Леонардо да Винчи - Софи Шово

Время вынужденных простоев, когда не было заказов, Леонардо использовал для того, чтобы совершенствовать свои технические приемы, следуя собственной художественной интуиции, и погружаться в занятия философией. Поступая подобным образом, он все дальше отходил от официальных живописцев, отнюдь не становясь при этом модным художником…

Об этом свидетельствуют «Мадонна Литта» и особенно «Мадонна с кошкой»: здесь он обошелся невероятно вольно со святым сюжетом, в частности при изображении мадонны. Это не могло не шокировать публику. Кошка изображена предельно реалистично, а младенец Иисус словно пытается вырваться из рук матери и дотянуться до кошки. Такое ощущение, что всё движется на этой картине. Леонардо опасался, что его произведения, слишком вольно трактующие сюжет из Священной истории, будут плохо приняты публикой. Но ему сопутствовал неожиданный успех. Посыпались новые заказы, однако угроза войны и новых политических потрясений опять отвлекла его внимание от занятий живописью.

Сформировалась антифлорентийская лига, и Медичи забили тревогу. Воспользовавшись ситуацией, Леонардо попытался реализовать свой самый амбициозный замысел: поступить на службу к Лоренцо Великолепному в качестве военного инженера. Развитие артиллерии внесло большие коррективы в военную стратегию, в связи с чем потребовались новые средства для ведения войны. Леонардо обещает изобрести некое универсальное оружие, с помощью которого можно выиграть любую войну, а также проектирует непробиваемые кирасы, боевые колесницы, подземные лабиринты, бомбарды, подводные лодки… Его чертежи и устные пояснения к ним вызывают интерес, но дальше этого дело не идет. Заказов на выполнение проектов не поступает, несмотря на все предпринимаемые им усилия. Похоже, ему просто не доверяют…

И тогда он с жаром принимается за скульптуру, следуя новомодному увлечению античными руинами. Леонардо упражняется в саду Сан-Марко, в своего рода «музее под открытым небом», в котором были выставлены на обозрение скульптуры и прочие памятники Античности, собранные семейством Медичи. При этом он не довольствуется простым копированием. Одновременно Леонардо увлекается проектированием фонтанов и других гидравлических сооружений, а также ботаникой… Всё, поистине всё может стать предметом его страстного увлечения.

У него имеются лошади, и он часто садится в седло, чтобы совершать конные прогулки. Леонардо ощущает потребность в стремительной скачке за пределами душного города, требующей от него физического напряжения. Он по-прежнему любит животных: в его мастерской всегда живут кошки, отпугивающие крыс, собак он держит ради удовольствия и для охраны дома; кроме того, следуя моде, обзавелся обезьянами. Не довольствуясь этим, он часто посещает городской зверинец, в котором содержится пара львов — самец и самка. Лев служит эмблемой города. Подойдя ко львам как можно ближе, он рисует их. Они служат живыми моделями для того льва, которого он изобразит лежащим у ног святого Иеронима.

Леонардо добивается разрешения присутствовать при вскрытиях тел в больнице Санта-Мария Нуова и делает это с увлечением. Так состоялось его первое знакомство с анатомией, которой он будет регулярно заниматься на протяжении всей своей жизни. В этой области он будет продвигаться всё дальше и дальше, желая воочию ознакомиться со строением человеческого тела, всё увидеть собственными глазами — слово аутопсия обретает у него буквальный смысл. В этом отношении он не был первопроходцем. Мазаччо и, как полагают, Поллайоло предшествовали ему. Впрочем, все художники эпохи Кватроченто[20] в той или иной мере интересовались анатомией. Не случайно именно в эту эпоху свершилось обмирщение, отказ от божественного в пользу профанного, в результате чего человек оказался в центре мироздания. Леонардо был прямо-таки одержим стремлением проникнуть в тайну жизни. Это была его самая большая, но не единственная страсть, и эта одержимость разнообразными, зачастую причудливыми страстями скрывала (правда, не слишком удачно) переживавшийся им в то время кризис, одолевавшие его сомнения. Леонардо приближался к своему тридцатилетию, а Флоренция так и не предоставила ему возможности проявить себя в полной мере, потягаться с самыми великими.

Наконец он получил заказ, какого давно ждал: ему поручили написание святого Иеронима. Леонардо решил по-своему трактовать этот сюжет, со львом на переднем плане, а самого святого трактуя как отшельника, пребывающего в состоянии транса. До наших дней дошел лишь картон, хранящийся в Ватикане, — одно из немногих произведений, авторство которых никогда не подвергалось сомнению: его создателем всегда считался Леонардо да Винчи. Это произведение, наводящее на зрителей ужас, надо полагать, современников повергало в трепет в еще большей мере, чем нас сейчас.

В обстановке кладбищенского запустения, одним коленом на земле, с отрешенным взглядом, святой как будто собирается ударить себя камнем в грудь. Единственный, кто составляет ему компанию, — дикий лев. Аскетизм является подлинным сюжетом этого первого сфумато в истории изобразительного искусства. Сфумато представляет собой технику, которую впервые применил Леонардо да Винчи и которая заключается в вуалировании, скрадывании резких контуров. Это делалось кончиками пальцев, вследствие чего практически невозможно копировать наброски Леонардо. Здесь он пытается продемонстрировать нераздельность тени и света:

«О художник, не обводи резкой линией тела, менее крупные, чем натура, ибо не только они не могут обнаруживать свои крайние контуры, но и, на расстоянии, становятся невидимыми даже их части» — так он объясняет свои поиски в направлении сфумато. И далее добавляет: «Для того чтобы предмет составлял единое целое со всем, что его окружает, он должен нести на себе частицу соседних оттенков». Так он старается растворить фигуру в пространстве, накладывая на нее очень тонкие слои краски, чтобы смягчить контуры, создавая иллюзию того, что изображение словно подернуто дымкой — сфумато.

Изображение святого Иеронима явилось шоком для флорентийцев. Они были поражены тем, с какой точностью Леонардо да Винчи передал мускулатуру тела. Разве это не доказывало, что художник имел возможность очень близко узнать предмет изображения? Но насколько близко? Непосредственно на трупах. А на вскрытие трупов тогда смотрели косо. Именно потому и приходилось заниматься этим тайком, под покровом ночи. Однако на пути познания ничто не останавливало Леонардо, ни необходимость таиться в ночном мраке, ни трупное зловоние. Ничто не шокировало его.