"Золотое ухо" военной разведки - Михаил Болтунов

Начальник разведки армии ждал и ценил получаемые сведения».

В июле 1941 года пеленгаторный пункт лейтенанта Алексея Бушуева был отозван в часть, которая располагалась под Киевом, в лесу близ местечка Бровары.

Немцы в этот период развертывали наступление на Киевском направлении.

Наступил сентябрь 1941-го. Трагические события под Киевом – окружение войск Юго-Западного фронта. В страшном киевском котле оказался и 394-й отдельный радиодивизион, в состав которого входил пеленгаторный пункт лейтенанта Бушуева.

Погибли командир дивизиона майор Георгий Котов, комиссар политрук Владимир Ялов, часть личного состава. Только два периферийных подразделения дивизиона – радиопеленгаторные пункты лейтенантов Льва Чинарова и Алексея Бушуева – не пострадали. Они вовремя вышли из угрожаемого района.

Знамя части было вынесено из окружения старшиной Иваном Захарченко, и поэтому дивизион сохранился, пополнился новыми офицерами и бойцами, техникой. Боеспособность его вскоре была восстановлена, и он продолжил свой путь.

В той или иной мере судьбу 394-го радиодивизиона разделили и другие части радиоразведки Красной армии в первые дни и месяцы войны.

Да, данные разведки о подготовке фашистской Германии к войне на Советский Союз были, однако само нападение в ночь на 22 июня 1941 года оказалось для нас тактически внезапным. Радиоразведывательные дивизионы и их подразделения оказались слишком близко выдвинуты к государственной границе. Отсюда и большие потери в командном, личном составе, технике, автотранспорте.

Так, 480-й дивизион Белорусского военного округа, отходивший из Белостока, к июлю 1941 года потерял основную часть своего личного состава. В строю осталось всего 25 человек, два пеленгатора и 6 радиоприемников. 541-й дивизион Прибалтийского военного округа утратил два подразделения, которые дислоцировались в Литве. Только в первые 5 дней войны потери составили 20% личного состава и 25% радиопеленгаторов.

А вот как начало войны вспоминает Алексей Усков, который служил начальником радиопункта 474-го дивизиона. Пункт его был переброшен в Брест, потом в район Любомля.

«Проснулся я 22 июня внезапно, – пишет Алексей Михайлович, – сел на постели и вижу на одеяле земля и осколки стекла. На улице пыль и дым, резко пахнет сгоревшим порохом. Со сна ничего не пойму. За окном раздался грохот рвущихся снарядов и мин. И тут я понял: началась война.

Быстро оделся, бросился к полевому телефону, но связи уже не было. Взял в одну руку револьвер, а в другую полевую сумку, выскочил в окно, забежал в соседний дом, где была почта и телеграф для связи с городом Любомль, но и эта линия не работала.

Напрямую через поле я побежал на радиопункт.

Вскрыв пакет, ознакомился с инструкцией, согласно которой в случае начала боевых действий пункт должен немедленно передислоцироваться на 20 км от занимаемого района на восток.

За время, предусмотренное инструкцией, радиопункт был свернут, и мы начали движение в направлении к городу Любомль.

При въезде в Любомль встретили подразделения стрелкового полка, развертывающиеся в боевые порядки и двигавшиеся к границе. Здесь я развернул радиопункт, поставив задачу вести поиск открытых радиопередач...

В течение дня 22 июня регулярно через два часа доставлял на КП полка данные радиоперехвата. Вечером нам было приказано свернуть пункт и следовать в штаб корпуса в Ковель. Командиром корпуса в то время был полковник И. И. Федюнинский, в будущем генерал армии.

В Ковель прибыли в полном составе, потеряв за это время лишь одну машину. В штабе корпуса я получил приказ немедленно следовать с расположение штаба Западного фронта. 28 июня 1941 года мы прибыли в город Столин, где сделали небольшой привал. Первоначально у нас было намерение пробиваться в город Кобрин, где должен был находиться штаб 4-й армии Западного фронта, но мы узнали, что Кобрин уже занят противником. Тогда было решено через Пинск попытаться пробиться в Барановичи или ближе к Минску.

Только 14 июля мы добрались до штаба 4-й армии. Через несколько дней нам приказали следовать под город Смоленск, в штаб Западного фронта, куда мы и прибыли 23 июля. Наш 474-й дивизион располагался у шоссе Москва – Минск при въезде в Красный Бор. Шли ожесточенные бои за Смоленск. Мы узнали, что в первые дни войны при отходе от Бреста и Минска 480-й дивизион понес большие потери в личном составе и технике.

Наш дивизион потерял один радиопункт в полном составе. Несколько человек было убито уже в Красном Бору при бомбежке и обстреле с воздуха».

Так в первые недели войны радиоразведке Красной армии пришлось усвоить горький урок: в условиях ожидаемого удара противника нельзя выдвигать радиоразведывательные подразделения близко к границе и подвергать их реальному риску.

Стала ясна и еще одна трагическая ошибка. Советские радиоразведчики во второй половине 30-х годов активно занимались разведкой сопредельных с СССР государств. Однако с началом Второй мировой войны в 1939 году мало что изменилось. Радиоразведка не была перенацелена на Германию, что крайне отрицательно сказалось на ее подготовке к боевым действиям.

В подтверждение этой мысли хочется привести слова нашего старейшего радиоразведчика, участника войны в Испании полковника Вениамина Мухина:

«... Наиболее отрицательные последствия были вызваны тем, что в службе не знали радиосвязи противника. Не знали, какие радиосети создаются в войсках, в диапазонах каких частот работают радиосети различного предназначения, какие методы использования частот и позывных применяются в различных радиосетях, чем отличается радиосвязь в различных родах войск и различных уровнях одного рода войск».

Немцы же, наоборот, к моменту своего нападения на Советский Союз накопили большой опыт. Гитлеровская радиоразведка располагала совершенными по тому времени техническими средствами, имела знающие, квалифицированные кадры.

Подразделения немецкой радиоразведки имели в своем штате как стационарные, так и передвижные пункты. На стационарные разведпункты возлагались обязанности по контролю за нашими государственными радиосетями, на передвижные – за войсковыми и партизанскими.

«Немцы с исключительной педантичностью вели наблюдение за работой наших раций и перехват наших передач, – пишет в своей книге «Позывные Москвы» генерал Иван Артемьев, начальник связи Центрального штаба партизанского движения. – Нередко они извлекали из этих данных немалую пользу, в чем неизменно были виноваты мы сами.

В начале войны, прямо скажем, некоторые командиры не скупились на открытые разговоры, использовали для важных передач переговорные таблицы радистов и другие двузначные коды. В войсках, особенно на переднем крае, прибегали к совсем прозрачному засекречиванию: командира называли «хозяином», часть – «хозяйством», танки – «коробочками», минометы – «самоварами». Все это было не чем иным, как самообманом.

Разгадывать подобные коды не представляло никакого труда.

... Станции слежения противника отмечали даже такие детали, как настроение лиц, ведущих переговоры: веселое, угнетенное или возбужденное. От них не ускользали, казалось бы, самые пустяковые мелочи».

А нам пока было далеко до настроения немецких радистов или их «пустяковых мелочей». Как говорят, не до жиру, быть бы живу...

Действительно, в 1941-м во многом приходилось начинать практически с нуля. Ведь отсутствие данных о принципах и особенностях организации радиосвязи в сухопутных войсках вермахта и ВВС Германии не давало возможности оперативным отделениям радиодивизионов вскрывать разведывательные признаки, необходимые для добывания нужной развединформации.

В той сложной оперативной обстановке, при постоянном отступлении, резко изменившихся условиях работы главным источником добывания сведений был перехват открытых радиопереговоров, которые достаточно широко применялись фашистскими войсками.

Так, на Юго-Западном направлении радиоразведке удалось вскрыть замысел штаба 1-й танковой группы Клейста, готового бросить в наступление свои механизированные и танковые дивизии.

Разведданные о действиях 4-й немецкой танковой группы на Северо-Западном направлении также вовремя были доложены нашему командованию.

Командующий Резервным фронтом в ходе ликвидации так называемого «Ельнинского выступа» оперативно получил информацию от радиоразведки о танковых частях фашистов, оставшихся без топлива.

На Ленинградском фронте радиоразведчики уже в 1941 году наладили перехват метеорологических сводок в районе Балтийского моря, которые передавали шведские радиостанции. Сводки применялись для деятельности нашей дальней авиации.

И тем не менее, несмотря на отдельные удачные перехваты, это были лишь эпизоды в работе радиоразведки. Они, разумеется, не могли обеспечить командование разведсведениями в полном объеме.