Конторщица-3 - А. Фонд

Дедок с важным видом кивнул.

— Что скажете?

И минут десять пришлось слушать возмущённые крики. Ложкин и Гашев, перебивая друг друга, и, в нужных местах, подкрепляя великим могучим, вывалили весь накопленный за годы обучения гнев, протест и недовольство. Особо досталось какому-то Воробьеву, из-за которого курсы проходят сразу после окончания рабочего дня, и не все успевают вовремя дойти.

— А на выходные вообще всего двое-трое приходят!

— И всем насрать!

— Товарищи! — подвела первые итоги я, — в общем ситуация сложилась странная. Вы получаете зарплату, проводите курсы, а в результате почти половина не сдаёт.

— Так это они!

— Лодыри!

— Поэтому, товарищи, я думаю, мы должны поступить так, — прервала возмущенные вопли я, — нам нужно провести производственный эксперимент. Вот в нём мы как раз и выявим, кто же конкретно виновен в этой ситуации — плохие учителя или нерадивые ученики.

В кабинете стало тихо.

— Чтобы не выносить «сор из избы», а то не хотелось бы, чтоб дошло до Ивана Аркадьевича, предлагаю свою кандидатуру на роль ученика. Сделаем так. Вы зачисляете меня сейчас на курс. Я знаю, что он давно идёт, Марлен Иванович говорил, но ради эксперимента мы с вами всё догоним, я думаю. Дальше. Я обучаюсь и сдаю экзамены. Всё по-настоящему. Если я экзамены сдам — значит учителя хорошие, смогли в сжатые сроки обучить новичка, даже женщину. И никто не сможет и слова против никогда сказать. Если не сдам — вот тогда пусть и делают проверку. Идёт?

Сначала кивнул Гашев. Чуть помедлив, согласился и Ложкин. Марлен Иванович на всякий случай возражать не стал.

Так я попала на водительские курсы даже без помощи Ивана Аркадьевича.

Из-за всего этого, наше совещание растянулось и принять Герих я не смогла. Она заглянула и ушла расстроенная. С ворчанием. Ничего, пусть побесится.

Итак, подведу первые итоги. Шесть человек цеховиков рады и счастливы, что прошли «собеседование» с новым руководством, то бишь со мной, и будут стараться показать работу. Гадить не будут. Во всяком случае пока не будут. Да и незачем им гадить мне. Тем более, что они поняли, что я могу идти навстречу. А Севка так вообще теперь мой кадр.

Дальше. Фёдор Кузьмич Кузнецов полностью на моей стороне. Или хочет так показать. Он человек новый и ему незачем портить со мной отношения. Вчера он не пришел, как мне кажется, просто поддавшись общему «порыву», и чтобы не выделяться из коллектива.

Марлен Иванович Любимкин искренне считает, что «уделал» меня и что он теперь ловко манипулирует мной и я ничего не вижу. Пусть пока так считает. Ещё права получить надо, а то ездить всё лето в пять утра на электричке — не мой путь. Потом и с ним разберёмся.

Эдуард Александрович Иванов (он же Эдичка) — это будет моя головная боль ещё долгое время. Мне его победить будет ой как непросто, всё-таки Первый отдел. Поэтому нужно, чтобы его победил коллектив. Нужно как-то подтолкнуть. А для этого придётся искать уязвимые места. А пока так и буду балансировать. Вот я только не пойму, зачем он изображает влюблённого дурачка? Какая его цель? Он же ещё с лета, на Олимпиаде, уже нежные чувства вовсю демонстрировал. Причём часто прилюдно. В общем, придётся разбираться.

Тамара Викторовна Герих, Капитолина Сидоровна Щукина и Ксения Владимировна Сиюткина. Они мне ещё зададут жару. Дамочки в своё время прошли огонь и воду. С ними просто тоже не будет. Но здесь самый первый шаг — это нужно их разобщить. А для этого одну из них приблизить к себе, подхвалить, чтобы вызвать зависть у остальных. Они перессорятся. Уже будет легче. Они будут интриговать друг против друга, гадить друг другу, а я за это время смогу укрепиться как руководитель и придумаю, что с ними дальше делать. Только вот вопрос — кого из них приближать? Они все три мне ужас как неприятны.

Блин, придётся делать с ними углублённые собеседования. А ведь так не хотелось.

После обеда пришел Егоров. Был он надут и недоволен:

— Горшкова! — с порога набросился он, — это что ещё за проверки? Не успела два дня начальством поработать, а уже архив ей поднимай! Тебе делать нечего!

— Ты акты принёс? — не стала пока ставить на место бывшего соратника-собутыльника я.

— Принёс, — буркнул Егоров.

— Давай сюда.

Пока Егоров раскладывал на столе кучки актов несчастных случаев по годам, в дверь без стука заглянула запыхавшаяся Галка:

— Лида! Лидия Степановна! — выпалила она, пытаясь отдышаться.

— Что случилось? — поморщилась я.

— Там, на проходной, тебе из Дома пионеров звонят! Срочно!

Глава 5

— Алло! — произнесла я в трубку.

— Лидия Степановна? — лязгнуло в глубине трубки (связь была плохая, там постоянно что-то трещало и щёлкало), — ваша Светлана разнесла спортзал, избила двух учеников, заперлась в тренерской и отказывается выходить!

У меня нехорошо засосало под ложечкой.

— Приезжайте скорее, будем разбираться!

— Сейчас буду, — ответила я и положила трубку.

Не помню, как я долетела до Дома пионеров. Он располагался на другом конце микрорайона, в старом парке. Пришлось оставить служебную машину и бежать по посыпанной песком дорожке, петляющей между вековыми грабами и ясенями. Каблуки вязли, песок насыпался в туфли, что отнюдь не добавляло мне настроения. Кроме того, я понимала, что мои чулки безнадёжно испорчены. А это были ещё совсем новые чулки!

Мысли о Светке я старательно отгоняла, чтобы ещё больше не накручивать себя, и пыталась думать о чулках, но всё равно в голову лезла всякая дичь — то избитая до крови Светка, то изуродованные ученики, то дымящиеся развалины Дома пионеров. Поэтому, когда я, наконец, добежала, я так себя накрутила, что была аки Медуза Горгона.

Вся в раздрае, я влетела в старинное здание в стиле ампир. Лязгнула тяжёлая металлическая дверь (и вот как первоклашки и дошкольники с такой дверью справляются? О чем наше РОНО думает?), и я оказалась в просторном мраморном вестибюле. Где-то из-за двери слева доносилась ритмичная музыка и кто-то суровым сержантским голосом произносил: «И-и-и-раз! И-и-и-два! Ногу! Тянем ногу!». Очевидно, танцы.

Я покрутила головой — все двери одинаковы. Где спортзал? Кто мне звонил?

А с другой стороны, я что, ожидала, что у дверей