Сказания пыльных миров. Том 2. Гладиатор - Ярослав Кожедуб

используют на постоянной основе, после десятки в росте почти останавливается и редко существенно вырастает до самой смерти. Это условная граница, отделяющая твои более ценные атрибуты от менее ценных или попросту лишь недавно открытых.

Ценные — в том числе и в контексте твоего положения в обществе. Какой смысл нанимать человека, к примеру, лишь за навык рукопашного боя, если он имеется у каждого второго? И совсем другое дело, если человек перевалил в этом параметре за десятку — это уже… ну, не мастер, но, как минимум, крепкий боец. Такие уже могут даже немного зарабатывать на этом — помогать другим людям открыть этот параметр, или драться на потеху толпе.

Следующая лига — те, кто достиг двадцати. Это уже настоящие мастера, особенно те, кто достиг этой планки самостоятельно, а не вкидывая под конец своего пути свободные очки от повышения ступеней. Впрочем, разница между первыми и вторыми лишь в упорстве. Но двадцатка почти в любом параметре или навыке (кроме базовых характеристик, конечно) — это верный путь к некоторому успеху в жизни. На кусок хлеба хватит в любом случае.

Это две основных планки, про которые знают все. Дальнейшие рассчитываются уже индивидуально для каждого параметра. Но, в любом случае, они не имеют официальных названий и относятся лишь к второстепенным характеристикам и навыкам. С профессиями же немного другой расклад.

Во-первых, профессии открываются с гораздо большим трудом. Открытие навыка плавания заняло у меня всего лишь пару дней, даже с учетом некоторого накопленного прогресса на этом скрытом атрибуте. Открытие профессии горняка — несколько недель, пусть у меня и была в несколько раз ниже обучаемость на тот момент. Травничество я в свое время открывал несколько месяцев. Так что любая профессия, даже если на ней жалкие крохи, имеет куда большую ценность, чем большинство навыков и вторичных характеристик. Во-вторых, профессии сразу имели градацию от Системы в интерфейсе. До пяти единиц — новичок. До десяти — младший ученик. До пятнадцати — старший. И так далее, с шагом в пять единиц, для любой профессии — подмастерье, мастер третьего ранга, второго, первого… На предпоследней ступеньке стоял титул грандмастера, требующий аж тридцати пяти единиц в мастерстве. Увы, после тридцати единиц в любом параметре возможность вкладывать в него свободные очки от ступеней пропадала, так что таких разумных были считанные единицы во всем Аэларе. А еще существовала последняя ступенька. После сорока единиц в любой профессии ты получал статус «Легенды». А также соответствующее достижение и возможность выйти на качественно иной уровень, работая с редчайшими божественными материалами. Их, конечно, еще надо было найти, но найти ремесленника-легенду было в разы сложнее.

С учетом сложностей в открытии и росте, при наличии почти любой профессии, уже со статуса младшего ученика, то есть всего лишь с пяти единиц, вполне можно было себя прокормить. Старшие ученики и подмастерья и вовсе расхватывались работодателями как горячие пирожки, особенно если те были относительно молоды — это указывало в том числе и на будущий потенциал таких работников. Ну а если ты достиг ступеней мастера — считай, что жизнь удалась. Таких даже в больших городах считанные десятки, и время их работы зачастую расписано на месяцы вперед. Мать была мастером-травником всего лишь третьего ранга, но этого было достаточно, чтобы наша семья была одной из самых богатых в нашем городке. Аналогичных по уровню мастеров у нас в то время было штук пять. Второго ранга и выше — вовсе не было, такие птицы почти всегда предпочитали переезжать в столицу, поближе к людям, которые могут позволить себе их услуги. Что же до грандмастеров — это уникальные люди, коих были единицы даже в такой большой империи, как Леварис. Ну а легенды… на данный момент их не было. Нигде.

За последние пятьсот лет в Аэларе появлялись три легендарных ремесленника, по крайней мере, из тех, что были известны народу.

Самый известный — гном Хаарс, легендарный кузнец, достигший этого звания на самом склоне своей жизни. После обретения этого статуса он успел сплести одну-единственную адамантиевую кольчугу, из-за которой еще до окончания работы чуть не разразилась гражданская война между кланами. По преданиям, гном, печально посмотрев на весь этот раздрай и понимая, к чему все идет, из принципа работу все-таки завершил. Но, сразу после окончания работы, спрятал кольчугу от всех так надежно, что ее до сих пор найти никто не смог. После чего разбежался и прыгнул со скалы вниз головой. Во избежание.

Вторым ремесленником тоже был гном. Имя его я не помнил, но он был тем горняком, кто за двести лет до Хаарса добыл те самые несколько кусков адамантиевой руды, из которых потом была сделана легендарная кольчуга. Руда бережно хранилась все это время у гномов и передавалась от поколения к поколению, в ожидании легендарного кузнеца, который сможет с ней работать. В конце концов дождалась, но толку от этого? У этого гнома судьба сложилась получше, чем у Хаарса — сам по себе легендарный горняк не сильно-то важен, в отрыве от других мастеров, которые смогут переработать то, что он добудет, в невероятной силы артефакты. Да и единичные найденные у гномов жилы с адамантием и гнезда пламенных изумрудов он выработал почти сразу же после получения звания. И больше с божественными материалами не работал. По причине их отсутствия.

Третьим ремесленником был эльф Тен’Ависс, чья судьба сложилась совсем печально. Легендарный травник, решивший первым в мире добыть цветок «Тюльпана демонов». Никто раньше к этому цветку не подступался (зачем, если «оценка» показывает, что это бессмысленно), да и выглядело растение довольно безобидно с виду. Поэтому Тен’Ависс пошел в чащу без всякой подготовки. Хотя название должно было насторожить. В итоге жизнь легенды оборвалась спустя сутки после получения звания — тюльпан оказался непростым и попросту сожрал наглого эльфа. Наблюдавшие за этим действом ученики легенды, вернувшись, рассказали об этом всем, и его имя стало в некотором роде нарицательным. «Тупой, как Тен’Ависс».

После них легенд в Аэларе не появлялось.

* * *

Стража пришла довольно рано. Большая часть моих сокамерников до сих пор нагло дрыхла — кормить их все равно никто не собирался, а большая часть местных уже давно получила свой приговор и просто ждала, пока прибудет конвой для их сопровождения на каторгу. Лишь я, да еще пара людей до сих пор ожидали вердикта — за нами и пришли.

Меня привели в кабинет уже знакомого мне судьи, который, несмотря на утро, выглядел ровно таким же