Третий выходит на связь - Феликс Козловский

Показались грузовики с немцами. Машины тянули пушки, минометы, взвизгивали гусеницами танкетки: "заслон" снялся с места без опоздания.

Заняв всю лесную дорогу, колонна двигалась быстро. Казалось, что ей нет конца. Наконец показался обоз, он был небольшим.

Но вот дорога опустела. Партизаны из отряда Серегина тут же перерезали ее и начали быстро окапываться.

Невдалеке над лесом взлетела красная ракета, и на растянувшуюся колонну обрушился огненный шквал.

Немцы не ждали такой скорой встречи с партизанами, растерялись. На дороге все смешалось, организовать отпор было невозможно, гигантская пробка не давала повернуть назад.

Теряя убитых и раненых, громоздкая колонна начала медленно разворачиваться. Но в это время ударили партизаны Серегина.

После короткой, но ожесточенной схватки фашисты поняли, что попали в ловушку, и начали спешно перестраиваться, занимая круговую оборону.

Командный пункт Куневича находился на пригорке, почти у самой линии огня. По мере продвижения партизан переходил вперед и комбриг со штабом.

Между сосен мелькнул полушубок командира интернациональной роты Заневского.

- Товарищ комбриг, прошу подмоги. Большие потери.

- Сейчас направим два взвода. Больше пока не могу. Как там Тарновский?

- Молодцом. Так в самое пекло и лезет.

Куневич кивнул и подозвал связного.

- Давай на левый фланг, к Бабенко. Пусть поднажмут. Танкетку надо остановить, танкетку... А то она наделает дел...

Прижав к глазам бинокль, он внимательно следил за грязно-зеленой танкеткой, которая огнем своих пулеметов заставила залечь атакующие партизанские цепи. Только когда над нею вырос столб огня и дыма, Куневич с облегчением вздохнул и приказал ввести в бой резервы.

А Тарновский в это время лежал за толстой сосной и стрелял из карабина, который ему вручил сам комбриг.

Рота продвигалась вперед. Неожиданно Тарновский увидел медсестру Катю. Ее стройная фигура мелькнула между деревьев. "Куда она? Не меня ли ищет?"

- Катя! - крикнул Тарновский.

Запыхавшись от быстрого бега, девушка подбежала к нему и упала на холодный мох.

На участке, где действовала интернациональная рота, немцы успели укрепиться. От партизан их отделяла небольшая полянка. С ходу проскочить ее не удалось, пришлось отойти и залечь за деревьями. Немцы открыли из-за поляны густой минометный огонь.

Партизаны отступили. Заневский, быстро оценив обстановку, приказал обойти поляну и ударить с тыла.

Снег усиливался, резко ухудшалась видимость. Немцы все садили из минометов по кустам за поляной, но партизаны уже выходили им во фланг.

- В атаку! За мной! - крикнул командир.

- Ура-а-а-а! - подхватили партизаны.

Немцы попятились, поляна осталась позади. Тарновский бежал в цепи со своими товарищами и радовался, что Катя с ранеными теперь в тылу. "Все хорошо, все будет хорошо", - беззвучно шептал он, до боли в руках сжимая карабин.

Несмотря на ожесточенное сопротивление "заслона", бой подходил к концу. Лишь незначительным, обескровленным частям удалось вырваться из огненного кольца и начать поспешное, беспорядочное отступление.

Полковника Хагеля, командовавшего войсками основной группы, сообщение о разгроме "заслона" не смутило. Он был уверен, что у него хватит сил, чтобы справиться с лесными бандитами.

Хорошо вооруженные немецкие части вошли в лес и начали цепями беспрепятственно продвигаться на север. Петляя между деревьями по просекам и узким лесным дорогам, по магистрали, рассекавшей лесной массив на две неровные части, шла военная техника. Грохотали гусеницами танки, за ними на грузовиках двигалась пехота резерва. Колонну замыкали танкетки и бронетранспортеры.

Цепи немецких солдат прочесывали каждый куст. Первая простреливала впереди себя лесной массив, коротенькими перебежками устремлялась вперед и залегла. Тут же, через специальные рупоры с усилителями, гитлеровцы начинали кричать, что лес полностью окружен немецкими войсками, что всем находящимся в лесу партизанам и населению нужно немедленно сдаваться. Иначе - смерть. После таких передач, выждав несколько минут, солдаты вновь открывали стрельбу.

Под прикрытием огня поднималась вторая цепь. Ей предстояло выискивать, убивать или добивать всех, кто сумел проскользнуть через первую.

Блокада велась по всем правилам фашистской стратегии и тактики.

До поздней ночи не прекращалась стрельба, слышался лай овчарок. Ревели моторы, тарахтели машины, перекликались немцы.

Наступление основных сил шло, как и предусматривалось планом операции. Дело осложнялось только тем, что солдатам еще не удалось поймать ни одного партизана. Лес словно вымер. Теперь он не казался карателям и их пособникам полицаям таким страшным и загадочным, как всего день назад.

За ночь земля немного промерзла, небо прояснилось. День обещал быть солнечным. Полковник Хагель ехал в танке с открытым люком в середине колонны. Изредка останавливаясь, он принимал рапорты своих командиров. Полковнику докладывали, что наступление проходит успешно, что оно было неожиданностью для партизан, что партизаны панически разбежались... "Так и должно быть, - думал полковник, - пусть бегут, теперь уж мы их выкурим из всех нор".

Хагель не знал, что, разгромив "заслон", партизаны отвели основные силы немного восточнее Залесья и теперь снова готовились нанести удар с флангов и тыла.

На подступах к Залесью передовые немецкие части были встречены дружным огнем. Хагель решил, что наконец-то настиг партизан. Теперь нужно было навязать им бой и разгромить. Он тут же отдал приказ развернуться и выдвинуть вперед фланги.

Вскоре Хагелю доложили, что немецкие солдаты подошли к партизанским стоянкам, но что их хозяев нет. Они бежали, не успев даже потушить костры у своих буданов и шалашей.

- Очень хорошо, - усмехнулся полковник. - Продолжайте наступление, далеко им не уйти.

Прочесывая один участок за другим, части карателей двигались все дальше и дальше в глубь леса.

Наступили сумерки, заканчивался второй день блокады. Немецкие войска продолжали движение, но настичь основные силы партизан все не удавалось.

Хагель уже собирался дать приказ, выставив усиленные патрули, остановиться на ночлег, когда снова загремели выстрелы. На этот раз перестрелка, все усиливаясь и усиливаясь, не прекращалась до самого утра.

А на рассвете партизаны пошли в атаку.