Вкус «лимона» - Леонид Головня

– С такой закуской и выпить не грех. У меня, правда, только горилка с некоторых пор, да и то початая.

Он принес бутылку.

– Я – пас, – сказала она твердо и как-то по мужски. – Завтра вставать рано. Я еще и учусь.

– Где?

– В Академии бизнеса. Дистанционно. Бизнес в Америке образования требует, ты вот на себе ощутил.

– Дистанционно – это как? – поинтересовался Коля.

– Заочно, – ответила она и добавила язвительно: – Ну а тебе – сам Бог велел запить дефолт с предприятием.

Коля налил себе рюмку. Ее содержимое, достигнув желудка, направило мысли в предсказуемое русло. Он включил телевизор, нашел музыкальный канал, убавил звук.

– Хорошие дивиденды приносит реклама? – спросил, расслабляясь в кресле.

– Реклама – дело сладкое, – ответила она и озарилась какой-то идеей. – Я фотографом начала, в Сибири и Азии. Смех один, что иногда бывает. В городке Муйнак, в устье Аму-Дарьи, шла добыча ондатры. Охотники за месяц годовую зарплату делали и платили за «фоту» щедро. Серега, сотрудник столичного НИИ, открыл «золотую жилу». В аулах вдоль реки паспорта меняли. Фотография – только в городе Нукус. Ехать – дело хлопотное, люди отлынивали и тянули. Мы погрузились на лодку, запаслись фотоаппаратом «Момент», ящиками кассет и двинулись на заработки на институтской моторке. Черта с два фото на паспорт в тех условиях «Моментом» сделаешь! На улице – яркое солнце. Глаза проваливаются. Ну, думаю, влипли. Денег натратили жуть. Свои, чай! Знаешь, что я сообразила. Не поверишь. Сейчас ржать будешь, гарантирую. Я людей на землю укладывала, на простыню. Лежат, такие хорошенькие, умиротворенные, только что не спят. – Мыльникова заразительно рассмеялась, живо представляя лежащих на простыне каракалпаков. Они посмеялись вместе, и она продолжила: – Потом в Сибири начали собственность делить. Тюрьмы раскрыли. Жулье плавает, как рыба в воде. Сказала тебе, реклама – дело сладкое, любой деляга норовит на ней деньги отмыть и охотно делится. У меня в то время яхта на Тихом океане появилась. Как назло, с ней разборка началась. Пришлось бежать.

– Знакомо. – Коля потихоньку ел и чокался с бутылкой. – Твое здоровье! Я тоже бежал. Да вот сейчас споткнулся немного.

– В рекламном деле, знаешь, заказы поначалу трудно собрать, а как раскрутишься, обороты приличные получаются. Хочешь со мной поработать? Введу тебя в курс дела. Скооперируемся.

Опьянел Коля и почувствовал усталость. Он вытянул ноги, но «теплая» голова вдруг выдала сумасшедшую идею. В глазах заблестел азарт.

– Скооперироваться с тобой?! С удовольствием! – воскликнул он с энтузиазмом и пересел на диван. – Давай поженимся?

Она хихикнула.

– У тебя деньги есть? – отрезвила вопросом.

– Нет.

– Не веришь в дело или сомневаешься?

– Верю, верю!

Возбужденное Колино существо не имело никаких сомнений. Он дожидался момента.

– С яхтой-то что, мисс Мыльников? – спросил и обнял ее рукой.

Она не отстранилась, изучала его насмешливым взглядом.

– Отогнали в Японию. Яхта не моя стала. – И вроде как попыталась подняться. – Ладно, иду спать. Завтра рано встану. Я в прихожей устроюсь, там у тебя раздвижное кресло.

– Уступаю тебе кровать!

В приливе «джентльментства» Коля обхватил собеседницу руками и прижал к себе. Показалось, что она подалась телом, глядя снизу понимающим взглядом. Коля нагнулся для поцелуя.

– Служить тебе буду, как раб! – Мавроди изобразил страсть. – Иди за меня!

И он повалил ее на диван.

– У-у-у! – протянула она. – Какие мы неистовые и решительные! – Не сопротивляясь, избранница подняла руку и приложила вытянутый указательный палец к его губам. – Нет, дорогой. Ни-ни! – И задвигала пальцем в разные стороны, как тогда, в машине. – Насчет женитьбы поговорим, как протрезвеешь. Согласен?

Коле вдруг решительно понравилось ее поведение, он отпустил Мыльникову и уронил голову, изобразив отчаяние:

– Согласен, согласен.

Коля ворочался, ворочался на обширной кровати, перекрутил простыни, спать не мог. Поднялся, накинул рубашку и вышел в прихожую.

– Лин!

Он плюхнулся на край разложенного кресла, дал волю рукам.

– О! Боже мой! Тебе, как говорят, легче дать, чем отбиться, – буднично произнесла ему в ухо. – Подожди, давай будем цивилизованными людьми.

Она ушла в ванную, включила воду. Коля, не раздумывая, пошлепал за ней. Толкнул незапертую дверь, в рубашке и плавках шагнул под душ.

Ранним утром гостья поднялась первой, оделась. Подошла к телефону, взяла трубку, обернулся на спящего Колю, поразмыслила, опустила трубку на рычаг. Наклонившись над зеркалом, прошлась помадой по губам, критически осмотрела себя, накинула дубленку, взяла сумку и вышла из дома. Смахнув корочки льда со скамейки, Мыльникова уселась во дворе и набрала номер на мобильнике.

– Гюля, доброе утро! Лина звонит. С Назымом можно поговорить?

– Минутку.

– Слушаю тебя! – сказал бас с восточным акцентом.

– Назым, я нашла кандидатуру. Ждет статуса, про его счет в банке ничего сказать не могу.

– Смышленый?

– Вполне. Владеет английским. У меня есть время приглядеться к нему. Когда подъехать?

– Приезжай сейчас.

– Я на машине. Имею в виду, чтоб не парковаться.

– Возьмешь шестьдесят седьмой блок, он свободен.

«Тойота» проскочила по Тридцать второй улице зимнего Манхэттена и выехала к Гудзону. Через два квартала на юг она ушла в подземный гараж высотного здания.

Мыльникова прошла в лифт и нажала кнопку двадцать восьмого этажа. На этаже было две двери красного дерева. Мыльникова прошла по ковру к одной из них и позвонила. Открыла худенькая черноволосая девушка с раскосыми глазами. Сзади выглядывали две, помоложе, тоже восточного типа.

– Гюлечка, девочки, это вам. Прямо из резервации индейцев украшения. – Мыльникова раздала пакетики.

– Спасибо, – по очереди благодарили девочки.

– Что предпочитаете, кофе, чай? – спросила старшая.

– Чай! Зеленый! Давно не пила настоящий. Отец свободен? Можно к нему?

– Папа в гостиной.

Просторная гостиная, уложенная коврами, выходила окнами на панораму Нью-Йорка. На низком столике был раскрыт лэптоп последней модели. Хозяин, смуглый восточный мужчина, сидел в углу на длинном диване и возбужденно кого-то отчитывал на родном языке по телефону. Он приветствовал вошедшую кивком и продолжал ругаться.

Мыльникова остановилась у окна, ждала, рассматривая пейзаж.

Старшая дочь принесла поднос с круглым чайником, пиалами, блюдом со смесью орешков, кураги и изюма.

– Угощайтесь, – сказала она, наполняя пиалу. – Попозже устроим ланч.

Гостья присела на кожаный пуфик, подвинула к себе пиалу с чаем, отпила глоток и потянулась к сладостям.

Хозяин поставил наконец точку в разговоре и тут же, без предисловия, спросил:

– Смышленый, говоришь. Сколько лет?

– Точно не скажу, Назым. – Мыльникова задумалась, потом встрепенулась: – Могу фото показать. Компьютер разверните на минутку.

Она достала из сумки фотокамеру и проводок вставила в лэптоп. Отыскала нужный файл. На экране появился Коля, недовольно смотрящий на сваленную продукцию мишек.

– Что за игрушки в таком количестве?

– Накололся на пирамиде. Я объяснила кое-что.

– Сохрани мне фото! Счет его в банке не нужен. Персональный – подозрителен. Открой ему от «Ньюз»… Вернее, так – пошли бумаги на закрытие «Ньюз». Наши имена пусть уйдут в прошлое. Пока они ходят, открой ему в «Бэнк оф Нью-Йорк», именно в «оф Нью-Йорк», – подчеркнул Назым. – Надо, чтобы он активировал счет как можно быстрее.

– От рекламодателей чеки будут, через «Бэнк оф Нью-Йорк» и пройдут.

– «Аэрофлот» отказывается от выпуска.

– Моя проблема, Назым. Соберем деньги, не откажется.

– Любопытный деятель из Перми появился, кинотеатр перестраивает. Разузнай про него все, что можно.

– Папа, – показалась в дверях одна из дочерей. – Время ланча!

– Мы идем, радость моя.

Прошла неделя. Наступил канун Рождества – всенародного для Америки праздника. Дома обтянули гирлянды лампочек. Под сверкающими кустами расселись мадонны с младенцами, цари, ангелы, верблюды, олени, лебеди. Трудовое население разгибало спины, предвкушая беззаботный праздник с подарками. В торговых салонах играла музыка.

Но Колю не радовало ничего. Праздничная суета только усиливала его переживания. Он купил на почте мани-ордер (за квартиру не принимали наличными), заполнил квитанцию на оплату, заклеил бумажки в конверт и бросил в ящик.

Пришел домой расстроенным. Пересчитал остаток денег, совсем поник.

– Женитьбу я, видимо, поспешил предложить. – Он тосковал о неожиданно образовавшейся «родной» душе и мучительно перебирал в голове невеселые мысли.

Тут-то она и позвонила:

– Как дела?

– Куда ты пропала?! – заорал Коля. – Скооперировались, называется. Я тут сохну с тоски и без работы.