Чародейка для кота - Полина Краншевская

так это ко сну на коврике. Сколько бы я ни перекладывала нахала с кровати на пол, утром неизменно просыпалась рядом с пушистым тираном. Но я не теряла надежду приобщить кота к дисциплине. Видимо, как и Рамина не теряла боевого запала в отношении моего обучения магии.

Когда пошла вторая неделя моего пребывания в ином мире, я окончательно впала в уныние и отчаялась освоить то, чего понять никак не могла. Все чаще в голову приходили тревожные мысли о бабушке. Как она там одна? Смогла ли справиться с ситуацией? Занятия в консерватории, наверное, уже начались. Смогу ли я когда-нибудь вернуться обратно и жить прежней жизнью? Не уверена.

Душу заволокла смрадная дымка сомнений и пустого беспокойства. Рамина видела, что со мной что-то не так, но помочь ничем не могла. Сократ старался держаться рядом, практически везде меня сопровождая. То ли связь, про которую говорила волшебница, действовала, то ли просто коту так легче было переносить мое плохое настроение. Не знаю. Но я его не одергивала. Меня охватило какое-то непонятное безразличие ко всему.

В один из дней облака с самого утра нависли над лесом серой непроглядной грудой, грозя обрушиться на землю моросящим дождем. Я сидела в своей комнате и ничего не хотела делать. Рамина звала меня за ягодами, но я отказалась с ней идти. Просто не было сил чем-либо заниматься в таком состоянии. И тут мой взгляд зацепился за футляр с флейтой. Сколько я уже не играла? Кажется, целую вечность.

Открыла крышку и с удивлением увидела, что даже моя любимая флейта в этом мире изменилась. Детали инструмента стали тоньше, изящнее, металл потемнел, и в некоторых местах появились витиеватые узоры. С трепетом прикоснулась к давно знакомым частям флейты и ощутила непреодолимое желание сыграть новую мелодию, которая тут же родилась в голове.

Собрав инструмент, помчалась к полянке с каменными столбами. Музыка, звучащая внутри, требовала выхода, а в маленькой комнатушке звучание было бы совсем не таким, как на открытом пространстве.

– Ты куда? – ринулся вслед за мной Сократ.

– Дело есть, – торопливо бросила, не оборачиваясь.

Достигнув цели, остановилась и поднесла инструмент к губам. Глубокий вдох, закрыть глаза и выпустить в мир все то, что скопилось в душе, мыслях и ощущениях. Звуки полились тягучей неспешной волной, разлетаясь по всей округе, сливаясь с щебетанием птиц по соседству, со стрекотанием насекомых, с шелестом ветерка в кронах деревьев. Единение, гармония, сама жизнь – все подвластно мне, и я могу этим управлять. Могу дарить радость, веселие и счастье, наращивая темп и укорачивая звуки, а могу навевать грусть, печаль и тоску по несбыточному, замедляя мелодию и удлиняя звучание. Я, флейта и окружающий мир – одно целое. Мы понимаем и чувствуем друг друга. Я принимаю жизнь такой, какая она есть, а мир принимает меня.

Полное безоговорочное счастье затопило меня с головой. Я словно парила над землей и была выше всего суетного и мелочного, что отягчает каждодневное существование людей. Полет, свобода и радость. Вот почему я играю на флейте, вот отчего нет для меня занятия лучше и интереснее этого.

В какой-то момент я почувствовала такой эмоциональный подъем, что показалось – бурлящая внутри энергия разорвет меня на части.

– Не сдерживай поток! – закричала Рамина, появления которой на поляне я даже не заметила. – Отпусти его! Позволь течь во Вселенную! Представь, как он выходит из тебя и устремляется вдаль.

Я совершенно не понимала, о чем речь и чего от меня хочет старушка. Но именно в этот момент ощутила бурный поток энергии внутри как что-то действительно реальное и даже осязаемое. В моем сознании он был как яркая светящаяся голубая лента. И я выпустила ее наружу. Лента закружилась вокруг меня, создавая защиту от всех печалей и тревог, а потом понеслась дальше, даря всем живым существам в округе чувство легкости и умиротворения.

Когда мелодия, заставившая меня выбежать из дома, закончилась, я устало опустила руки и села на траву. Сил двигаться больше не осталось.

– Ася, ты как? – потрясенно спросил Сократ.

– В роде в порядке, – через силу отозвалась. – Только слабость сильная и спать хочется.

– Немудрено, после такого-то выброса магической энергии, – встревожено проговорила Рамина, подходя ближе и помогая мне подняться на ноги. – Пойдем-ка в дом. Тебе нужно выпить укрепляющий отвар и поспать. Первый опыт применения магии у тебя прошел слишком уж интенсивно. Как бы не перегорела.

Говорить я больше не могла, глаза слипались, поэтому, дойдя до домика и выпив отвар, мгновенно уснула в своей комнате.

– Долго вы еще спать будете, сони?! – разбудил меня крик Рамины на следующий день. – Скоро обед! А вы еще не завтракали. Срочно вставайте!

– Идем, – вяло отозвалась, мечтая поспать еще хоть немного.

– Тебе надо, ты и иди, – недовольно буркнул кот рядом со мной.

– Ты опять залез на мою кровать, – сонно возмутилась. – Сколько это будет продолжаться? Ты не находишь, что тебе здесь не место?

– Предпочитаю спать в более или менее нормальных условиях, – отозвался этот аристократ, зевая во всю пасть, – а не пыль с пола подметать. Привыкай. От тебя не убудет. Места ты все равно немного занимаешь и мне особенно не мешаешь.

– Благодарю за оказанную мне честь, вашество, – язвительно протянула, примеряясь к боку мохнатого. – Но я хочу спать в одиночестве. Так спокойнее.

Резкий толчок, и кот с грохотом рухнул на пол.

– Ах ты рыжая зараза! – заорал кошак, подскакивая на все четыре лапы. – Сейчас я тебя проучу! Чтоб неповадно было спящего кота тревожить.

– Но-но! – забеспокоилась, все-таки котик был внушительного размера. – Не будешь же ты обижать беззащитную девушку?

– Кто тут беззащитная? – орал этот неврастеник. – Ты себя видела? Ты ж любого в могилу сведешь своими выходками! Вчера чуть нас обоих не угробила! Я с тобой связан, чувствую почти то же, что и ты. Думаешь, мне легко дались твои магические этюды? Да меня наизнанку всего вывернуло!

С этими словами Сократ запрыгнул на кровать и навалился своим немалым весом на меня.

– Ай, щекотно, пушистый балбес! – заверещала, пытаясь спихнуть его обратно. – Прекрати немедленно!

Я всю жизнь до ужаса боялась щекотки. И вот теперь этот невыносимый питомец развалился на мне своей тушей и тыкался