Горький хлеб истины - Иван Стаднюк

С е р а ф и м а. Много мороки... Резать надо, искать место, где он у вас был...

К и р е е в а. Размер подбирать...

Р ы ж е у с ы й. Я думал - он с "лимонку". А он тонюсенький. (Показывает мизинец.) Вот такой!

С е р а ф и м а. А тебе нужен покрупнее?

Р ы ж е у с ы й. Мне безразлично, лишь бы прирос!.. Но вы гарантируете приживание?

К и р е е в а. Вот чего нет, того нет. Никакой гарантии! (Смеется.) Наше дело портновское - нож и нитка. А далее сами старайтесь, чтоб приросло.

Серафима хохочет и вдруг умолкает. Входит С т у п а к о в в халате.

Р ы ж е у с ы й. Тьфу!.. А я-то заглотнул, как ерш... Разве такими вещами шутят?..

С е р а ф и м а. Шутке - минутка, а заряжает на час.

Р ы ж е у с ы й. Шутили рыбки на сковородке, да и заплясали. (Направляется к выходу, сталкивается со Ступаковым.) О! Я этого гражданина где-то недавность встречал!

С т у п а к о в. А-а, верно, верно! На передовой в седьмой гвардейской! Как нога? (К Киреевой.) Жаль, что я не успел к перевязке. Все-таки старые знакомые... Под огнем вместе побывали.

Р ы ж е у с ы й. Так, пожалуйста, повторим! (С готовностью направляется к столу.) Лишний глаз не помешает, а тем более мужчинский.

К и р е е в а (строго). Не надо больше рану тревожить. Идите.

С т у п а к о в. Вы бы послушали его, как там, под огнем, санитарки и медсестры работают. Вот где герои.

С е р а ф и м а. Он нам рассказывал о сестричке, что его выволокла. Молоденькая, говорит, брови в шнурочек.

Р ы ж е у с ы й. Это точно. Меня тянет, а сама ревет, как телка.

С т у п а к о в. Ну хорошо. Я вас не задерживаю. (К Серафиме.) Проводите раненого.

Серафима уходит вместе с Рыжеусым.

Из седьмой гвардейской ничего?.. Не звонила Света?

К и р е е в а (с усмешкой). Лейтенант Цаца для вас уже Света?

С т у п а к о в. Ох, любите вы пригоршнями ветер собирать. Виноват...

К и р е е в а. Нет, не звонила.

С т у п а к о в. Места себе не нахожу. И чувствую себя плохо. (Прижимает руку к сердцу.)

К и р е е в а. Так соскучились?.. Ну, выпейте рюмку коньяку - станет легче.

С т у п а к о в (пронзительно смотрит на Кирееву. После паузы). Да, кстати, напомнили. Чует мое сердце: новый армейский хирург вот-вот к нам нагрянет. И проверять меня Любомиров будет с особым пристрастием. Я уже обошел все отделения, дал указания. А вас, Анна Ильинична, как ведущего хирурга, попрошу, если старик появится, взять на себя организацию обеда. Но чтобы без излишеств, без спиртного... Старик не любит этого.

Слышен приближающийся шум самолета.

К и р е е в а. Что ж, так-таки и ни рюмочки?

С т у п а к о в. Помнится, Любомиров за обедом выпивал иногда шкалик спирта... Но то было зимой... Ну, поставьте немножко спирта. Для себя что хотите. А мне в графинчике чайной заварки, будто коньяк.

К и р е е в а. Зачем же обманывать? Просто скажите, что не пьете.

С т у п а к о в (с досадой). Завидую людям, которые имеют неограниченное влияние на ум женщин! И как это им удается?

К и р е е в а. Ладно, влияйте. Все будет сделано по-вашему. (Вздохнув.) Ну а если Любомиров попросит коньяку? Вы ему что, чаю нальете?

С т у п а к о в. Ладно, ставьте коньяк!

К и р е е в а. Но Любомиров, я полагаю, еще до обеда поинтересуется тем, как мы готовимся к наступлению.

С т у п а к о в. Я с закрытыми глазами могу доложить всю схему передислокаций, эшелонирования, транспортировки...

К и р е е в а. Надо бы встретиться с представителями санбатов да уточнить детали взаимодействия.

С т у п а к о в. Одному начальнику медсанбата я уже преподнес урок... Михайлову. Прислал он без обработки две машины раненых. Так я их завернул!

К и р е е в а (поражена). Завернули?! А может, медсанбат не мог.

С т у п а к о в. Как это не мог?.. Стабильная оборона, стоим на месте...

К и р е е в а. В иные времена середина считается ближайщей точкой к истине. Не дойдешь до нее - плохо, перейдешь - тоже плохо. Сколько же люди тратят времени и усилий ума на поиски середины... А вы будто и не утруждаете себя поисками... Вчера были противником головного эвакопункта, сегодня - уже сторонник. Инструкция требует в обычных условиях пропускать поток раненых через медсанбаты... Чтобы как можно быстрее оказывать помощь раненым... Эту же инструкцию вы обратили во зло для раненых...

С т у п а к о в. Ну, знаете! Это, извините, пустозвонство! (Смотрит в марлевое окошко.) Кто там в белых халатах прогуливается?! Вот разгильдяи! (Быстро уходит.)

Входит Л ю б о м и р о в. Увидев Кирееву, глядящую в марлевое окошко, замирает. Н а п р я ж е н н а я п а у з а.

Л ю б о м и р о в. Товарищ майор медицинской службы Киреева, почему не представляетесь армейскому хирургу?! К тому же генералу!

Киреева резко поворачивается. Мгновение радостно смотрит на Любомирова, кидается ему навстречу. Они замирают в объятиях, затем Киреева нежно целует Любомирова - в лоб, глаза, щеки. Вбегает С е р а ф и м а. Оторопело смотрит на эту встречу и тут же выбегает.

К и р е е в а. Я уже знаю, что ты к нам назначен. Почему ж не звонил так долго? У меня сердце изболелось!.. Сама хотела звонить или ехать разыскивать.

Л ю б о м и р о в. Один мой звонок тебе - и вся армия узнает, что ты моя жена. А в армии не полагается, чтоб у начальника в подчинении были родственники, а тем более жены, да еще такие красивые, как ты.

К и р е е в а. Глупости все это. А зачем же я тогда оставила себе девичью фамилию?

Л ю б о м и р о в. Чтоб моя фамилия не отпугивала от тебя ухажеров... А ну, сознавайся! Не завела себе тут поклонника?!

К и р е е в а. Их тут столько в команде выздоравливающих... Одного трудно выбрать. А ты не обзавелся?..

Л ю б о м и р о в. Присматривался, да лучше тебя не встретил.

К и р е е в а (смотрит с нежностью). А ты изменился, постарел за два года.

Л ю б о м и р о в. Зато ты цветешь. Молодец! Горжусь тобой.

К и р е е в а. Кажется, вечность тебя не видела. И даже не верится, что мы встретились.

Л ю б о м и р о в. Письмо мое из госпиталя получила?

К и р е е в а. Получила. (Печально.) Неужели ты не мог единственного сына своего не посылать на фронт? Достаточно нас двоих. Он же еще мальчик.

Л ю б о м и р о в (строго). Мы уже с тобой говорили об этом не раз. Война - народное бедствие. А у нас семья хирургов... Главный род медицинских войск на фронте. И он хирург...

К и р е е в а. Но ведь будущий... Ох, жестокий ты человек... Бессердечный... (Нежно.) Как я по тебе соскучилась. И наконец вместе.

Л ю б о м и р о в. Кажется, в молодости не любил тебя так, не тосковал... (Осматривается.) Ну, как ты тут?.. Найду непорядок - попадет тебе.

К и р е е в а. Не найдешь.

За сценой слышен голос Серафимы: "Возьмите носилки вдвоем!.. Вчетвером не пройдете!" Входит, пятясь, С е р а ф и м а. За ней д в а знакомых нам с а н и т а р а с медпункта Гаркуши осторожно вносят носилки. Раненый лежит лицом вниз, покрытый плащ-палаткой. Он изредка постанывает.