Горец-варвар - Ханна Хауэлл

В голосе девушки слышались горестные нотки. Если бы Артан мог предоставить хоть какое-то подтверждение того, что опекуны сделали все, чтобы разлучить ее с Ангусом… тогда уговорить Сесилию расстаться с ними не составило бы труда. Но подобные доказательства не так-то легко добыть. И все же Артан решил, что обязательно займется поиском таких доказательств. Надо же ему чем-то занять себя, пока он гостит в Данбарне.

– Очень странно, – пробормотал молодой горец. – Странно, потому что мне прекрасно известно: Ангус не раз писал вам. Но он мог бы приехать сюда только в одном случае – если бы вам грозила серьезная опасность. Видите ли, он недолюбливает людей с равнины.

– «Недолюбливает» – слишком мягко сказано, – возразила девушка. – Говорят, он терпеть не может равнинных шотландцев.

– Но ваш отец ему нравился, верно?

– Да, наверное, – в задумчивости протянула Сесилия. Она улыбнулась и добавила: – Я помню, что дядя Ангус говорил об отце так, словно папа был таким же горцем, как и он сам. Но дядюшка никогда не менял своего отношения к людям из равнинной части страны. Больший гнев у него могли вызвать только англичане.

– Англичане у всех вызывают гнев и возмущение.

Сесилия чуть не рассмеялась. Молодой горец высказывался слишком уж категорично! Совсем как дядюшка Ангус. «Интересно, – подумала она, – в каком именно родстве он состоит с Ангусом Макрейсом? Ведь дядюшка не послал бы с этим поручением первого встречного…»

– А кем вы приходитесь моему дяде? Вы же ему родственник? – спросила Сесилия и замерла в ожидании ответа.

Молодой человек снова улыбнулся и ответил:

– Если точно, то я ему – троюродный племянник. Моя мать – троюродная сестра сэра Ангуса. Наше с ним родство более дальнее, чем у Ангуса и Малькольма.

– Малькольм? – переспросила Сесилия и пожала плечами. – Я не помню никакого Малькольма.

– Темные волосы, крошечное остренькое личико и маленькие глазки. Похож на хорька, на трусливого маленького хорька.

Даже такое колоритное описание не помогло Сесилии вспомнить этого человека. Она старалась воскресить в памяти все подробности своего последнего визита в Гласкриг. Яркость воспоминаний, оставшихся у нее об этом отдаленном по времени событии, поразила девушку. Она отчетливо вспомнила пир, где присутствовала почти вся родня. Дядюшка затеял его для того, чтобы родственники познакомились с Колином, которого он прочил себе в наследники. Кажется, на этом пиру вместе со всеми за столом сидела какая-то полноватая женщина с сыном. Оба явно были недовольны тем, что наследником дядюшки станет Колин.

– Леди Ситон и ее сын, – напомнил молодой горец.

– Да-да, Малькольм Ситон! Его мать приходится двоюродной сестрой Ангуса, и она всегда рассчитывала, что Ангус назначит своим наследником ее сына. Если мне не изменяет память, он был весьма неприятным молодым человеком.

– Да, память вам не изменяет. И он остался таким до сих пор. Бесчестный интриган – хитрый и слабый.

– О Боже… Наверное, дядя Ангус в отчаянии от того, что этот человек займет его место и станет лэрдом.

– Именно так. Вы попали в самую точку.

Артан предпочел бы сейчас поменять тему беседы, потому что боялся, что станет понятной истинная причина его приезда в Данбарн. Если бы он хоть на одну минуту предположил, что правда заставит Сесилию поехать с ним в Гласкриг, он бы выложил ей все начистоту. Однако внутренний голос подсказывал, что его доводы не убедят девушку. Она не сможет правильно воспринять то, что он ей скажет. И возможно, обидится, решив, что он, Артан, хочет жениться на ней ради денег или из-за земли, которую за нее дают в качестве приданого. Конечно, именно так устроен мир, именно так все и поступают, но, к сожалению, женщины иногда обижаются… Разумеется, он, Артан, очень даже не прочь стать наследником Ангуса. Однако это вовсе не значит, что он хочет жениться из-за Гласкрига. Но как же объяснить это Сесилии?..

Правда, Артан до сих пор не мог бы утверждать, что непременно поступит именно так, как желал Ангус. Сесилия прелестна, и даже один звук ее голоса его волновал. Однако для брака необходимо гораздо больше, чем красота девушки и наличие у нее собственности. И пока еще Артан не был уверен, что хочет жениться на Сесилии. Немного поразмыслив, он понял, как ему следовало поступить. Нужно было сорвать у нее украдкой несколько поцелуев. Артан хорошо знал: иногда случается, что красота женщины завораживает мужчину, но в ее объятиях он чувствует холод.

Осторожно осмотревшись, Артан сообразил, что даже слегка приударить за Сесилией будет адски трудно. И конечно же, следовало поговорить с ней откровенно. Следовало как-то доказать ей, что ее опекуны и жених не заслуживают доверия. Чем дольше Артан смотрел на этих людей, тем больше росла в нем уверенность: если Сесилия уедет отсюда и останется с Ангусом, то так будет лучше для нее. А если она не согласится уехать, если ему не удастся ее уговорить, то он просто увезет ее отсюда силой.

Теперь, когда у него созрел план, Артан успокоился. Чванливые гости, чинно восседавшие за столом, казались ему скучными и раздражали его. Зато еда и вино оказались превосходными. Артан видел, как злилась Анабелла, сидевшая с правой стороны от него. Его родные сестры всегда обвиняли его в том, что он бесчувственный, но в подобных обстоятельствах это было благом. Имей Артан более тонкие чувства, непременно обиделся бы из-за того, что приходится оставаться там, где ему столь недвусмысленно давали понять, что он лишний. Криво усмехнувшись, Артан в очередной раз наполнил свою тарелку. Если эти люди полагали, что он сдастся и вернется в Гласкриг ни с чем, то они очень ошибались.

– Не припоминаю, чтобы хоть раз встречала вас в Гласкриге, – снова заговорила Сесилия, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучали нотки подозрения.

– Конечно, не встречали. Ведь в то время, когда вы приезжали в гости, меня не было в Гласкриге. Мы с братом воспитывались у Ангуса. Но как раз в то время у нас серьезно заболела бабушка, и мы вынуждены были вернуться в Донкойл, в свою семью.

– Ах, извините. Всегда тяжело, когда старики хворают. Даже если ты знаешь, что этого не избежать. Ваша бабушка поправилась?

– Да, она до сих пор жива и здорова. Ей сейчас семьдесят лет, а моему дедушке уже исполнилось восемьдесят. Можно только благодарить судьбу за то, что они до сих пор с нами, и молиться, чтобы они прожили как можно дольше. А когда Господь их призовет – чтобы конец их был легким. Их кончина станет большой потерей для всего клана. Но они оба прожили свою жизнь достойно и вполне счастливо.

Сесилия кивнула:

– Знать это – большое утешение. – Мгновение она колебалась, а затем неуверенно спросила: – А мой дядя? Он прожил достойную жизнь?