Жизнь и смерть Маноэла дос Сантоса Гарринчи - Игорь Валерьевич Горанский

меня нарисовать куклу. Я решил немного покуражиться над ним и нарисовал куклу с непомерно большой головой. Доктор Гослинг чуть не упал со стула, когда увидел мой рисунок. Он стал утверждать, что не бывает таких людей. Я его спокойно выслушал, а затем спросил: «Разве доктор не знает дурачка Куарентинья? Не зря на стадионе его зовут Головища. Значит, такие люди бывают?» Я не боялся их приговора, потому что мое пребывание в сборной зависело не от психологического теста, а от игры. Они считают, что я не умею вникать в тактические схемы, предлагаемые тренером. Я против мертвых схем на чертеже. Любая схема оживает на поле, как только я завладеваю мячом.

Предпочтение отдали Жоэлю. Он выступал в Милане против «Интера» и был заявлен на первые две игры чемпионата. Гарринча не скрывал огорчения, но терпеливо ждал своего часа.

…Около двенадцати ночи накануне игры со сборной СССР к Гарринче пришли Нилтон Сантос и Диди.

— Торто[6], — сказал Нилтон, — готовься, завтра ты должен обыграть европейцев, чего бы это ни стоило.

Маноэл засветился радостью. Он выключил проигрыватель, обнял по очереди друзей и уверенно сказал:

— Вы-то знаете, что не подведу. Это будет красивый футбол. А теперь спокойной ночи, хочу спать.

О том, как сыграл Гарринча в матче против советской команды, написана не одна тысяча строк. Он удивил даже бразильцев, которые раньше никогда не видели, чтобы Гарринча играл с таким вдохновением. Быстрота, непредсказуемость действий, замысловатая обводка, пластичный, стремительный бег с мячом выделяли этого игрока среди всех, кто выступал в том матче. А его разумные, мягкие передачи партнерам!

На «Уллеви» находилось около двухсот бразильцев. Удивление, восторг, гордость — вот что они испытывали, любуясь игрой своего соотечественника-мулата.

Бразильская команда повела в счете, когда гол с подачи Диди забил Вава. Центральных нападающих снабжал передачами мяча Гарринча. Сразу после начального свистка судьи он бросился плести кружева своих неожиданных фланговых атак. Серией финтов он освобождался от опекунов, вытягивал на себя центрального защитника и отдавал мяч в центр. Диди и Вава постоянно угрожали воротам советской команды. Спасало мастерство Яшина. Вратарь, как и Гарринча, творил чудеса. Разница была в том, что бразилец, импровизируя, постоянно ставил перед защитой неразрешимые загадки, а Яшин эти загадки разгадывал. Однако все разгадать не удалось и ему. В середине второго тайма Вава с подачи Гарринчи забил второй, победный, гол.

После завершения чемпионата, когда в финале бразильцы со счетом 5:2 обыграли шведов, Гарринчу официально назвали лучшим правым крайним нападающим мира. Феола первым поздравил его.

Король Густав Адольф на стадионе торжественно вручил Беллини Кубок Жюля Риме — золотую статуэтку богини Нике, поздравил каждого бразильского футболиста с победой. Не было на чемпионате команды сильнее бразильской, не было игрока ярче Гарринчи!

Тренеры, руководители бразильской сборной не скрывали слез радости. Как дети плакали Беллини и Пеле. А Гарринча смеялся, подтрунивая над расчувствовавшимися товарищами, хотя понимал: это простительно мужчинам, завоевавшим с боя труднейшую победу.

Совершая круг почета по футбольному полю, игроки поочередно несли Золотую богиню. Гарринча нежно прижимал ее к груди, как младенца.

Во время официальных речей Гарринча шепнул стоявшему рядом Диди:

— Какой странный чемпионат: мы ни разу не проиграли. Хотя мы и не могли проиграть.

Диди внимательно посмотрел на товарища, лишний раз оценив твердость его футбольного характера.

На прощальном вечере, устроенном руководством ФИФА, Гарринча оказался в центре внимания, он был душой общества. Галантно ухаживал за шведками, говорил им комплименты, учил танцевать самбу, играть на тамбурине, повторять хором припевы танцевальных бразильских песен. Друзья недоумевали, как ему удается объясняться с ними. По-шведски он знал два-три слова, и уж наверняка шведские женщины не понимали португальского.

В тот год бразильцы увозили из Швеции сразу два дорогих сувенира: кубок Золотая богиня и…

Многие болельщики помнят коренастого, по-медвежьи грузного Марио Америко, массажиста сборной Бразилии по футболу. Более 30 лет он повсюду сопровождал бразильских футболистов, деля с ними все радости и печали. Через его крепкие руки прошло не одно поколение мастеров бразильского футбола. Он первым выбегал на поле, когда требовалась помощь пострадавшим игрокам, и последним уходил со стадиона после игры, убедившись, что его присутствие больше не нужно футболистам. Бритая до синевы, круглая, словно футбольный мяч, голова Марио Америко примелькалась зрителям за годы футбольных чемпионатов и международных товарищеских встреч сборной Бразилии. Он стал как бы живым атрибутом этой команды, ее талисманом, ее историей. Об одном случае из спортивной биографии этого человека любил вспоминать Гарринча…

В 1958 году после окончания финального матча шведского чемпионата исчез футбольный мяч, которым несколько минут назад игроки вели захватывающий поединок. Исчез прямо из рук арбитра Мориса Гигэ. Присутствующие на стадионе видели, как мяч, кем-то выбитый из рук судьи, покатился к трибуне. За ним бросился бразильский массажист и исчез вместе с мячом в туннеле, ведущем в раздевалку футболистов.

Штаб-квартира ФИФА владеет коллекцией футбольных мячей, которыми игрались финальные матчи всех чемпионатов мира. Нет в этой коллекции только мяча 1958 года. И лишь спустя 16 лет тайна похищенного мяча была раскрыта.

Вот что произошло тогда на чемпионате. Накануне финального матча, в котором хозяева турнира, футболисты сборной Швеции, и бразильские игроки должны были решить судьбу чемпионата, Марио находился в лечебном кабинете, массажируя футболистов. Неожиданно туда вошел руководитель бразильской делегации, доктор[7] Пауло Машадо ди Карвальо. Он загадочно улыбнулся и многозначительно сказал Марио Америко: «Завтра я должен получить от тебя подарок». Сказал и удалился, оставив массажиста в полном недоумении.

«Сеньор Пауло Машадо, — подумал Марио, — человек обеспеченный. У него все есть. О каком подарке может идти речь?»

Пауло Машадо ди Карвальо был известным человеком в бразильском футболе. Его уважали и футболисты и тренеры, а Марио Америко был обязан ему и работой, и доверием, и даже своим маленьким домиком в Сан-Паулу, который тот ему помог приобрести.

«Что он задумал?» Этот вопрос не давал покоя озадаченному массажисту. После ужина доктор Пауло наконец разъяснил свой замысел. «Я хотел бы, чтобы ты оказал мне услугу, — сказал он. — Ты должен похитить для меня мяч с финальной игры».

Так вот о чем шла речь! Почти всю ночь Марио Америко провел в раздумье: «Мяч с финальной игры чемпионата мира — святыня. Судья забирает его сразу после игры и затем вручает руководству ФИФА как музейную ценность. Это давняя традиция. Но если сеньор Пауло просит, значит, этим драгоценным сувениром должны завладеть мы, бразильцы».

Наутро Марио посвятил в свой план