За миг до тебя - Аглая Оболенская

— Да.

— И в какой области будет твой выбор?

— Шить.

Гия смешно надул щёки и шумно выдохнул:

— Уф-ф. Ты не обижайся на меня, девочка, ладно? Трудно сразу ответить на такой сложный вопрос. Я куплю тебе самую лучшую машинку, шей на здоровье! Но прошу тебя, подумай на досуге и об учебе. — Полина кивнула. — Ну и молодец! Моя младшая дочь Тамрико очень любит танцевать. А как танцует — душа поёт! Я никогда не запрещал ей танцевать, хотя вижу на какие жертвы она идёт ради искусства. Худая, вай-вай, ветром уносит. Ест только лобио и мхали, как курочка клюёт фосоль. Каждый день репетирует — ни дня не пропустила. Я на всё закрываю глаза, потому что знаю — девочка развивается всесторонне, зачем мешать. Скоро поступит в институт и времени танцевать не останется…

Через неделю они вновь вернулись к этому разговору.

— Что ты скажешь дяде Гии по поводу будущей профессии?

— Я хочу шить.

Он молчал и устало рассматривал носки домашних вельветовых туфель. Принял её за умственно недалёкую?

— Не просто шить на машинке по журнальной выкройке и пришивать чужие пуговицы, — по мере рассказа Полина воодушевлялась, — я хочу сама, понимаете, Сама придумывать наряды, делать выкройки и подбирать пуговицы.

— Кажется, я понял, о чём ты. Ты выбрала профессию модельера, сейчас её модно называть — дизайнер одежды. Тамара говорила мне, что у тебя получаются красивые зарисовки, но ты их никогда не заканчиваешь. Больше похоже на схемы… Я мог бы догадаться. Мы сделаем вот как: завтра Гриша после школы отвезёт тебя в универмаг, там широкий ассортимент ткани. Купишь всё, что нужно и продемонстрируешь дяде Гии на что ты способна.

12.

Полина в полубредовом состоянии прометалась всю следующую ночь. Утром не смогла подняться к завтраку. Вернувшийся с работы Георгий Давидович не на шутку испугался, увидев её пожелтевшее лицо с запавшими глазами.

— Простудилась? — спросил у Веры Дмитриевны.

— Доктора вызывали днём. Сказал — ОРЗ, острое респираторное. Они всегда так говорят, когда затрудняются в диагнозе. Таблеток понавыписывал, снотворного, отравы всякой… Я уже была в аптеке.

— Давайте ей соки, фрукты. Пусть пьёт больше жидкости, — и погрузил крошечную Полину ладошку в свою: — Что с тобой, дочка? Где ты простыла?

Девочка слабо улыбнулась и подумала: "В сердце…", но ответила: "На улице."

Она долго вчера перебирала ткань, любуясь цветом, многообразием узоров и ощущением прикосновения к коже. Воображала, как приятно закутать тело в шёлк, на плечи бросить прозрачный газ и мех под ноги. Однажды Поле довелось перешивать платье из настоящего японского шёлка — бирюзового с вкраплением малиновых роз. Тёте Ире Чумаковой так понравился обновлённый вариант, что она подарила девочке неиспользованные лоскуты. Хватило их на мини-топ с вставными рюшами, но красивее вещи в Полининой жизни ещё не было. В универмаге она нашла лишь искусственный шелк, который в рулонах смотрелся красиво, а на теле противно слипался и трещал.

— У вас есть что-нибудь настоящее? — всполошила девочка необычным вопросом воркующих продавщиц. Они словно по команде уставились на неё, округлив и без того округлённые обводкой глаза:

— Здесь всё настоящее…

— Да ты не поняла, Надь, она про натуральную ткань спрашивает.

— С натуральной только ситец на простыни.

— Да ты чё говоришь-то, лён есть. Вчера привезли. Лён не нравится, вон пальтовая ткань почти вся на шерстяной основе…

Женщины зачастили без умолку, перебивая друг друга и комментируя. Видимо Полин вопрос был первым серьёзным за сегодняшний день.

— Можно лён посмотреть?

Тут же верхние рулоны сместились вниз, обнажив материал с хорошо заметным квадратным плетением и кое-где сбитыми узелками. Цвет Полину устраивал, светло-коричневый. Естественный для льна.

— Ой, вспомнила, фланель же тоже натуральная. Не нужно? Ночную рубашку можно сшить…

— Покажите.

Фланель мрачно-фиолетовых тонов с красными маками девочка забраковала сразу, но продавщица Надя не унималась — из-под прилавка извлекла "пелёночный" вариант: голубенькую, розовую и охровую фланельку, гармонирующую с тоном выбранного льна.

— У детской дольше ворс не скатывается при стирке, у неё ткань плотнее, пощупайте!

Выбор девочки в пользу охры удивил продавщиц и укрепил во мнении, что так называемый "цвет детской неожиданности" не только не скатывается, но и скрывает следы младенческих какашек. Время экономит на уроки…

Покидая отдел, Полина поймала обрывок свистящего шёпота: "Такая молодая и туда же! Где их мужики находят?"

Увидев в толпе знакомое лицо, она чуть не выронила свёртки. "Митяй…" Взъерошенные лохмы, веснушчатый нос и крупные губы, усеянные пузырьковым герпесом.

— Митька, постой! — разгребая людей локтями, Поля догнала мальчишку. — Да погоди же ты!

Он сразу стал вырываться:

— Ты кто? Пусти! Чё надо?

— Я Полина, чудик, забыл?

Зоркий прищур глаз и ура — узнал!

— А, ты… Куда задевалась? Я новую хату нашёл. Ждал тебя, ждал, пока не выгнали.

Ей стало стыдно:

— Я тоже дом нашла, то есть меня нашли. Я живу у очень хорошего человека.

— Мужика, что ль?

— Да.

— Ясно, — герпесовые губы противно осклабились, — ну лана, давай, не кашляй.

Он хотел уйти, но Поля крепко вцепилась в рукав замасленной куртёнки:

— Ты что, дурак, подумал? Гадость про меня?

— Да лана целку-то ломать, — опять возникли зубы, молящие о бормашине.

— Какая гадость, Митька! Ведь не было ничего!

— Не было, так будет. Сама, дура. Не понимаешь чё ли? Меня один такой подобрал на вокзале. Накормил, все дела. Потом говорит — идём в кустики, сымем трусики. Козёл! А тобой не попользуются, так откормят и на органы или на мясо продадут. Особенно неруси тута зверствуют. Всё, прощай. Некогда мне с тобой цацкаться… — Рванув, что есть силушки, Митяй помчался к эскалатору.

А Полина, придя домой, легла и враз ослабла…

13.

Георгий Давидович каждый день заходил справляться о её здоровье. В воскресенье специально для больной он приготовил суп на основе яиц и кислого молока — мацони. "Ешь, силы набирайся!" Но Полина даже не притронулась. По вечерам он появлялся в дверях, усталый и растерянный. Садился рядом и вздыхал: "Грустный стал дом. Никто не радуется. Печаль поселилась…" Поставил на прикроватный столик высокий стакан, до краёв наполненный горячим вином. "Рано тебе пить вино. Но это вино особенное. Ему десять лет. Его дал мне отец со словами — оно поможет тебе, Гия, дарагой. Если холодно — согреет, если жарко — остудит, если больно — боль пройдет." Полине было жалко его до слёз, но она никак не могла себя пересилить.