Муза, где твои крылья? - Яна Франк

Деньги можно потратить на одно или на другое. Можно вообще их не тратить, а только метаться между возможными вариантами. И в конце концов каждый человек в какой-то момент делает выбор и тратит свои ресурсы на что-то, в том числе на удовольствия, увлечения, творческие проекты, которые радуют. И после этого не имеет уже смысла размышлять о том, что было более достойно этой инвестиции и кто такие вложения заслужил. Единственное, что имеет смысл, это обсуждение следующих трат. А что сделано — то сделано.

И вообще, вспомним про радость бытия и смысл жизни. Каждый раз, когда нас начинают упрекать в том, что мы позволяем себе ненужное, принося этому в жертву какой-то полезный ресурс, можно возразить, что на самом деле оно очень даже нужное. Потому что из этого сделана наша мотивация, наше желание просыпаться по утрам и делать что-то, и жить. И если это все у нас отбить, наступят гораздо более серьезные проблемы и мужья будут месяцами делать себе пиццы и развлекать детей, пока мамы лечатся от депрессий.

По сути, таким образом можно разобрать любую из абсурдных претензий, стоит только немного подумать, какие из них можно принимать всерьез, а какие скорее смешны. Многое говорится для того, чтобы человек испытал чувство вины. Опытные манипуляторы произносят ключевые слова, на которые принято реагировать одинаковым способом. Когда женщине говорят, что она плохая мать, у нее сразу все внутри должно оборваться — ей высказали одну из самых страшных претензий! И она должна, бросив все, выяснять, что такого чудовищного она сделала, чтобы заработать этот титул. И конечно, она должна почувствовать себя ущербной, бездушной, бессердечной. Когда ей говорят, что она плохая жена, она должна вообще почувствовать себя «не женщиной» или очень плохой женщиной, недостойной любви и понимания. Плохая жена. Никакой друг. Ненадежный соратник.

Эти клише: «плохая мать», «плохая женщина», «мизантроп», «у тебя семья не на первом месте», «из-за тебя страдают», «мы тебе (твоим капризам, твоим развлечениям) приносим в жертву себя», «дорогая цена у твоих развлечений» — обычно срабатывают безотказно. Это как удар в солнечное сплетение: человек первым делом складывается пополам, закрывает живот и чувствует боль. Потом он понимает, что на него совершили нападение и он проиграл бой, и дальше остаются очевидные варианты: закрывать голову руками, убегать, просить прощения и пощады, оправдываться. Когда нас с размаху бьют в лицо, мы не думаем — мы шокированы. То же самое с вербальными атаками. Мысли отключаются из-за слишком сильных эмоций.

Стоит «виноватому» начать анализировать обвинения, начинаются великие открытия. Например, что наш оппонент вообще сопоставляет? «Ты не хочешь провести с семьей хоть немного времени» — звучит чудовищно. А если вдуматься — супруг хочет, чтобы в раннее время суток его вторая половина, будучи полной энергии и желания что-то делать, вместо этого села с ним на два часа перед телевизором смотреть фильм. Если серьезно — заниматься искусством полезнее для души, чем валяться перед телевизором. Да и порыв вполне благородный — человеку хочется что-то созидать. А не валяться и смотреть в экран. И из-за этого он должен испытывать чувство вины?

Или вернемся к истории с обедами: человек со всех сторон сделал хорошее: была проделана работа, получился красивый результат, его опубликовали — приятно показать, полезный пункт в биографии, за работу были получены деньги. И за все это человеку должно быть стыдно или хотя бы неловко, потому что, пока все это делалось, кто-то съел что-то не то? (И обвинитель связывает одно событие с другим просто потому, что он себе придумал, что за каждый его завтрак, обед и ужин несет ответственность кто-то другой?) Кому здесь должно быть стыдно? Самостоятельному, успешному художнику, занятому своим делом, или взрослому мужчине, который ведет себя как ребенок?

Любые разговоры о деньгах, потраченных на дорогие инструменты, рабочие материалы и прочее, можно свести к тому же самому. На что будут потрачены деньги, если мы не купим объективы, планшеты и прочие полезные вещи? На игровую приставку? Если сопоставить эти два желания — кому должно быть больше стыдно? Тому, кто хочет купить очередной инструмент зомбификации, чтобы тупо тыкать в него четыре часа в день, или тому, кто купил инструмент, с помощью которого будет учиться, развиваться и зарабатывать деньги? На что еще можно променять искусство, рабочие материалы, технику, поездки? На еду? Одежду? Вечеринки? Игрушки? Если начинать разбирать, какие из желаний более духовны, благородны и возвышенны, еще неизвестно, что получится.

История с детьми — вообще отдельная бесконечная песня. Многие считают, что попытка «избавиться от детей» ради того, чтобы спокойно заниматься своим творчеством, — это преступно, ужасно и признак крайней бессердечности. А многие хорошие мамы считают, что лучше очень скучать по ребенку половину дня, а потом пару часов в день (когда осталось только пообщаться пару часов, покормить его и уложить спать) очень ему радоваться, чем двадцать четыре часа в сутки на него орать, потому что просто не выдерживают нервы.

Итак, прежде чем терзать себя и испытывать глубочайшее чувство вины за свои творческие порывы, стоит проанализировать происходящее и постараться не погружаться в эти эмоциональные бездны слишком опрометчиво.

У нас однажды был разговор с женщиной, пережившей гражданскую войну в своей стране. Она рассказывала, как все сразу стало очень плохо, многие уехали из города, другие перестали ходить на работу, из-за этого многое уже не могло функционировать.

Раньше, если что-то ломалось, кто-то приводил это в порядок в обозримые сроки. Теперь стало неясно, кто этим занимается, кто отвечает за починку и остались ли вообще люди, умеющие починить такое. Таким образом, если в домах отключали воду, ее могли не включать неделями и месяцами. То же самое происходило с отоплением, со светом, газом, заклинившими дверьми и разбитыми окнами. Все, что можно, прикручивали на места своими руками, как попало. Общий уровень жизни стремительно падал — все становилось проблемой. Многие дома пережили целую (очень дождливую) осень с отключенным отоплением, а потом еще и зиму. Люди постоянно мерзли, не знали, во что завернуться. Стены были настолько сырыми, что от них отодвигали кровати. И ничего невозможно было делать, потому что без одежды было холодно, а завернувшись в десять одеял и толстых одежек, люди обездвиживались.

Описывая все это, женщина перешла к очень интересной теме: она начала рассказывать, как все эти ухудшения в жизни начали убивать в людях волю. Раньше я не задумывалась о том, что это вообще такое — воля. Воля к Жизни, воля к совершению каких-то усилий. То, что нами движет, когда мы даем отпор обидчикам, продвигаем свои идеи, проекты, мечты, совершаем работу, а за пределами работы — улучшаем что-то в себе или вокруг себя, делаем что-то для души. Воля — это какой-то внутренний двигатель, топливо, механизм, приводящий нас в движение.

Так вот — воля умирает, когда простые вещи становятся проблемой. В нормальной жизни человек просыпается утром, идет в ванную, умывается и начинает жить. Когда в доме давно отключено отопление, кругом сыро и холодно, за ночь все успевает окончательно промерзнуть, единственное более или менее выносимое место — под одеялом, где человек надышал себе немного теплого воздуха. Встать — означает вылезти (будучи сонным и добрым) в холод и сырость, немедленно наступает необходимость шевелиться, одеваться, что-то делать, чтобы не заболеть. Но согреться трудно. Одежда, откуда ее ни возьми, — мокрая и холодная. Надеваешь ее, и становится еще хуже. Следующим делом — поход в туалет. Мысль о том, чтобы хоть что-то с себя снова снять, нагоняет ужас, хотя свеженадетая одежда по-прежнему холодная и сырая. Но она уже начала согреваться человеческим теплом, и не хочется нарушать этот тонкий процесс. Умываться? Если бы была горячая или теплая вода, это было бы очень здорово и приятно. Но ее нет. Плеснуть в лицо ледяной воды, когда и так холодно и несчастно, представляется пыткой. Можно попробовать нагреть ее кипятильником (если не отключено электричество). Но и это занимает несколько мучительных минут, в которые несчастный, замерзший, измученный человек прыгает по кухне, пытается налить в какую-то емкость холодной воды, стараясь ее не коснуться, потом ждет, когда она закипит. Переставляет коченеющими руками холодные чашки, заваривает чай и наконец получает немного теплой воды, чтобы умыться. Ее мало, жаль, что она быстро кончилась.

Дальше мерзнущий человек садится на неуютный сырой стул, пьет горячий чай, радуется, что становится немного теплее, и начинает думать о том, что нужно делать. В принципе, можно весь последующий день описать как такой же нескончаемый ужас. Попытки прожить еще один день в мире, в котором все проблема и любая бытовая задача забирает последние силы. В такой ситуации очень быстро наступает момент, когда кто-то утром просто не встает. А остается лежать там, под одеялом, потому что там еще тепло.