Лоренцо Беретта - Эбигейл Девис

женщинам не под силу. Иногда я позволял ей так думать, потому что так было проще, но я знал, что все изменится, когда я стану женатым мужчиной. Мне пришлось бы быть более сдержанным — а может, и нет. Возможно, продолжать в том же духе было бы лучше всего. По крайней мере, у моей будущей жены не возникло бы никаких идей.

Я фыркнул при этой мысли и развернулся на каблуках. Сколько еще мне придется ждать ответа? У меня осталось восемь дней— восемь чертовых дней.

— Хочешь, я останусь ненадолго? — Спросила Вив.

— Мне нужно работать, — проворчала я, выбрасывая презерватив в мусорное ведро, затем вымыл руки. Ванную, примыкающую к моей спальне, недавно отремонтировали. Фактически, так было во всей моей спальне. Это была та же самая комната, в которой я спал каждую ночь в детстве, но теперь она была в два раза больше и обставлена совершенно новой мебелью. Мама сказала, что папа заказал переделку год назад, но больше никто об этом не знал.

Это заставило меня задуматься, знал ли он, что его долго не будет. На самом деле, чем больше я изучал ситуацию в бизнесе, тем больше убеждался, что это правда. Он включал пункты в контракты на время своего отсутствия. Он переводил деньги на оффшорные счета. Он подробно описал внутреннюю работу, о которой больше никто не знал, в бухгалтерской книге, хранившейся в его сейфе, комбинация к которой была известна только ему. Единственная причина, по которой я оказался внутри, заключалась в письме, которое один из его адвокатов передал лично.

Все казалось слишком… гладким.

Я плеснул в лицо немного воды и уставился на себя в зеркало, пытаясь разобраться во всем происходящем. Думать обо всем сразу было слишком сложно. Я должен был сосредоточиться на том, что было прямо передо мной.

Я еще не был боссом. Мне нужно было завершить две вещи, прежде чем я мог им стать, и это было все, о чем мне нужно было беспокоиться в данный момент.

Шаги Вив приближались к ванной.

— Мы могли бы принять душ вместе, — сказала она обманчиво мягким голосом.

— Нет. Я промокнул лицо полотенцем и обошел ее.

— Ты можешь принять душ. Я остановился в дверях, уставившись на ее обнаженное тело. Она не была такой соблазнительной, как Аида, и была выше по крайней мере на фут. Это был мой обычный типаж, но Аида меня заинтриговала. Она проникла в мой разум, даже не осознавая этого. Мои ноздри раздулись, и я развернулся, не желая больше смотреть на Вив.

— Тогда ты можешь уходить.

Я не стал ждать, что еще она скажет, поэтому схватил куртку и направился прямо к двери своей спальни, где меня терпеливо ждал Матео, один из солдат.

— Убедись, что она уйдет в течение тридцати минут, — потребовал я. Он кивнул в ответ и подошел ближе к двери.

Я прошел мимо лестницы, ведущей в главное фойе, и направился к потайной двери в конце коридора. Лишь горстка людей знала о существовании этой двери — потайного хода, построенного для дополнительной безопасности.

Когда я открывал дверь, до меня донеслись голоса снизу, но я не обратил на них никакого внимания. В доме всегда что — то происходило, особенно когда мои брат и сестра все еще жили здесь. Вдобавок ко всему, другие члены семьи, казалось, ошивались поблизости, проверяя, как мама после смерти отца. Я знал, что они пытались помочь, но она ненавидела, когда вокруг нее суетились. Она ненавидела быть в центре внимания.

Лестница освещалась двумя прикрепленными к стене бра, дающими ровно столько света, чтобы можно было видеть. Лестница поворачивала, спускаясь на два уровня вниз. На нижнем уровне был подвал, где мы хранили все, что не хотели, чтобы у нас нашли. Она всегда была крепко заперта, но теперь, когда папы не стало, я был единственным, кто мог туда проникнуть, и я намеревался так и оставить. Я направился к двери первого уровня, той, что вела в кабинет моего отца — нет, теперь это был мой кабинет. Я покачал головой, входя в комнату, не уверенный, что когда — нибудь привыкну к этому. Ни один предмет там не был затронут. Новый босс еще не был официально назначен, и до тех пор все должно было оставаться по— прежнему, вот почему я сюда почти не заходил.

Щелчок закрывающейся двери прозвучал как взрыв бомбы в тихом офисе. Каждая стена была звукоизолирована, и я не был уверен, хорошо это или нет. Папа сказал, что ему нужна тишина для работы, но я знал, что это для того, чтобы он мог делать все, что угодно, в этой комнате, и его никто не слышал.

Я стоял спиной к стене, уставившись на мебель, не в силах представить, на что это будет похоже, когда все это уберут. Как я должен был сделать это пространство своим, если в нем обитал призрак моего отца? Я уставился на графин с виски и шагнул к нему, нуждаясь в обжигающем алкоголе, чтобы прогнать все свои мысли. Но я прошел только половину пути, когда дверь кабинета, ведущая в основную часть дома, распахнулась.

— Какого хрена—

— Язык, — произнес глубокий голос с итальянским акцентом. — Разве так можно разговаривать с твоим дядей?

Я моргнул, сохраняя нейтральное выражение лица, и уставился на своего дядю Паоло — брата моего отца.

— Дядя, — поздоровался я, засовывая руки в карманы брюк и стараясь не выдать удивления при виде его. Я знал, что он заметил это движение, когда его взгляд скользнул вниз, затем снова поднялся к моему лицу.

— Что ты здесь делаешь? Что я действительно хотел спросить, так это почему он был здесь сейчас, а не несколько недель назад. Он пропустил похороны собственного брата, так почему он был здесь, врываясь в то, что должно было стать моим кабинетом.

Он наклонил голову, его черные волосы шевельнулись при этом, и неторопливо направился к столу.

— Я пришел повидаться со своей семьей. Он цокнул языком, как будто я задал глупый вопрос, но и он, и я знали, что это не так. Я не видел его с тех пор, как был маленьким мальчиком, и даже тогда мой отец держал нас как можно дальше друг от друга.

— Такие печальные новости о моем брате. Он отодвинул в сторону какие — то бумаги на столе, пытаясь прочесть их.

— И теперь ты остался без руководства.

Я прищурился, разглядывая его морщинистое загорелое лицо и безупречный серый костюм. Он был одет по — деловому.

— У нас есть руководство. Я шагнул к столу, засунув руки в карманы.

— Правда? — Он приподнял бровь, уставившись на меня так, словно я была назойливой мухой, жужжащей вокруг него.

— Кто?

— Я.

Он рассмеялся, и мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не броситься к нему.

— Ты забыл