Мой бывший враг - Елена Алексеевна Шолохова

Правда, мне тут же стало стыдно. Ну что я за злобная стерва такая? Нет, чтобы порадоваться за подругу. Может, она ему правда понравилась. Может, ему вообще плевать на внешность.

В общем, ушла я, деликатно оставив их наедине.

На улице ни друзей Шаламова, ни желтого спорткара не было. На его месте притулился чей-то темно-синий Субару Форестер с разбитым бампером и трещиной в лобовом. Видимо, кто-то новый припарковался, потому что никто никогда на это место не посягает.

Я даже подумала: «Повезло тебе, товарищ, что эта блондинистая сучка Лена твою колымагу не видит».

***

На следующий день сразу после пар я поехала к Димке. Мы не виделись всего два с половиной дня, а я соскучилась по нему безумно.

Пока добралась до их коттеджного поселка, окоченела вся насквозь. Под конец сентября вдруг резко похолодало, как будто уже ноябрь. И когда пришла – зуб на зуб не попадал. Димка даже предложил мне добавить коньяк в горячий чай. Однако пальцы у меня так заледенели, что долго оставались холодными. И чай не помог. Димка их грел, сначала дыханием, потом поцелуями. Затем стал целовать запястья, руки, плечи, шею, губы… И у нас снова всё случилось.

Пока он был разомлевший от удовольствия, нежный, податливый, я не удержалась и пошла ва-банк:

– Дим, а переезжай ко мне?

– Как это?

– Обыкновенно. Давай будем жить у меня. Ты же понимаешь, мне трудно ездить к тебе в такую даль. И времени нет с этим универом. А мне так тебя не хватает…

– Ты же, вроде, не очень-то хотела…

– Нет, ты меня не так понял. Хотела. И хочу. Просто не здесь. Ты слишком далеко живешь, считай, за городом. А у меня и универ рядом, и вообще всё под боком. Да, там не такой дворец. Тесновато, конечно, но что нам? Мы же вдвоем…

– Не знаю. А как же твой отец?

– Отец послезавтра уезжает в Якутию на несколько месяцев. Работу себе нашел на приисках.

Димка молчал. Он явно не воспылал желанием переехать. До этого он обнимал меня, а тут убрал руки за голову. Нахмурился.

– Ты не хочешь? – расстроилась я.

– Не в этом дело.

Я повернулась на бок, прильнула к нему.

– А в чём? – спросила я и без всякой задней мысли провела пальцем по его груди. Выводя легкие узоры на коже, спустилась почти к паху, очертила пупок и опять вернулась к груди. Обвела соски и снова вниз.

Мне, оказывается, очень нравится его касаться. Наверное, потому что он так реагирует на мои прикосновения. У него меняется лицо, подрагивают мышцы, сбивается дыхание. И сейчас – тоже.

На мой вопрос он не ответил, но и хмурится перестал. И глаза закрыл.

– Я очень хочу, чтобы ты ко мне переехал, – шептала я, продолжая свои простые ласки. – Только представь, мы будем всё время вместе… Каждый день вместе и каждую ночь…

Димка молчал, но грудь его уже вздымалась и дыхание стало прерывистым и частым.

– Я так по тебе скучаю…

Он поймал мою руку, сжал её, отвёл в сторону, заставив меня лечь на спину. Сам навис сверху.

– Я тоже по тебе очень скучаю, – выдохнул он и впился в губы…

***

Димка уступил. Может, и без особой охоты, но согласился переехать. Мы договорились, что в выходные всё организуем. Я тоже ему уступила – поехала обратно на такси за его счет и даже не пикнула.

Было уже совсем поздно, когда таксист остановился в нашем дворе. Высадив меня, он не уехал сразу. И даже осветил мне фарами путь. Я поспешила домой, обходя лужи и грязь. И тут бросила случайный взгляд в сторону, и внутри неприятно царапнуло: свет фар выхватил в темноте разбитый бампер припаркованного рядом с домом форестера.

12

Я юркнула в подъезд и бегом взлетела на свой этаж. И только дома перевела дух. Позже пыталась себя уговорить: ну, подумаешь форестер! Мало таких, что ли, по городу ездит? А даже если и тот же, что стоял возле универа, то это, скорее всего, просто совпадение. К чему сразу строить теории заговора? Да и кто я такая? Обычная студентка. Ну кому я могу быть интересна?

К тому же в последующие дни я его больше не видела ни у дома, ни возле универа, нигде, и решила, что развела панику на пустом месте.

В пятницу отец отбыл на эти свои прииски. Я намеревалась его проводить, всё-таки несколько месяцев не увидимся. Но он не захотел, сославшись на то, что там будет целая бригада мужиков-работяг, которые курят, матерятся, скабрезно шутят. Ни к чему мне это видеть и слышать.

Я уж не стала напоминать, что в прошлом году он сам водил подобных личностей к нам домой и не беспокоился. Спорить тоже не стала. У меня и так дел по горло. Надо было подготовить квартиру к Диминому переезду.

С отцом мы попрощались как-то скомкано и неуклюже. Всякие «телячьи нежности» он ведь напрочь отвергал. Но, вроде как, принято обняться на дорогу. Он поставил спортивную сумку у ног, несколько раз чуть-чуть развел руки в стороны и тут же опустил, будто не мог решиться и вообще вдруг застеснялся.

– Ну… это… – пробормотал он сконфуженно. Слова подобрать у него тоже не получалось.

В общем, я сама подошла к нему, обняла и даже поцеловала в щеку.

– Удачи, пап. Пусть там всё у тебя получится.

– И ты… и у тебя, – дрогнувшим голосом произнёс он.

Вечер пятницы и субботу я занималась квартирой. Всё перемыла, перестирала, перегладила. Убрала от греха подальше журнальный столик – он стоял посреди зала, а углы у него острые. По той же причине сняла полку в коридоре. Я и сама в неё как-то раз вписалась лбом. Ну а в воскресенье поехала за Димой.

Димка, конечно, энтузиазма не выказывал, но на попятную не пошел и то спасибо. Вещей он взял с собой совсем мало, сказал, что, если понадобится, позже привезет.

Плохо, что прежде он никогда у меня дома не бывал. И теперь во всех его движениях сквозило такое дикое напряжение, словно он шел по минному полю с завязанными глазами.

– Давай я устрою тебе экскурсию.

Я взяла его за руку и повела по квартире.