Планета, с котоpой не возвpащаются - Пол Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первый момент все они выглядели одинаково; затем Лоренцен заставил себя искать индивидуальные различия в размерах, строении лица: они отличались, как и у людей.
Один из них издал какое-то гортанное мурлыканье. Когда рот его открывался, то можно было разглядеть длинные синие клыки, но зубы, казалось, были приспособлены для разных видов пищи.
Гамильтон обернулся.
— По-моему это не военный отряд, — сказал он. Его голос и низкое гудение ветра были единственными звуками, нарушавшими тишину. — Эйвери, вы — лингвист. Можете извлечь что-нибудь из их речи?
— Нет… пока. — Лицо психолога покрылось потом, голос дрожал. Лоренцен удивился, почему он так возбужден. — Они произносят отдельные слова.
— Вот, черт! — воскликнул Джаммас-луджиль. — Я даже этого не слышу. Для меня все звучит одинаково.
Заговорил другой чужак. Напрягаясь, Лоренцен уловил паузы между фонетическими группами. Он изучал в колледже курс сравнительной лингвистики, но сейчас мало что помнил из него.
— Они ведут себя, как… ну, не знаю как это назвать, — сказал Гамильтон. — Ясно, что мы для них не великие боги, спустившиеся с небес.
— Нельзя было этого ожидать. — Эйвери покачал головой. — Если они развились до уровня ручного порохового оружия, их общество должно быть довольно цивилизованным. Эти мушкеты смотрятся лучше, чем те, что были у землян во времена Ньютона.
— Но откуда они взялись? — воскликнул Фернандес. — Здесь нет городов, нет дорог, нет даже деревень. Я сомневаюсь, есть ли на всей планете хотя бы один дом!
Гамильтон пожал плечами.
— Надеюсь, мы выясним это. — Голос его стал резким: — Эйвери, вы занимаетесь только изучением их языка. Фон Остен возглавляет охрану лагеря; распределите своих людей для наблюдения за каждым из этих созданий, куда бы они ни направились в пределах лагеря. Но никаких грубых действий, пока они не попытаются сделать что-нибудь явно подозрительное, и не удерживайте их, если они захотят уйти. Остальные занимаются своими прежними делами, но держите оружие в постоянной готовности. И никому не покидать лагерь, без моего разрешения.
«Это разумно», — подумал Лоренцен. Незнакомцы выглядели миролюбивыми, но кто знает, кто знает…
Толпа медленно рассосалась. Чужаки послушно последовали за Эйвери, и один за другим покинули место встречи. Лоренцен услышал, как Фернандес пробормотал:
— Все-таки туземцы! И, к тому же, довольно высокоразвитые.
— Да, — пробубнил Джаммас-луджиль, тяжело вздохнув. — Похоже, это полный конец всей идеи колонизации.
«Который окончательно добьет звездную мечту Человечества.»
Лоренцен поспешил за Эйвери.
— Могу ли я помочь вам, Эд? — спросил он. — Я совершенно не занят.
— Вы не лингвист, Джон, — ответил психолог. — Боюсь, вы мне только помешаете.
Отказ уязвил его. Лоренцен сглотнул и настойчиво продолжил:
— Вам понадобится помощь. Кто-то должен делать записи, ну и…
Эйвери надолго задумался.
— Да, понадобится, — сказал он, наконец. — Во всяком случае, сначала.
8
Чужакам предложили спальный домик, и они с готовностью вошли в него; людей оттуда переселили в другие помещения. Туземцам показали лагерь и шлюпки, но осталось неизвестно, что они думают обо всем этом. Люди заметили, что на время сна чужаки всегда выставляли охранника. Кажется, им не понравилась столовая людей, и они пользовались своей посудой для приготовления пищи. Но все эти дни чужаки много работали с Эйвери и Лоренценом.
По-видимому, они называли себя «рорванами» — приблизительно так человек может произнести это слово. У них были и индивидуальные имена: Силиш, Янвусарран, Аласву. Указывая на предметы и демонстрируя действия, люди начали составлять элементарный словарь и перечень фонем: это был гибкий язык — около пятидесяти фонем. Интонация играла большую роль, но анализируя свои записи Эйвери решил, что язык не аналогичен китайскому.
— Я уверен, что слова в нем склоняются, — заявил он, — но не могу ухватить сути их грамматики. Возможно, что интонация связана со склонением, но… — он грустно вздохнул.
— Но почему бы не научить их английскому или испанскому? — поинтересовался Лоренцен.
— Не хочу испугать их такой трудной работой. Может быть, это только группа странников, которые случайно наткнулись на нас. В любой момент они могут уйти. Не забывайте, они могут быть кем угодно — от официальных послов, до бродяг или бандитов, или кем-нибудь еще, для чего в земном языке нет названия. Мы ничего не знаем ни о структуре их общества, ни о них лично. — Эйвери пригладил рукой редкие волосы и заглянул в блокнот. — Проклятие, этот язык не дает мне покоя.
— Позвольте мне взглянуть ваши записи, — попросил Лоренцен. — Я немного знаком со словарным анализом.
— Не сейчас, Джон. Я еще хочу привести их в порядок. Я приготовлю для вас копию.
На следующий день Лоренцена попросили отправиться на аэрокаре с экспедицией для сбора образцов. У него не было повода для отказа, поэтому изучение языка пришлось отложить. Когда он вернулся, Эйвери с кривой усмешкой протянул ему пачку листов.
— Держите, — сказал он. — Вчера, когда вас не было в лагере, я добыл еще немного информации, но она привела меня к еще большему затруднению. Значительная часть ее противоречит тому, что, мне казалось, я знаю.
Лоренцен провел над копией записи много часов и в конце концов вынужден был признать свое поражение. Названия для большинства самых важных предметов варьировались безо всяких видимых причин. Например, Сестре соответствовали слова: Орту, Оманий, Валакеш, Арбву-джангиз, Зулей и свистящий шум, не произносимый ни на одном из земных языков. К тому же казалось, что в других предложениях все эти слова приобретают совсем другое значение. И это были не синонимы. Каким-то неясным образом слово зависело от всего контекста. Кроме того, в разговоре не удавалось идентифицировать отдельные предложения.
Лоренцен с разочарованием вынужден был отказаться от дальнейших поисков. Эйвери упрямо продолжал работать, засиживаясь допоздна, чтобы обдумать полученные за день материалы. И он единственный не считал эту работу напрасной.
— Какого дьявола мы торчим здесь? — ругался Джаммас-луджиль. — Тут есть туземцы. Они настолько цивилизованы, что колонизация невозможна. Почему бы нам не отправиться домой и хорошенько выпить, а потом забыть это грязное место.
— Нам, видимо, следует завершить исследования, — мягко сказал Лоренцен.
Джаммас-луджиль вытащил замызганную старую трубку и принялся набивать ее. Его грубое темное лицо исказила насмешка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});