Отдай мою кровь - Шляхов Андрей

– Вот поэтому я в первую очередь обратилась к вам, Роман Альфредович, – подхватывает Маша. – Очернять мы никого не собираемся, В целом материал планируется позитивный, но и на недостатки закрывать глаза не хочется. Самое ценное для нас – это доверие зрителя!

– Ой, да что это вы кофе не пьете! – спохватывается Сагудаев и хватает свою чашку (движения у него резкие, энергичные, и в целом он производит впечатление этакого бодрячка). – Остынет же! Альма Арсеновна варит превосходный кофе. За это ее и держу, между нами говоря… Шучу, шучу! Но кофе божественный!

Маша берет свою чашку, отпивает глоточек, чмокает губами и одобрительно кивает.

– Никаких кофеварок Альма Арсеновна не признает, варит в турке на плитке, – продолжает Сагудаев. – И кофе сама покупает, в Москве заказывает, какой-то особый… И печенье это, – Сагудаев указывает рукой, – она сама печет, попробуйте обязательно!

Маша смотрит на вазочку с печеньем, Сагудаев в этот момент бросает тоскливый взгляд на прикрытую шторой бутылку. Чувствуется, что ему хочется выпить коньяку, но он стесняется делать это в ранний час при свидетелях.

Маша пробует печенье.

– Восхитительно! – говорит она. – Просто тает во рту!

– Рад, что вам понравилось! – Сагудаев улыбается во все тридцать два белоснежных зуба. – Я вообще очень рад вас видеть, Мария Сергеевна! Вы – самая яркая звезда на нашем телевизионном небосклоне…

– А вчера вы звезду при встрече не узнали, – с упреком говорит Маша, кокетливо надув губы. – Я поздоровалась, а вы не ответили!

– Не может быть! – ужасается Сагудаев. – Это был не я! Где? Когда?

– Утром, на вокзале! – отвечает Маша. – И были это вы, собственной персоной. Я из командировки вернулась, а вы по перрону с двумя товарищами шли, суровыми такими мужчинами в черных плащах…

– Простите – не заметил вас! – покаянно говорит Сагудаев. – Толпа, суета…

– У меня мысль мелькнула – а не арестовали ли вас? Уж очень ваши спутники на сотрудников органов смахивали.

– Тьфу, тьфу, тьфу! – Сагудаев имитирует три плевка через левое плечо и трижды стучит костяшками пальцев по столу. – Это, Мария Сергеевна, были не сотрудники органов, а наши коллеги из Москвы.

– Важные, наверное, люди, раз вы их лично встречали…

– Сотрудники Минздрава, – Сагудаев многозначительно поднимает вверх указательный палец. – Совершают инспекционную поездку по области в рамках готовящейся реорганизации …

– Роман Альфредович! – Маша восторженно всплескивает руками. – На ловца, как говорится, и зверь бежит! Расскажите мне в общих чертах о реорганизации и организуйте, пожалуйста, встречу с коллегами из Москвы. Можно устроить нечто вроде круглого стола – вы, они и я. Обсудим…

– К сожалению, это невозможно, Мария Сергеевна, – Сагудаев придает лицу сожалеющее выражение, – они еще вчера отбыли в Москву.

– Какая жалость! – сокрушается Маша. – Впрочем, я могу проинтервьюировать их и там! Можете дать мне имена и координаты?

– К сожалению, не могу, – Сагудаев прижимает обе руки к груди. – В нашей системе это не принято, поймите меня правильно, тем более что товарищи по положению выше меня…

– Это что – была секретная поездка? – удивляется Маша.

– Ну… Вроде того… – юлит Сагудаев. – Не то, чтобы секретная… но не подлежащая огласке… Да и вообще о реорганизации пока что лучше не говорить…

– Ничего не понимаю! – Маша хмурит брови. – К чему разводить все эти тайны Мадридского двора на ровном месте? Что плохого в том, если общественность заранее узнает о строительстве новых медучреждений или о переоснащении? Наоборот – это хорошо!

– Не совсем хорошо… – Сагудаев виновато улыбается. – Не стоит говорить «гоп» заранее… А вдруг что-то не сложится? Сразу же начнутся упреки – вот, обещали и не сделали! Опять же, реорганизация – это закупки и подряды. Если бизнесмены прознают о грядущей реорганизации, то могут заранее накрутить цены…

– Эти накрутки на тендерах сразу же собьются! – резонно возражает Маша.

– Там все очень сложно и очень запутано, – Сагудаев делает правой рукой замысловатое движение. – До поры, до времени лучше помалкивать.

– Жаль! – Маша шумно вздыхает. – Такой материал из рук уплывает!

– Как только станет можно об этом говорить, я сразу же дам вам знать! – Сагудаев поднимает руку в пионерском салюте. – Честное пионерское! Материал от вас никуда не уйдет!

– Тогда, пожалуй, мы пока сделаем паузу, – говорит Маша.

– Воля ваша! – с явным облегчением отвечает Сагудаев и деловито смотрит на наручные часы. – Могу еще чем-то помочь?

– Вас я более не смею отягощать своим присутствием, – церемонно отвечает Маша, – но хотела бы получить мастер-класс по варке кофе от вашей секретарши.

Она берет свою чашку и в два глотка, с выражением неземного блаженства на лице, допивает остывший кофе.

– О чем речь! – Сагудаев нажимает кнопку вызова секретарши, которая мгновенно появляется в дверях. – Альма Арсеновна, Мария Сергеевна хочет поучиться у вас варить кофе! Можете на полчаса переключить все телефоны на меня!

Тверь, 9 февраля 2019 года, суббота, 10:45

Приемная Сагудаева. Маша сидит на угловом диване и наблюдает за тем, как Альма Арсеновна, жгучая пышная брюнетка позднего бальзаковского возраста, священнодействует над плиткой, на которой стоит турка с кофе.

– Не размешивать! – строго говорит Альма Арсеновна. – Никогда! В кофе ложке делать нечего! Размешивают только один раз – когда налили воду. И все! Дураки сразу же закладывают корицу и потом удивляются – почему кофе сильно горчит? А потому что вы корицу сварили, э! Корицу сыплем на пенку в самом конце! На кончике ножа, самую капельку, – показывает, как нужно добавлять в кофе корицу. – Насыпали, сняли с огня и читаем в уме «Хайр мэр вор еркѝнс эс…», это «Отче наш» на армянском…

Альма Арсеновна выдерживает небольшую паузу.

– Можно просто до тридцати сосчитать, а потом в чашку наливать, – продолжает она, разливая кофе по чашкам, – но с молитвой вкуснее выходит. Проверено! Моя бабушка Ануш, по-вашему – Аня, варила лучший кофе в Батуми! Из Тифлиса и Еревана люди приезжали только для того, чтобы выпить ее кофе! Пенка четыре часа стояла, э! Комиссия проверяла – четыре часа! А аромат был такой, что весь город замирал и говорил: «Вах, опять Аня кофе варит!»… Маш-джан, я не быстро рассказываю? Ты все запомнила?

– Кофе не жалеть, воду брать хорошую, мешать только один раз и корицу на пенку сыпать! – бодро отчеканивает Маша.

– И жар должен быть медленным, иначе хурда-бурда получится! – добавляет Альма Арсеновна, садясь рядом с Машей на диван. – И чашку от себя переворачивать! К себе – никогда!

– Переворачивать чашку? – переспрашивает Маша. – Зачем?

– Как это зачем? – удивляется Альма Арсеновна. – Чтобы гадать! Кофе без гадания, это как брачная ночь без невесты! Сейчас выпьем и я тебе погадаю, душа моя! Ты, я смотрю, грустная какая-то. Какой-нибудь паразит тебя огорчил, да? Ай, не бери в голову! Ты молодая, у тебя еще все лучшее впереди!

– Паразит тут не при чем, – отвечает Маша. – Планы сорвались. Хотела снять большой материал о нашей областной медицине, но накануне реорганизации делать его глупо…

– Реорганизации? – удивленно переспрашивает Альма Арсеновна.

Маша настораживается, но дальше тему не развивает.

– И еще я хотела сделать интервью с товарищами, которых Роман Альфредович вчера встречал на вокзале, – продолжает она. – Но не сложилось…

– Вай, зачем тебе эти гётвера̀ны! – Альма Арсеновна всплескивает руками, а затем прижимает правую ладонь к своей необъятной груди. – Ты прости меня, джа̀ным, но я по-другому эту санитарную инспекцию называть не могу…

Маша берет свою чашку и начинает мелкими глоточками пить обжигающий кофе, внимательно слушая собеседницу. Санитарная инспекция – это что-то новое!

– Три часа у него просидели, всю душу вымотали! – продолжает Альма Арсеновна. – Даже кричали на него, представляешь? Слов я не разобрала, но крики слышала. Заглянула в кабинет, как бы между прочим – мало ли что? А Альфредыч мне рукой машет – уходи! Он такой мягкий, совсем характера нет. На меня бы кто попробовал голос повысить – я бы ему глаза выдрала вместе с языком! Вай, подумаешь – какие-то бумажки не в порядке! У нас столько бумажек, что порядка в них по определению быть не может! Слава Богу – ушли с миром, никаких актов составлять не стали…