Поющая кровь - Робин Бейли

Она опять отвернула свое лицо, выражая презрение и безразличие к тому, какие слова мог нашептывать Йорул на ухо своему королю. Кровь снова начала сочиться из губы. Она потрогала ее и посмотрела на алое пятно на кончиках пальцев. Этот привкус усиливался, настойчиво напоминая о себе, и она узнала его, сдержав улыбку, полную ненависти.

— Усмири своего пляшущего медведя, — холодно обратилась она к Риотамусу. — Ты говоришь, что закон объявляет меня предательницей из-за моей связи с сыном. — Она сложила на груди руки, предварительно расправив ткань своей туники. — А сам ты подчиняешься закону так же послушно, как часто ссылаешься на него?

— Я и есть закон, — ответил он, приподняв бровь. — Я связан им, потому что это мое слово.

Она нахмурилась:

— Я не знаю ничего о твоем слове. Но знаю о ритуале, который вы называете Джа-Накред Салах Вей. Я заявляю о своем праве на него.

Она перехватила его изумленный взгляд, и они не отрываясь смотрели друг на друга.

Его удивление сменилось откровенным весельем.

— Забавно! — расхохотался он. — Ни одна женщина еще не требовала Джа-Накред Салах Вей.

— Я требую его! — резко выкрикнула она, оборвав его смех.

— Ты — пришлая, — объявил он, сжав кулак. — Ты оскорбляешь наш закон, заявляя о своем праве на него!

— Могу ли я быть чужеземкой и одновременно считаться предательницей? — Она сплюнула ему под ноги, втайне наслаждаясь тем, что лицо Йорула снова налилось кровью. — Я прожила в этой стране больше двадцати зим, вела здесь хозяйство, похоронила мужа, — она взглянула на Йорула с ненавистью, — и видела, как здесь убили моего сына. Если я пришлая — отпусти меня, а сам можешь охотиться за Келом на'Акьяном, если тебе это нужно. Ведь чужеземцы не могут отвечать за своих близких, по твоему глупому закону. Или же за эти двадцать лет я все-таки стала законной жительницей твоей страны, в таком случае ты должен предоставить мне право на Джа-Накред Салах Вей. — Она указала жестом на четверых конвоиров, все еще окружавших ее: — Эти люди слышали, как я обратилась к тебе, так же как и половина всех тех, кто стоит у дверей и у окон, не сомневайся. — Вскинула руку в сторону солдат, слонявшихся бесцельно вокруг: — Все эти — тоже. Они услышат твой ответ и узнают цену твоему закону, твоему так называемому слову. И оно в другой раз, возможно, уже не будет значить для них ничего, если ты откажешь мне. А если не для них, то для других, кто обязательно узнает об этой истории. — Холодная улыбка тронула ее губы. — Ну и, кроме того, подумай, как это будет занятно.

Он посуровел.

— Джа-Накред Салах Вей не забава, — назидательно сказал он, — это торжественный ритуал, издавна почитаемый в Келед-Зареме.

Она, поджав губы, разглядывала его с выражением скуки на лице.

После некоторого колебания он спросил:

— Кого ты выбираешь?

Она посмотрела на Йорула и плюнула ему на сапоги.

— Кого же еще, как не твою ручную свинью?

Рука Йорула потянулась к рукоятке меча. Задрожав всем своим огромным телом, он с трудом сдерживал ярость в ответ на ее оскорбление.

— Я согласен. — Великан процедил слова, похожие на змеиный свист.

Но Риотамус все еще пребывал в нерешительности.

— Он почти в два раза больше тебя, — обратился он к Самидар. — Немногие могут соперничать с ним на мечах. Выбрав его, ты выбираешь поражение.

Она прикрыла глаза.

— Только его, — настаивала она.

Смущенная улыбка неожиданно показалась на лице короля.

— Но почему, женщина?

Она опять дотронулась до своей губы, выставила на солнце палец, на котором алела кровь, и показала ее Риотамусу.

— На его оружии кровь моего сына, — сурово сказала она, — моего невинного сына Кириги, не причинившего зла ни одному человеку, который умер девственником, ни разу за свою короткую жизнь не поднявшим меча. — Она обернулась и вперилась взглядом прямо в глаза Йорула, продолжая говорить. — Эта тварь, что носит твою униформу, — сущая свинья, меньше всего на свете, даже кучи дерьма на пути каравана, она достойна того, чтобы жить на этой земле, где жил мой ребенок. Эта тварь рядом с тобой, Риотамус, — насекомое, уродливый клоп-кровопийца, и боги готовы вознаградить того, кто раздавит его.

— Но, — предостерег Риотамус, — ты женщина. А этот ритуал — для мужчин.

Она пожала плечами:

— Мечу все равно.

Йорул выпрямился во весь свой внушительный рост.

— Позвольте мне принять этот вызов, ваше величество, — уговаривал он, выпячивая грудь. — Пусть груди и бока у нее округлые, но это не женщина, а чудовищная шлюха, в чреве своем она взрастила мятежника, который вышел из нее, как зараза из куска падали. И эта мерзость, жалкая тошнотворная скотина, брыкается тут, оскорбляя монарха. Ее присутствие оскверняет землю, которую я люблю, и когда я убью ее, вы будете свидетелями не смерти, а очищения.

Самидар кивнула. Джа-Накред Салах Вей уже начался, даже без королевского позволения. Состоялся ритуал осыпания друг друга оскорблениями. Затем последует обмен ложными ударами. Оба соперника должны по очереди, притворяясь, изобразить как свою победу, так и поражение. И только после этого начнется настоящее сражение.

Если Риотамус даст на то свое согласие.

— Ты действительно выбрала для себя этот путь? — спросил ее король. — Я ведь могу спасти тебя. Только отдай мне своего сына, Кела на'Акьяна.

Она собрала свои длинные волосы в руку, завязала их в тяжелый хвост и отбросила его назад так, что он повис между лопатками.

— Я не желаю, чтобы ты меня спасал, — ответила она. — К тому же одной семье достаточно одного предателя. Я не могу изменить своему сыну.

Он покачал головой:

— Вот ты сама себя и осудила. Сохраняя верность Келу на'Акьяну, ты предаешь своего короля.

Риотамус сказал это совсем негромко, почти шепотом, но она была непоколебима.

— Если ты мой король, значит, я полноправная жительница Келед-Зарема. Я выдвинула законное требование. Ты не можешь мне отказать.

Риотамус пожал плечами и отошел на несколько шагов.

— Ты знаешь правила Джа-Накред Салах Вей? Этот ритуал священен, он установлен нашими предками и должен соблюдаться со всей строгостью. Немногие мужчины решаются на это испытание. Оно — высшее проявление нашего этикета.

Ома не произнесла ни слова, но кивнула в знак согласия.

Он жестом указал одному из ее конвоиров:

— Отдай ей свой клинок, а вы все освободите место.

Ей вложили в руку меч, и она глубоко вдохнула запах хорошей стали, этот чистый аромат смазки, которым она так давно не наслаждалась. И все же это был очень знакомый запах, заставлявший быстрее бежать кровь в ее жилах. Пальцы обвили рукоять меча. Она подняла оружие, сжимая его двумя руками, стараясь скрыть недовольство, готовое проявиться на лице. Кованый меч слегка изогнут — такая форма популярна в Келед-Зареме. Как это может сказаться на ее технике фехтования двумя руками? И вообще, сохранила ли она хоть какие-то навыки, а уж тем более технику?