Манчестерская тусовка - Николас Блинкоу

На небольшом пространстве вагона, выделенном под первый класс, сидели еще двое пассажиров: бородатый мужчина с ноутбуком и женщина, в которой Джейк узнал актрису мыльной оперы — он даже помнил название: «Улица Коронации». Джейк был на пути стюарда третьим. Когда тот подошел, он попросил кофе, и стюард налил ему кофе из нержавеющего чайника — предположительно молотый и отфильтрованный, ведь надо же было чем-то оправдаться перед пассажирами первого класса. На вкус и в самом деле как будто бы настоящий.

— Что-нибудь еще, сэр?

Джейк кивнул.

— Да. Если объявится толстяк, который будет спрашивать, где я сижу, скажите ему, что я — в вагоне для некурящих. Я бы хотел, чтобы вы это подчеркнули.

— Хорошо, сэр. Для некурящих.

Джейк отбросил газету и открыл журнал, сразу на разделе моды. Если он когда-нибудь потеряет работу в казино, может, пойти в модели? Интересно, что из этого получится? Вчера вечером одной из главных тем, волнующих Грина, была карьерная неустроенность Джейка. Грин, например, спрашивал, хорошо ли это звучит: «Менеджер в казино, выбивающий мозги из своих клиентов. Нет, ну просто интересно?» В каком-то смысле он был прав: возможно, Джейку и в самом деле пора сменить профессию. Наверное, эти модели в журнале моложе Джейка, но может быть, и не все. Это ведь не те обнаженные мальчики, которых печатают в дамских журналах. К тому же всякий подтвердит: у Джейка модельная внешность. К нему не раз подходили люди — в том числе и незнакомые, — чтобы об этом сказать. И Джейк им верил.

Несколько лет назад, когда кризис его депрессии был уже позади, Джейк словно разучился видеть прекрасное и стал задумываться: а что, если он сам выдумал себе эту внешность? Вдруг то, что он считал своей красотой, не более, чем самообман? Может быть, он так долго и усиленно рассматривал себя в зеркалах, что со временем перестал замечать худшие свои черты. Но теперь, когда он начал носить очки с толстыми стеклами в черной пластмассовой оправе, эта проблема его больше не волновала. Даже и в очках все продолжали принимать его за модель высшего класса: Мистер Неудачник под маской Мистера Крутого.

Временами Джейк задавался вопросом, почему он всегда так жестко держал себя в руках. Только потому, что попустительство по отношению к себе — это та же страстная одержимость самим собой, только в иной форме; позволить себе опуститься до свинского состояния — это не просто отвратительно, это в каком-то смысле высокомерно… настоящий удар по зубам всякому, кто мечтал разделить с тобой постель или даже жизнь. Да и вообще, самому приятнее выглядеть чистым, опрятным и собранным. Важно как можно больше походить на нормального человека — вот его тактика на сегодняшний день. Если даже он не чувствует прямой связи между собой и тем парнем, который преследует его в зеркалах мужских туалетов или возникает призраком в окне поезда, когда по соседнему пути пролетает электричка, он же не может просто так от него отделаться. Равно как не может не замечать, что этот парень отлично выглядит и хорошо одевается. Да и стоит ли становиться моделью? Вот если бы самому выбирать костюмы и организовывать съемки для журналов — это была бы куда более достойная работа. Он бы справился, сто пудов.

Джейк рассматривал журнальный разворот — и в особенности манжеты на брюках шерстяного костюма. Материал был такой толстый и мягкий, что кайма получилась тяжелой и цепляла глаз. По крайней мере, глаз Джейка, который привык всегда рассматривать детали и до последнего оттягивать момент, когда перед ним предстанет вся картина целиком. В свои тридцать четыре он только потому не успел еще разочароваться в жизни, что слишком привык изображать из себя разочаровавшегося — он делал это еще с шестнадцати лет. Однажды он где-то прочел, что верный признак клинического психоза — это когда пациент начинает снова и снова повторять слова «чернота, скука, пустота». Джейк попробовал попроизносить их в течение пяти минут. Звучит нормально, но это, наверное, и психам так кажется. Непонятно, по-настоящему ему захотелось повторять эти слова или только так, ради эксперимента.

Поезд остановился в Стоуке — меньше, чем в сорока пяти минутах езды от станции Манчестер-Пикадилли. Инспектор Грин забарабанил в окно и застал Джейка врасплох — он как раз занимался своим междугородным самоанализом. Он вздрогнул, открыл глаза и сразу же напоролся взглядом на ухмыляющуюся физиономию Грина. Инспектор был бодр и весел, держал в руках две банки экспортного «Макэванса» и яйцо по-шотландски.[20] А через полминуты он уже шел по вагону, натыкаясь на сиденья. Пока стоял на ногах, очень сильно шатался, а как только уселся, принялся на весь вагон шуметь. Джейк вообще-то думал, что он заявится раньше — помашет своим значком или как там это у них называется — и потребует, чтобы его перевели в вагон первого класса.

— Ну как тут у вас? Удобненько?

Джейк кивнул: да, отлично. Как чувствовали себя два других пассажира, он не знал. Они оба — и человек с ноутбуком, и актриса из мыльной оперы — на вопрос Грина машинально подняли головы. Грин взглянул на актрису, и лицо его перекосило от ужаса, но вскоре он ее узнал и вздохнул с облегчением.

— Чтоб я сдох! — Грин наклонился к Джейку и тихо зашипел. — Не поверишь, я подумал, что это подруга моей бывшей жены!

Джейк поверил. Он сам принял актрису за подругу одной из своих тетушек. Беда всех мыльных звезд в том, что их всегда узнаешь, но как-то смутно, через длинную цепь ассоциаций.

Грин с щелчком вскрыл банку «Макэванса» и, устраиваясь поудобнее, еще раз огляделся по сторонам. В центре над окном висела табличка «Не курить».

— Молодец, классная идея. Думаешь, если я не смогу закурить, у тебя будет психологическое преимущество?

— Да мне все равно.

— Ага, я понял, что тебе очень хочется, чтобы я так подумал. Вчера дома у тебя это неплохо получалось.

Цеплялся за всю эту свою деко-срань, пока я из кожи вон лез, чтобы тебя запугать.

Да, так и было. Грин ворвался в квартиру как племенной бык и вел себя так, будто ему все можно.

— То, что ты сделал с тем парнем, называется тяжкое телесное повреждение — за такое реально можно сесть.

Джейк пожал плечами. Может быть.

— Точно тебе говорю. Но, допустим, ты раздобыл хорошего адвоката и смог доказать, что парень тебя спровоцировал. И тебе даже удалось найти парочку свидетелей, готовых поручиться за тебя как за добропорядочного гражданина, чтобы можно было убедить суд в твоем безупречном прошлом… — Грин замолчал, как будто бы считал, что над этим вариантом стоит поразмыслить. Но на самом деле его занимала сейчас только котлета с яйцом, которую он с аппетитом жевал. — Кто знает, может, у тебя и получилось бы. Надо мной бы тогда здорово посмеялись. Ведь это по моей вине на тебя так до сих пор и не завели дело — всегда я прикрываю своих стукачей собственной задницей. У тебя там в прошлом чего только не было — я бы мог составить отличный полицейский протокол. А, как думаешь?

Джейк снова пожал плечами.

— А как бы это отразилось на твоем разрешении работать в казино?

— Плохо, — ответил Джейк. — Но в казино и с одной судимостью не принимают — не важно, насколько серьезной. Если бы меня засудили сейчас, я бы больше не смог этим заниматься.

— Чем? Раскладыванием карт и кручением рулетки? Не смог бы парить пузо в дурацкой жилетке и называться самым пожилым мальчиком-крупье во всем Уэст-Энде?

— Вроде того.

— Ну да, я так и подумал. Знаешь, а мне это нравится: есть какая-то симметрия. Ну, типа даруя невиновность, Дэйви Грин сам же ее и забирает. Конечно, чем дольше я с этим тянул вчера вечером, тем глупее мне было идти в местную полицию. Ну, типа если этот парень умер — как бы я тогда выглядел? Стоял бы там дурак дураком и говорил: «Да, это произошло у меня на глазах, но я подумал, ладно, пусть умирает».

Грин повертел в руках пачку «Ротманс», хлопнул ею о стол и полностью накрыл своей огромной бледной рукой.

— Короче, сидел я там у тебя, наслаждался гостеприимством, пил восхитительный чай и думал: пускай

'себе время бежит, как ему вздумается. И все удивлялся: ну, Джейк, какой ты стал, тебя теперь хрен проймешь! А сегодня утром меня вдруг осенило: а что, если подобные происшествия случались и раньше?

Грин посмотрел на Джейка в упор. В глазах — улыбка, как будто спрашивает: «Ну, что скажешь?»

— Так вы поэтому сегодня опоздали?

— Угадал. Пришлось поискать дружелюбного копа, который не возражал бы против того, чтобы я покопался в его отчетах. Должен тебе сказать, это не райончик, а прямо какие-то «Секретные материалы»: такое количество необъяснимых нападений, и все — в радиусе пятидесяти ярдов от дверей казино. Пока ни одна из жертв не пожелала дать описание нападавшего, но если судить по тому, как он это делает, можно подумать, будто там орудует призрак Брюса Ли.