Большая книга ужасов – 39 - Ирина Андреева

— Слава богу! — обрадовалась Еремея. — Значит, помочь смогу. То, что упал крест и что ты, Маша, упала на могилу, вызвало злые силы, которые питают теперь разбуженного покойника. Если бы этих плохих знаков не было, то покойник был бы слабее, его «влюбленность» была бы меньше. Скоро полнолуние, его мощь растет, он все больше материализуется в нашем мире, — продолжала колдунья. — В полнолуние у него окажется достаточно силы, чтобы прийти и забрать тебя с собой.

Я посмотрела на Машу — ее лицо стало белым, как полотно. У меня, наверное, было такое же. Ведьма подошла к одному из шкафов и достала какую-то склянку причудливой формы.

— Здесь святая вода. Раздобудь венчальное полотенце и, как придешь с ним домой, намочи его святой водой и заверни в него землю. Смотри, чтобы оно не высыхало, чтобы хотя бы один уголочек был сырым. Так можно временно задержать покойника и не пустить в наш мир. Но в ночь, когда полная луна будет на небе, его и это не остановит. Вам нужно будет отнести на кладбище, обратно на могилы, оставшуюся землю, что очень опасно. Тебе, Маша, я сделаю оберег. Только необходимо, чтобы ты мне принесла прядь волос твоего настоящего Максима, причем не позже чем через два дня, иначе я не успею. Еще тебе, Маша, надо сходить исповедаться, рассказать о том, что ты решила приворожить, а сейчас раскаиваешься в этом.

— Да уж еще как раскаиваюсь… — вздохнула Машка.

— А мне оберег не нужен? — спросила я, ведь покойник уже ошибался адресом, вдруг еще и адресатом ошибется, и любимой.

— Покойнику нужна Мария, а не ты. Тебе он ничего не сделает, но все равно следует надеть крестик и не снимать его, пока все не закончится. Да, еще нужно заказать службу за упокой души раба божьего Максима.

Глава 7

Сочинение, которое не будет написано

— Ну и где же мне взять венчальное полотенце? — спросила Никитина, когда мы вышли на улицу. — Мои родители не венчались.

— Зато мои венчались, так что считай, что одна проблема уже решена. Давай лучше подумаем, как нам прическу твоего Максика обкромсать.

— Может, завтра как-нибудь на моем дне варенья? Только вот по какому поводу к нему с ножницами подойти…

— Если ничего не придумаем — обрежем без повода. Просто подойдешь и отстрижешь клок на глазах у изумленной публики.

— Ладно, давай-ка пока с мертвяком разберемся. Сначала к тебе сходим за полотенцем, а потом ко мне — обернем землю, чтоб не лез к нам покойничек.

Когда мы с Машей пришли ко мне, дома уже были родители. Их присутствие осложнило ситуацию: так бы я спокойненько взяла из шкафа их венчальное полотенчико, а теперь надо было либо придумать какой-нибудь хороший предлог, чтобы взять его, либо отложить изъятие реликвии до завтра.

Мама усадила нас пить чай. И пока Никитина лихо уплетала варенье, я, задумчиво глядя в чашку с чаем, размышляла, как поступить. Игравшее на кухне радио не давало мне как следует сосредоточиться. Я хотела его выключить, но Машка запротестовала, так как пела ее любимая группа. Я не стала с ней спорить и вышла на балкон. Подставив лицо потоку свежего ветра, начала перебирать в голове различные варианты, но ни один из них не был достаточно убедительным для того, чтобы родители отдали мне полотенце. «Остается только одно: взять полотенце тайком завтра утром, когда родители уйдут на работу, — решила я. — А моей дорогой Никитиной придется как-нибудь еще одну ночь продержаться без надежной защиты. Кстати, еще надо придумать что-то на случай, если родители обнаружат пропажу полотенца до того, как оно ко мне вернется».

Внизу под балконом раздавались детские голоса. «Счастливые, — подумала я, — бегают там себе, играют, а мы от покойников отбиваемся». И я посмотрела вниз, чтобы узнать, кому я так раззавидовалась, и увидела, что под моими окнами стоит серебристый автомобиль, а рядом с ним его владелец.

— Ой-ой-ой! — тихо охнула я и оглянулась. Машка с удавьим спокойствием опустошала банку. Я стала наблюдать за Максимом, и мы довольно долго играли в «гляделки». Он, улыбаясь, смотрел на меня, а я, естественно, без всякой улыбки смотрела на него. Так бы мы, наверное, и просверлили друг друга глазами до дырки, но на балкон неожиданно зачем-то приперлась Мария. Наверное, варенье закончилось.

— Ты чего тут застряла? — спросила она, заглядывая через мое плечо.

— Не ори, пожалуйста! — только и успела сказать я. Но Машка уже огласила двор громким воплем. Все: бабушки на скамейках, малышня в песочнице, девчонки, играющие в теннис, и просто прохожие — подняли вверх головы.

— Ой, мамочка! — заорала Никитина, видя, как ее привороженный идет к подъезду, и бросилась вон с балкона.

— Дура, чего ты вышла, он же тихо себе внизу стоял, а сейчас сюда поперся! — ругала ее я.

— Сама дура! Почему ты меня не предупредила? — металась по кухне Машка. — Спрячь меня куда-нибудь!

— Девочки, вы чего? — на кухне появилась мама.

Я не успела ничего сказать — раздался звонок в дверь. Мама пошла в прихожую.

— Не открывай! — закричала я.

— Почему? — удивилась мама.

— Не открывай, и все!

— Ира, ты перегрелась, что ли? — присоединился к нам папа.

— Мама, посмотри в глазок! Там молодой человек, он квартирой ошибся!

— По-моему, ты заболела, — сделала вывод мама, но в глазок все-таки посмотрела. — Точно, ты — заболела.

— Почему? — теперь была уже моя очередь удивиться.

— Да потому что там не молодой человек, который ошибся квартирой, а соседка тетя Галя, — ответила мама и открыла дверь.

— И чего это у тебя одни молодые человеки на уме? — съехидничал папа.

Тетя Галя удивленно уставилась на нас.

— Здрас-сте, — еле выдавила из себя я и ушла из прихожей.

Плотно закрыв за собой дверь, я оглядела кухню и с ужасом обнаружила, что Маши тут нет. Ветер, влетавший с балкона, теребил шторки. На ватных ногах я вышла на балкон и посмотрела вниз. Машины не было.

— Залез через окно! Выкрал Машу! Увез с собой! — неслись одна за другой мысли.

Представляя себе, как серебристый автомобиль лихо мчится к кладбищу, увозя мою беззащитную подругу, я медленно опустилась за стол, за которым всего лишь несколько минут назад сидела Машуня и поглощала чай с вареньем.

— Ирка, помоги мне! — вдруг раздался голос Никитиной. От неожиданности я аж подпрыгнула.

«Ну вот, у меня уже глюки. Слышу, как Машка из гроба рвется», — подумала я.

— Выпусти меня отсюда! — раздался вновь настойчивый Машкин голос.

Я огляделась. Если она где-то здесь, то откуда ее выпускать? Из кастрюли, что ли? Или, может, подруга мне телепатирует?