Крабат: Легенды старой мельницы - Отфрид Пройслер

Крабат помог Петару запрячь гнедых. Когда все было готово, Петар побежал доложить, а Крабат вывел упряжку за ворота. Из-за сильного дождя ему пришлось накинуть на голову попону. Мастеру он тоже приготовил две попоны – ведь предстояло ехать в открытой коляске.

Освещаемый фонарем Петара, Мастер спустился с крыльца. В широком плаще, в черной треуголке, на сапогах позвякивают шпоры, из-под оттопыренного плаща выглядывает шпага.

«Ну и дела, – подумал Крабат. – И куда его только несет в такую погоду?»

Мастер уселся на козлы, закутался в полоны, как бы между прочим спросил:

– Хочешь поехать со мной?

– Я?

– Тебе ведь не терпится узнать, зачем я еду!

Любопытство оказалось сильнее страха вымокнуть под дождем. И вот Крабат уже наверху, рядом с мельником.

– А ну-ка покажи, умеешь ли ты править! – Мастер протянул ему кнут и вожжи. – Через час нам надо быть в Дрездене!

– В Дрездене? Через час?! – Крабату показалось, что он ослышался.

– Ладно! Поехали!

Тронулись. Выехали на ухабистую лесную дорогу. Темно, ни зги не видно.

– Быстрее! – приказал Мастер. – Ты что, не можешь быстрее?

– Мы опрокинемся!

– Глупости! Дай-ка сюда!

Мастер взялся править сам. Да как! Кнут так и свистит! Мгновение... и выбрались из лесу. Вот уже и Каменец. Крабат сидит не дыша – только бы удержаться! Ветер норовит сдуть с сиденья, дождь хлещет в лицо!

Попали в полосу тумана. Он окутал коляску плотной пеленой. Но ненадолго. Вот уже головы лошадей вынырнули, а вот и спины, крупы, бабки. Гнедые топчут туман копытами, несутся как ветер все дальше и дальше.

Дождь перестал, светит луна. Клубы тумана ползут над землей, она кажется серебристо-белой, заснеженной. Наверно, они скачут по лугам. Но почему же тогда не слышно ни стука копыт, ни скрипа колес? Вот и тряска прекратилась. Крабату кажется, что они катят по ковру.

Лошади несут коляску мягко и упруго. Не езда, а одно удовольствие – под луной, по широкой равнине!

Вдруг толчок! Коляска качнулась и затрещала. Наткнулись на пень? На валун? Может, сломалось дышло, отвалилось колесо?..

– Я посмотрю!..

Крабат спустил было ногу на подножку, но Мастер тут же схватил его за шиворот, отбросил на сиденье.

– Сиди! – Он указал пальцем вниз.

Туман вдруг прорвался. Крабат просто глазам своим не поверил: внизу, в глубине, коньки каких-то крыш, кресты, освещенные луной... Кладбище?..

– Мы застряли на колокольне. Осторожнее, а то свалишься! – Мастер дернул поводья, хлестнул кнутом. – Вперед!

Рывок... и коляска летит дальше.

Теперь они едут без происшествий, молча, стремительно, покачиваясь на поблескивающих под луной облаках.

«А я ведь принял их за туман! – думает Крабат. – Экий простофиля...»

Часы на кафедральном соборе пробили полдесятого, когда Мастер с Крабатом прибыли в Дрезден.

Коляска с грохотом опустилась на мощеную площадь перед дворцом. Конюший бросился к коням, подхватил поводья.

– Как всегда, господин?

– Глупый вопрос!

Мастер бросил конюшему монету, спрыгнул с сиденья, приказал Крабату следовать за ним во дворец.

Взбежали по лестнице, ведущей к порталу.

Наверху путь им преградил высоченный офицер. Через плечо – широкая лента, в сверкающем нагруднике отражается луна.

– Пароль?

Мастер просто-напросто отстранил его и прошел. Офицер схватился было за шпагу, хотел вытащить ее из ножен. Не тут-то было! Щелкнув пальцами, Мастер пригвоздил его к месту.

Окаменевший, неподвижный Верзила так и остался стоять, вытаращив глаза и опустив руку на эфес шпаги.

– Идем! Он тут, видно, новенький!

Они поднялись наверх по мраморной лестнице, быстрым шагом двинулись дальше.

Мелькали залы, зеркала, ряды окон с тяжелыми, расшитыми золотом портьерами. Стража и лакеи, судя по всему, знали Мастера. Никто их не задерживал, не задавал вопросов. Молча сторонились, кланялись, пропускали.

Крабат шел, точно во сне. Красота и великолепие дворца его ошеломили. А он-то хорош! В грязной старой куртке! Весь в муке... Наверно, лакеи переглядываются да посмеиваются, а стражники за его спиной презрительно морщат нос!

Он стал сбиваться с шага, споткнулся... Что это? По ногам бьет шпага! Откуда тут, черт возьми, шпага? Взглянув на себя в зеркало, он остолбенел: лицо-то его, но одежда... Черный мундир с серебряными пуговицами и галунами, высокие сапоги, и – в самом деле, гляди-ка! – настоящая шпага в ножнах. А на голове? Неужто треуголка? И с каких это пор он носит белый напудренный парик с косичкой? Он хотел спросить Мастера, что все это значит, но не успел. Вошли в большой зал, освещенный свечами. В зале толпились важные господа – офицеры, полковники, придворные – в орденах и лентах.

Подошел камердинер.

– Наконец-то вы пожаловали! Курфюрст уже ждет! – И, указывая взглядом на Крабата, спросил: – Вас сопровождают?

– Да, юнкер. Он подождет здесь. Камердинер подозвал офицера.

– Позаботьтесь о юнкере!

Офицер повел Крабата к столику у окна.

– Вино или шоколад?

Крабат предпочел стакан красного вина. Пока он разговаривал с офицером, Мастер вошел в покои курфюрста.

– Надеюсь, ему это удастся! – проговорил офицер.

– Что удастся?

– Вы ведь должны знать, юнкер, что ваш господин вот уже больше месяца пытается убедить Его светлость в том, что его советники, призывающие к миру со шведами, просто ослы, и что всех их надо гнать в шею!

– Конечно, конечно! – спохватился Крабат, хотя не имел об этом ни малейшего представления.

Полковники и другие офицеры, окружив их столик, улыбались ему, пили за его здоровье.

– За войну со шведами! – раздавалось со всех сторон.

– Хоть бы курфюрст решил ее продолжать!

– Все равно – победа или поражение, лишь бы война!

В полночь Мастер возвратился в зал. Курфюрст проводил его до дверей.

– Благодарю вас! – сказал он громко. – Принимаю ваш совет! Ваши аргументы меня убедили! Итак, война продолжается!

Господа офицеры зазвенели саблями, придворные замахали шляпами.

– Да здравствует Август, курфюрст Саксонский!

– Смерть шведам!

Курфюрст Саксонский, крупный, плотный мужчина с багровым лицом, шеей кузнеца и кулаками, которые сделали бы честь любому матросу, поблагодарил их движением руки. Повернувшись к Мастеру, он сказал ему еще что-то, но в таком шуме было трудно расслышать, что он говорил, да это скорее всего и не предназначалось для посторонних ушей. Затем он удалился.

Придворные и офицеры оставались еще в зале, когда Мастер с Крабатом его покинули. Они снова шли мимо окон, зеркал, колонн, по роскошным залам и переходам, вниз по мраморной лестнице, к выходу, где все еще стоял, застыв, Верзила, по-прежнему вытаращив глаза и опустив руку на эфес шпаги, – оловянный солдатик, да и только!

– Освободи его, Крабат!

Потребовалось лишь щелкнуть пальцами – этому Крабат уже научился.

– Отставить! – скомандовал он. – Направо кругом! Шагом марш!

Офицер вытащил шпагу, отсалютовал ею и зашагал прочь, повинуясь команде.

На дворцовой площади уже стояла коляска. Конюший доложил, что позаботился о гнедых, как было приказано.

– Попробовал бы не позаботиться, – буркнул Мастер.

Тронулись. И тут Крабат заметил, что он опять в своей обычной одежде. Да и вправду, ну как бы он выглядел на мельнице в треуголке, мундире и со шпагой?

Кони пронеслись по каменному мосту через Эльбу. Как только город остался позади, Мастер стал править в чисто поле. И тут они снова поднялись над землей, взлетели над облаками.

Луна слабо светила прямо у них над головой. Крабат сидел, погруженный в свои мысли. Внизу проплывали города и деревеньки, поля и леса, озера и реки, болота и песчаные отмели... Мирная земля, тихая и темная.

– О чем думаешь?

– Думаю о силе черной магии. Ведь ей подвластны даже курфюрсты и короли!

ПРИ СВЕТЕ СВЕЧИ

Пасха в этом году выпала на вторую половину апреля. В пятницу вечером Витко был принят в школу чернокнижия. Никогда еще Крабат не видел такого тощего и облезлого ворона. Казалось, у его оперения чуть рыжеватый оттенок.

В субботу подмастерья, как это было тут принято, спали в запас. Под вечер Юро приготовил обильный ужин.

– Ешьте как следует, в другой раз поесть придется не скоро! – напомнил Ханцо.

Когда наступили сумерки, Мастер, так же, как и в прошлом году, посчитал их, и они по двое ушли с мельницы. На этот раз Крабату выпало идти с Юро.

– Куда? – спросил тот, когда они брали одеяла.

– Если ты не против, к могиле на краю леса.

– Хорошо! А ты знаешь дорогу? На меня ночью нельзя положиться. Я уж рад, если во дворе хлев найду.

– Ладно, я пойду впереди, а ты старайся не отставать!

Они шли тем же путем, что и тогда с Тондой. Пройти Козельбрух не составляло труда. Но, выйдя из лесу, легко было запутаться – не найти полевую тропинку, ведущую мимо Шварцкольма. В крайнем случае, побежим прямо через поле, решил Крабат. Но бежать не пришлось. Несмотря на темень, сразу вышли на тропку. Она через поле вывела на дорогу позади Шварцкольма. Огни деревни остались вдали. Вошли в лес. А вот и поворот.