Неверное сокровище масонов - Сергей Зацаринный

– Не знаю. Только госпожа Перси-Френч унаследовала своё имение, в котором стоял масонский храм, от своих предков Киндяковых. Так вот. В списках ни одной из российских масонских лож они не значились.

VI. Принцесса из страны эльфов

О, память сердца! ты сильней

Рассудка памяти печальной.

Прохладным майским днём по площади напротив ленинского мемориала в Ульяновске неторопливо шёл пожилой мужчина. Свежий ветер с Волги трепал его полуседые волосы и светлый старенький демисезонный плащ, помнивший ещё эпоху Брежнева. Человек чуть прихрамывал и опирался на изящную самшитовую трость. Он постоял печально у пустого бассейна, в который, некогда, многочисленные туристы, посещавшие родину Ленина, бросали монетки, снял большие круглые очки и неторопливо протёр платочком толстые стёкла. Только очень хороший физиономист смог бы узнать в этом стареющем джентльмене отставного капитана внутренних войск Леонида Малышева.

Тем не менее, это был я. Вот уже вторую неделю я жил в Ульяновске. Капиталистические отношения уже прекрасно прижились и на родине вождя мирового пролетариата. Во всяком случае, мне было вполне достаточно предварительно позвонить из Москвы в одно из агентств по недвижимости, найденное племянницей в интернете, чтобы сразу по приезде в Ульяновск, мне вручили ключи от квартиры, предоставленной в моё полное распоряжение на ближайшие два месяца. Правда, цену заломили такую, что я мысленно невольно согласился с некоторыми высказываниями Владимира Ильича, как известно, очень не любившего мелкую буржуазию.

Что же касается внешности, то это целиком заслуга моей сестры. Когда я, уже в самом конце апреля, заявился к ней изрядно обросшим и заявил, что хочу носить изящную интеллигентскую бородку, она сразу схватилась за телефон. До этого, увидев меня, она, правда, схватилась за сердце.

– Никакой самодеятельности! – решительно заявила сестра, – Поедешь к моему знакомому визажисту, и он всё сделает.

На мои попытки возразить она даже не обратила внимания.

– Лёнечка! Я всегда считала тебя настоящим мужчиной. Не разочаровывай меня. Разве это мужское дело – заниматься собственной внешностью? Доверь это женщине, – и, видимо, чтобы не напугать меня окончательно, добавила, – про деньги ничего не спрашивай. Я уже обо всём договорилась.

Наверное, стрижка в таком салоне стоила 3—4 пенсии отставного капитана.

Прибыть было нужно точно в указанное время. Едва переступив порог и вдохнув запах какого то изысканного парфюма, я вспомнил чью-то шутку, что визажист – это не профессия, а сексуальная ориентация. Во всяком случае, нетрадиционность этой ориентации моего мастера не вызывала никакого сомнения. Проведя наманикюренными пальчиками по моей шевелюре, он нежно спросил:

– Хотите придать себе солидность?

– Хочу выглядеть постарше и поинтеллигентнее.

Он явно удивился:

– Вы первый человек, который обращается ко мне с такой просьбой за последние десять лет. Все хотят выглядеть помоложе и понапористей, – мастер на секунду задумался, – Хотите, я сделаю из Вас немолодого профессора, обдумывающего прожитые годы? В прошлом почёт и уважение, в настоящем – разочарование и неуверенность в завтрашнем дне?

– Что-то вроде бывшего преподавателя научного коммунизма?

– Именно! Вы замечательно уловили мою мысль! Именно научного коммунизма! Адепт могущественной лженауки, привыкший поучать свысока, вдруг оказывается совершенно в другом мире. Представляете? Астролог, предсказывавший судьбы царей и империй, вдруг очутившийся в стране туманов, где никогда не бывает звёзд!

Мастер смотрел на меня с восторгом и обожанием. Казалось, сейчас он меня поцелует.

– Элен! – радостно завопил он куда-то в приоткрытую дверь, – немедленно позвоните Светлане Дмитриевне и перенесите визит. Извинитесь, скажите, что непредвиденные обстоятельства. Мне понадобиться время! Уйма времени! В конце концов – пошлите её к чёрту! Деньги я всегда заработаю. Но я не могу упустить шанс! – добавил он с придыханием.

После чего наманикюренные пальчики впились в мою шевелюру. При этом визажист без умолку болтал:

– Я, честно говоря, готовился совсем к другому. Ваша сестра сказала мне, что Вы махнули рукой на свою личную жизнь, записали себя в старики, долго пребывали в апатии, но под влиянием весны и дядюшки-философа решили, что ещё не всё кончено. В общем, я ожидал очередного молодящегося джентльмена, готовящегося попытать счастья в удачной женитьбе.

Ну, сестрёнка, молодец! Впрочем, она никогда не отличалась проницательностью. А вот визажист поэт! Не зря дерёт с клиентов бешеные деньги.

– Значит на молодящегося джентльмена я не похож?

– Что Вы! Вы человек смелый, умный, очень решительный. Уж никак не раб обстоятельств! Для Вас смена имиджа не жизнь, а всего лишь игра. Понимаете, очень часто смена внешности оказывает сильное влияние на самого человека. Он подстраивается под свой образ, и образ порабощает его. Поэтому, человек так болезненно относиться к переменам во внешнем виде. Сильных и кардинальных изменений не боится лишь тот, у кого либо очень сильная внутренняя основа или вообще никакой, – он на миг задумался, – В волосы мы добавим седины.

Как всё-таки мало, оказывается, знал о работе парикмахера. Меня подстригали, подравнивали, мазали какими-то кисточками. Иногда мастер замирал, задумавшись, покачивал головой: «Не то, не то…» и снова начинал внимательно всматриваться в моё лицо, словно хотел увидеть что-то где-то в глубине головы.

– Вы очень азартный человек, – заметил я.

– В моей работе без этого нельзя. Впрочем, как и в Вашей.

– А кто же я, по-вашему?

– Вы? – Он усмехнулся, – вы искатель приключений. Джентльмен удачи.

Хорошо, что сестра за меня заплатила. Такому мастеру можно было отдать все свои деньги.

Дополнили мой новый образ добротный старомодный костюм и плащ из гардероба дяди Бори, благо он был одного роста и комплекции со мной. Круглые очки с простыми стёклами принёс Дорогокупец. Подозреваю, что он их сам частенько использовал при проведении своих магических сеансов с экзальтированными тётеньками.

На прощанье дядя вручил мне также изящную, но невероятно прочную самшитовую трость:

– Будь осторожен. У неё очень острый стальной наконечник. Она принадлежала твоему отцу и, по его словам, однажды спасла ему жизнь.

Интересно, зачем была отцу такая опасная игрушка, и где он мог прогуливаться с тростью? Я, наверное, никогда не узнаю этого.

Алексей преданно тащил чемодан до самого поезда. Он с наступлением тепла лишился своей работы сторожа коттеджа и перебрался жить к дяде Боре. Дачный посёлок медленно наполнялся жизнью, сюда прибывали всё новые и новые обитатели. Скоро от зимней дремоты не останется и следа. Начнутся прогулки, визиты в гости, старые знакомцы снова будут заглядывать на огонёк к дяде Боре на партию шахмат или преферанса, да и магу за клиентурой не придётся ездить в Москву. Скучающие, желающие пощекотать нервишки неведомым, здесь найдутся едва ли не в каждом доме.

Перед тем, как проститься, Алексей напомнил мне ещё раз:

– Сначала в библиотеку. Поройтесь в краеведческой литературе, она, наверняка, даст Вам много ценного.

Дорогокупец был неисправим. Он по-прежнему свято верил в возможности золотого ключа библиографии открыть двери всех тайн. Издержки профессии. Библиотекарь, наверное, и должен искать ответы на все вопросы в книгах. Меня же моя профессия приучила идти к истине с помощью других людей.

Тем не менее, сейчас я шёл именно в библиотеку. Все эти дни я был постоянным посетителем отдела краеведческой литературы Ульяновского дворца книги. Алексею понравилось бы такое название. Оно, как нельзя лучше отражало роль библиотек в жизни общества. А отдел краеведения здесь был выше всяких похвал. Всё благодаря великому земляку.

На протяжении десятилетий этот город работал родиной Ленина. Коллеги моего дяди, боровшиеся за торжество ленинизма во всём мире, стремились превратить этот город в центр паломничества для людей всей Земли, поэтому здесь старательно сохраняли всё, что так или иначе относилось ко времени жизни будущего вождя. Целые кварталы старого города превратили в музей-заповедник, сохранили много других памятников прошлого. Да и краеведение здесь не было уделом чудаков-одиночек, как в других местах, на нём тоже лежала печать общегосударственной заботы.

Теперь Ленина развенчали, его громадный дворец-мемориал над Волгой стоял полупустым, но накопленное за все эти годы, никуда не делось. Просто теперь многочисленные местные специалисты занимались историей других земляков. Были среди них и специалисты по дворянству.

Совету Алексея я всё же последовал – в архив, до поры до времени, не совался. Работа с документами требует подготовки. Поэтому, я тщательно штудировал в библиотеке литературу о гражданской войне, жизни местного дореволюционного общества и о здешнем дворянстве. Оказалось, что есть здесь и специалисты, занимающиеся госпожой Перси-Френч. Где бы вы думали? В музее имени Гончарова.