Незабудка. Книга 1. На границе света - Гир Керстин

Погода стояла отличная. Наверное, поэтому на старой улице, которая вела к кладбищу, прогуливалось много людей. Хотя, может, дело было в том, что сегодня на углу впервые открылась цветочная лавка. Сколько себя помню, здесь всегда находился скучный магазин рукоделия, но в декабре хозяйка неожиданно объявила, что собирается освободить помещение, а уже в январе заехал другой арендатор.

Новые хозяева выкрасили магазин в небесно-голубой цвет, а витиеватая вывеска, под которой располагались две переполненные самыми разнообразными растениями витрины, гласила «Ландыши и незабудки». На обратном пути я собиралась непременно заглянуть в этот магазинчик, потому что в честь открытия они обещали бесплатные цветы каждому посетителю.

Этого мужчину в клетчатой шляпе и в плаще с поясом, который медленно прогуливался по улице до кладбищенских ворот и обратно, вряд ли интересовали бесплатные цветы. В первый раз я заметила его, выходя из дома, потом он снова попался мне на глаза, когда я стояла перед домом № 3А. Вот и теперь, когда я наконец позвонила в дверь фон Аренсбургов, он медленно прошёл мимо. Его глаза из-под полей шляпы буквально просверлили меня. Я инстинктивно прижала к себе кошелёк с деньгами.

– Добрый день!

Я резко развернулась. Дверь открылась настолько тихо, что я даже не услышала. Мама Квинна стояла у входа в зелёном платье в крапинку, легинсах и толстых вязаных носках в сине-зелёную полоску. В небрежно собранных на затылке волосах торчали очки, ещё одна пара болталась на вырезе платья. Мама Квинна окинула меня дружелюбным взглядом:

– Ты девочка из дома напротив, учишься вместе с Квинном в одной школе, в параллельном классе, Луиза, да? Ты по поводу дополнительных уроков географии?

Я только набрала в лёгкие воздуха, чтобы выдать мою дежурную речь, но теперь оказалась совершенно сбита с толку:

– Я собираю… Матильда! – сказала я. – Луиза – моя двоюродная сестра, и нас, к сожалению, довольно часто путают. Насколько я знаю, ни Луиза, ни Леопольд, её брат-близнец, не ходят на дополнительные занятия по географии.

– Проходи, не стой в дверях. – Госпожа фон Аренсбург подхватила меня за локоть, потянула за собой и захлопнула входную дверь.

Я тут же испытала странное дежавю. В доме Квинна мне довелось побывать только однажды, когда мне было примерно лет восемь. На Крещение мы с Леопольдом и Луизой переоделись волхвами, а Квинн и его друг (наверное, это был Лассе, но может, и нет) с криком: «Святая вода, святая вода!» – выплеснули на нас из окна ванной ведро воды. Так случилось, что вся вода вылилась именно на меня. Я промокла до нитки. И всё это видел отец Квинна. Хулиганы, которые прятались на втором этаже, не могли удержаться от смеха, но по лицу господина фон Аренсбурга было ясно, что ему это очень сильно не понравилось. В тот момент он мне сочувствовал. Папа Квинна пригласил меня в дом и пошёл искать полотенце, отчитывая сына и его друга, которые, не переставая хихикать, выглядывали из-за перил, уверяя папу, что они целились в Леопольда, а вовсе не в меня. В тот день господин фон Аренсбург пожертвовал невероятную сумму – целых пятьдесят евро, и нам даже не пришлось петь на два голоса специально разученные крещенские песни. Мы и не смогли бы ничего исполнить, потому что Леопольд и Луиза с рёвом бросились на другую сторону улицы к моей старшей сестре, которая должна была за нами присматривать. Вид у неё тогда был очень мрачный.

Квинн пообещал отцу, что извинится передо мной, но я не помню, чтобы это действительно произошло. К нам он точно не заходил. Наверное, его извинения достались Луизе. С тех пор на Крещение волхвы обходили дом № 17 стороной. Он пополнил чёрный список сразу после женщины, жившей над аптекой и носившей на шее живых змей, а также после господина, который распахнул перед нами дверь совершенно голым. Чёрный список должен был перейти по наследству следующим поколениям крещенских волхвов.

И вот я снова оказалась в этой прихожей. Когда я побывала здесь впервые, стены были цвета спелой земляники, а сейчас – цвета шалфея, что отлично сочеталось с платьем госпожи фон Аренсбург.

Мама Квинна смотрела на меня, склонив набок голову, и до меня только что дошло, что я до сих пор не сказала ничего внятного.

– Э-э-м-м, я тоже хожу на дополнительные занятия по географии, но в другую группу, а вообще-то я… госпожа Якоб из одиннадцатого дома… – бессвязно бормотала я.

Госпожа фон Аренсбург рассмеялась:

– Лучше зайди к Квинну и объясни ему всё сама. Пошли.

Я понимала, что выгляжу и поступаю совершенно по-идиотски, и тем не менее последовала за госпожой фон Аренсбург. Как во сне я прошагала мимо гардеробной и инвалидной коляски Квинна, а затем поднялась по лестнице на второй этаж. Несколько раз я безуспешно попыталась всё-таки объяснить «настоящую» причину моего визита. Но госпожа фон Аренсбург болтала без умолку и так громко, словно вдруг стала хуже слышать:

– Квинн вернётся в школу только после пасхальных каникул, не раньше, но учителя обещали передавать ему все учебные материалы, чтобы он не остался на второй год. Он делает невероятные успехи. Такое счастье, что он снова дома. Врачи говорят, что скорость, с которой он выздоравливает, – настоящее чудо. Но сам он недоволен и хочет, чтобы всё происходило ещё быстрее. Тем не менее придётся смириться, что последствия аварии будут чувствоваться месяцы или даже годы. Ах, если бы можно было просто повернуть выключатель: раз – и ты снова совершенно здоров! К сожалению, обширное повреждение мозга быстро не восстанавливается.

На втором этаже мама Квинна остановилась и подождала, пока я её догоню. Затем она положила мне руку на плечо и стала подталкивать вперёд по коридору. Нежно, но уверенно, будто я была игрушечной уткой на колёсах, которую малыш толкает вперёд, а она катится и издаёт смешные звуки, похожие на «флап-плап-плап». При этом госпожа фон Аренсбург ни на секунду не прекращала болтать. Мои попытки что-то объяснить оставались без внимания. Кроме обрывков фраз: «Я хотела…» или «На самом деле я…», мне ничего сказать не удалось.

– Он думает, что жизнь замерла и продолжится, лишь когда он снова станет таким же спортивным и красивым, каким был до аварии. И что в своём нынешнем состоянии он обуза для друзей.

Когда госпожа фон Аренсбург подтолкнула меня к открытой двери в конце коридора, мы с ней резко остановились ровно в двух метрах от Квинна, который сидел на стуле и смущённо на нас поглядывал.

– Я не могу допустить, чтобы он закрылся от мира, – упрямо закончила свою тираду госпожа фон Аренсбург. – Жизнь не будет ждать, пока всё снова станет идеальным. Каждый день – это праздник, подарок судьбы!

Квинн сидел за письменным столом перед открытым ноутбуком. Рядом на столе лежала укулеле. Из двух больших окон было видно кладбище.

После стольких недель непрерывных мыслей и страданий наконец увидеть Квинна казалось чудом. Да, теперь его волосы были очень короткими, лицо осунулось и стало более угловатым, под глазами появились тёмные круги. Но это был всё тот же Квинн, живой! Я почувствовала, как, помимо моего желания, уголки губ растягиваются в улыбке. Как же здорово было его видеть!

Мои чувства, конечно, никакого отклика не нашли.

– Мама, – сказал Квинн, при этом его голос прозвучал укоризненно и одновременно снисходительно.

Дверь его комнаты всё это время была открыта, поэтому он наверняка слышал каждое слово, и я поняла, что его мама на это и рассчитывала.

– Сын, – отозвалась она с точно такой же интонацией.

– «Каждый день – это праздник, подарок судьбы!» – с издёвкой повторил он. – В каком цитатнике ты это вычитала?

– Сама только что придумала, – с достоинством парировала мама.

– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь мне что-то доказать, но зачем тащить с улицы ко мне в комнату первого попавшегося человека? – Квинн указал на меня. – Ты вообще понимаешь, что это одна из «Наказаний Господних» из дома напротив?

«Что-о-о-о?»

– Она же не молиться к тебе пришла, – ответила мама Квинна и улыбнулась мне. – А принесла тебе задание по географии. С её стороны очень мило, правда ведь?