Ищите Солнце в глухую полночь - Борис Бондаренко

Отец ничего не говорил, но Андрей уже тогда понимал, что он возвращается действительно только из-за него и Алексея.

И опять начинались скандалы...

Андрей жестоко страдал от них и мучительно переживал каждое столкновение, а потом целыми днями думал, пытаясь разобраться, кто же прав и кто виноват.

Сначала ему все казалось ясным – виноват отец. Андрей страдал, видя, как он бьет мать, и ненавидел его за необъяснимую жестокость, и не мог смотреть на жалкое лицо матери, залитое слезами. Сказывалось и то, что мать постоянно, изо дня в день, обвиняла и проклинала отца. А отец никогда ни в чем не оправдывался и никого не обвинял.

Потом все стало намного сложнее.

Андрей начинал понимать, что отец, в сущности, требует от матери очень немногого: чтобы в доме было чисто прибрано, чтобы вовремя был готов обед и чтобы его не обманывали и не трепали нервы по пустякам.

Она никогда и нигде не работала – и все-таки в доме всегда были грязь и запустение. Отец не раз предлагал ей пойти на работу, но она отказывалась, и он оставался на сверхурочные – его зарплаты не хватало, а он не хотел, чтобы они жили кое-как.

И еще отец не мог вынести, чтобы ему лгали. Андрей же видел, что мать лжет всегда, лжет по привычке, даже когда в этом нет необходимости. Она сама уже не замечала этого и, когда отец уличал ее, неумело оправдывалась, придумывая очередную ложь. Отец мгновенно вскипал, выходил из себя, и начинался очередной скандал.

И однажды – в то время Андрею было тринадцать лет – произошел случай, после которого он почти возненавидел мать и уже не жалел ее.

Андрей зачем-то забрался на чердак и не сразу заметил, что мать уже там. Он хотел окликнуть ее, но увидел, что она вытащила из-за чулка деньги, отодвинула доску и спрятала их туда. Андрей не поверил своим глазам и, когда мать ушла, отодвинул доску.

Под доской лежала пятидесятирублевая бумажка.

Только сегодня утром мать клялась, что за неделю она израсходовала все и у нее не осталось ни копейки.

Подавленный и испуганный Андрей поставил доску на место и тихонько спустился с чердака, решив ничего никому не говорить.

Но тайник нашел Алексей и торжественно показал отцу. Тот жестоко избил мать и исчез на неделю.

А вскоре Алексей заявил, что видел отца, идущего под руку с какой-то женщиной. Это было после того, как отец, вернувшись с родительского собрания, разругал его за двойки.

В то время Алексею исполнилось шестнадцать лет. Он был смазливым мальчишкой высокого роста, ленивым и бездарным. Он учился всего классом старше Андрея, так как дважды оставался на второй год. Кажется, Алексей одинаково не любил и отца и мать и за их скандалами наблюдал со спокойным интересом. Если ему что-нибудь нужно было от отца, то он становился на его сторону, а если от матери – поддерживал ее. От нее же, вероятно, он унаследовал склонность к безудержному вранью и врал настолько невозмутимо и хладнокровно, что отец только разводил руками.

Кое-как закончив семь классов, Алексей устроился на электроламповый завод. Оттуда он каждый день таскал детали, делал магнитофоны и карманные приемники и где-то сбывал их. Однажды его задержали в проходной и все отобрали. Алексея спасло только то, что ему еще не было восемнадцати, и его уволили «по собственному желанию».

Узнав о краже, отец пришел в чулан, где Алексей устроил себе мастерскую, молча вытолкнул его оттуда, разломал верстак, выбросил все детали в помойное ведро. Закрыв чулан на замок, он схватил Алексея за плечо и угрюмо сказал:

– Еще раз узнаю – убью. Понял?

– Понял, – ответил тот, опустив голову.

Отец повернулся и ушел в дом. Сын проводил его взглядом, и Андрей увидел, как в презрительно-злобной усмешке скривились его губы.

Отец устроил Алексея на другой завод, записал в вечернюю школу.

Дома Алексей теперь бывал редко, беспрекословно отдавал отцу всю зарплату, но Андрей знал, что деньги-то у него водятся, и немалые. Однажды, показав пачку двадцатипятирублевок, Алексей похвастал:

– Видал? То-то. Уметь надо.

– Украл, что ли? – сердито спросил Андрей.

– Я, брат, теперь не такой дурак. Знаешь, сколько существует способов добывать деньги? Тысяча! А воровство – тысяча первый и самый ненадежный. Уметь надо! – повторил он самодовольно. И пригрозил: – Только проговорись отцу!

– Иди ты знаешь куда?.. – с отвращением сказал Андрей.

– Что, не нравится?! – издевался Алексей. – Чистеньким и честненьким хочешь быть? Отец вон всю жизнь чистенько и честненько горб гнет, а все ни кола ни двора. Как нищим был, так и остался.

– Ну и сволочь же ты! – только и нашел что сказать Андрей.

В тот год, когда Андрей кончал школу, мать после очередного скандала ушла из дому и, как обычно, уехала в Давлеканово.

Отец к тому времени сильно постарел, часто болел, почти бросил пить и стал еще более молчаливым и угрюмым. На уход матери как будто не обратил внимания, ни разу не заговаривал о ней, как обычно, сам готовил и убирал в доме.

Мать вернулась недели через три. Отец, придя с работы, только спросил ее:

– Ну, вернулась?

– Не к тебе вернулась, к детям, – огрызнулась мать.

Отец усмехнулся и промолчал. Вечером, когда все собрались за столом, отец твердо сказал:

– Ну вот что, Катерина Алексеевна... Пожили вместе всласть – и будет. К детям, говоришь, вернулась? Они уже не дети. Андрей вон в Москву поедет, Алексею двадцать первый год пошел, тоже не дитя. Так что забирай свои манатки и иди, откуда пришла. Вот тебе, как говорится, бог, а вот порог, и чтобы я тебя больше здесь не видел. Поняла?

– Да что же это такое, мучитель ты мой?! – заголосила мать, сразу расплывшись в слезах. – Изверг, душегуб несчастный! Погибели на тебя нет, от родных детей гонишь!

– Хватит! – крикнул отец, стукнув кулаком по столу. – Наслушался тебя за двадцать лет, до самой смерти будет что вспоминать! Алексей, хочешь, чтобы она осталась?

– Нет, – с усмешкой ответил Алексей.

– А ты, Андрей?

– Смотри сам, – угрюмо ответил Андрей. – Мне здесь не жить.

– Слыхала?!

Мать вопила в голос, а отец встал из-за стола и начал выбрасывать из комода ее вещи.

Мать ушла, и до своего отъезда в Москву Андрей ничего не слышал о ней.

Вернувшись через полгода в Уфу, он узнал, что мать обосновалась в Давлеканове и даже купила себе дом. На расспросы любопытных соседей, откуда взяла столько денег, проговорилась, что «накопила» двадцать пять тысяч.

– Я же знала, что этот изверг выгонит меня, – оправдывалась она. – Только ради детей всю жизнь под топорами да под ножами жила, а как не нужна стала – все отказались. Ничего, я найду управу. Судиться буду, полдома мне по закону положено...

Но судиться она не стала, только забрала сарай, продала его и оставила бумагу, заверенную нотариусом. В этой бумаге было сказано, что она забирает «сарай – старый, трухлявый, одни гнилушки, перину, пять штук курей, чайник, утюг, а ему, извергу и мучителю, оставляет дом пятистенный с чуланом и сенями, баню, сад, 9 яблонь, 30 кустов малины, 5 кустов вишен, свинью („супоросую“ – приписала она уже потом), а также двух сыновей – Алексей, 36-го года рождения, и Андрея, 39-го года рождения. Кроме того, оставляет 4 подушки, 6 наволочек, одеяло ватное и одеяло тканевое...».

Дальше следовало перечисление по пунктам.

В конце заявлялось, что никаких претензий к дому и имуществу она не имеет – «пусть изверг-мучитель живет, наслаждается с чужим добром, а я лучше одна на сухой корке проживу, чем вместе с ним под ножами да под топорами жить...».

Алексей потом долго издевался над этой бумажкой и говорил похохатывая:

– Тут, брат, всего тридцать шесть пунктов... Мы идем под номером восьмым, оба враз, а под номером седьмым стоит свинья супоросая. Чуешь, какое соседство?

(Потом, перед тем как уйти из дому, Алексей взял эту бумагу с собой.

– Хоть адвокат и говорит, что юридической силы она не имеет, – толковал он матери перед судом, – но все-таки это бумажка, да еще с печатью.

И на суде он спокойно объявил, что мать никогда не отказывалась от своих прав на дом и если раньше не подавала в суд, то только потому, что отец грозился убить ее.)

Отец уже тогда был сильно болен – врачи признали язву желудка и настаивали на операции. Отец отказался от операции, но работу каменщика ему пришлось бросить, и он устроился сторожем на стройке.

В тот же год, весной, Алексей женился. Отец не захотел отставать от родителей невесты и решил сыграть настоящую свадьбу. В ход пошли все его сбережения и зарплата Андрея, но денег все-таки не хватало, и отец занял полторы тысячи у знакомых и родственников.

Всего на свадьбе собралось человек двадцать пять. Гуляли три дня – сначала у себя, потом в доме невесты. Поселились они вместе – отец отвел Алексею две лучшие комнаты, и неделю в доме царили покой и всеобщее довольствие.

Потом отец сказал, что должен полторы тысячи и этот долг надо вернуть.