Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942 - Сергей Михеенков

Конечно, здесь автора этой книги можно обвинить в некой надуманности. Но невольно ведь задумаешься, когда сопоставляешь факты, вчитываешься в документы и выявляешь некоторые факты, о которых лучше было бы не знать.

История гибели командарма Петрова еще ждет своего кропотливого и бесстрастного исследователя.

До сих пор, к примеру, неизвестна судьба наград командарма. А он их носил постоянно. Генерал Петров имел: медаль «Золотая Звезда» № 21 Героя Советского Союза (21 июня 1937 года); орден Ленина (21 июня 1937 года); орден Красной Звезды и медаль «XX лет РККА».

Писатель Василий Гроссман в качестве военного корреспондента «Красной звезды» однажды побывал в 50-й армии. Он встречался с генералом Петровым. Как известно, Василий Семенович вел подробные записи. Вот фрагмент из его фронтовых «Записных книжек»:

«…B избе Петров и Шляпин. Петров – маленький, носатый, лысеющий, в засаленном генеральском кителе, с Золотой Звездой, «испанской». Петров долго объясняет повару, как печь бисквитный пирог, как и почему всходит тесто, как печь пшеничный, а как ржаной хлеб. Он жесток очень и очень храбр. Рассказывает, как выходил из окружения, не сняв мундира, при орденах и Золотой Звезде, не желая надеть гражданскую одежду. Шел один, при полном параде, с дубиной в руке, чтобы отбиваться от деревенских собак. Он мне сказал: «Я всегда мечтал в Африку попасть, чтоб прорубаться через тропический лес, один, с топором и с винтовкой». Он очень любит кошек, особенно котят, подолгу играет с ними.

Адъютанты: у Шляпина – высокий, красивый Кленовкин; у Петрова маленький, подросток, с чудовищно широкими плечами и грудью. Этот подросток может плечом развалить избу. Он увешан всевозможными пистолетами, револьверами, автоматом, гранатами, в карманах у него краденные с генеральского стола конфеты и сотни патронов для защиты генеральской жизни. Петров поглядел, как адъютант его быстро ест с помощью пальцев, а не вилки, сердито крикнул: «Если не научишься культуре, выгоню на передовую, вилкой, а не пальцами есть надо!» Адъютанты генерала и комиссара делят белье, разбирают его после стирки и норовят прихватить лишнюю пару подштанников. Переходим через ручей. Генерал перескочил, комиссар вошел в ручей и помыл сапоги. Я оглянулся: генеральский адъютант перепрыгнул ручей, комиссарский зашел в воду и помыл сапоги. Вечер при свечах. Петров говорит отрывисто. На просьбу командира дивизии отложить атаку из-за убыли людей говорит: «Передайте ему, я тогда отложу, когда он один останется». Затем сели играть в домино: Петров, Шляпин, девочка – толстощекая и хорошенькая Валя – и я. Командующий армией ставит камни с грохотом, прихлопывая ладонью. Играем в «обыкновенного», потом в «морского», потом снова в «обыкновенного». Время от времени игра прерывается: в избу входит майор-оперативщик и приносит боевые донесения. Утро. Завтрак. Петров выпивает стаканчик белого, есть ему не хочется. Он, усмехаясь, говорит: «Разрешено наркомом». Собираемся вперед. Сперва в дивизию, потом в полк. Машину оставили, идем пешком по мокрому, глинистому полю. Ноги вязнут. Петров кричит испанские слова, странно они звучат здесь, под этим осенним небом, на этой промокшей земле. Полк ведет бой, не может взять деревню. Пулеметы, автоматы, свист пуль. Жестокий разговор командарма с командиром полка. «Если через час не возьмете деревни, сдадите полк и пойдете на штурм рядовым». – «Слушаюсь, товарищ командарм», а у самого трясутся руки. Ни одного идущего в рост человека, все ползут, лезут на карачках, перебегают из ямы в яму, согнувшись в три погибели. Все перепачканы, в грязи, вымокшие. Шляпин шагает, как на прогулке, кричит: «Ниже, еще ниже пригибайтесь, трусы, трусы!»

Беглые наброски Василия Гроссмана существенно дополняют портрет командарма Петрова. По всей вероятности, это был человек войны, своего рода романтик, затянутый в армейский мундир. Чего только стоит мечта об Африке. Ведь мечтал не просто прорубаться сквозь джунгли, а – с винтовкой в руке… Эти романтики храбро дрались в Испании, а после Великой Отечественной – в Корее, на Кубе, во Вьетнаме – и в Африке.

Из записей Василия Гроссмана также понятно, что своих наград генерал Петров не снимал никогда. Не надо забывать, что существовал и в буквальном смысле «со страшной силой» действовал приказ Верховного № 270: «Как известно, некоторые командиры и политработники своим поведением на фронте не только не показывают красноармейцам образцы смелости, стойкости и любви к Родине, а, наоборот, прячутся в щелях, возятся в канцеляриях, не видят и не наблюдают поля боя, при первых серьезных трудностях в бою пасуют перед врагом, срывают с себя знаки различия, дезертируют с поля боя…»

Гроссман дает и еще один важный штрих: палка, которой генерал отбивался от местных собак. Местные, как видно и из других свидетельств, плохо относились к солдатам и командирам Красной армии (см. в «Приложениях» дневник майора НКВД Ивана Шабалина).

Генерал Петров уже побывал в окружении под Барановичами. Его 17-й мехкорпус на шестой день войны попал под мощнейший удар 2-й танковой группы Гудериана и был разбит. Он хорошо знал, как себя вести и как держать войска, чтобы не начался хаос, который сметет все – и армию, и судьбу каждого.

В июне генерал Петров имел корпус, который еще только-только формировался. 30 тысяч личного состава, 63 танка (в основном легких), 10 тысяч винтовок. Когда командарм-4 генерал Коробков приказал выводить на линию обороны 27-ю танковую дивизию, не имевшую танков, Петров отдал распоряжение командиру дивизии полковнику Ахманову вывести на позиции только вооруженные подразделения. Ахманов занял оборону с 3 тысячами бойцов, вооруженных винтовками. Остальные 6 тысяч, безоружных, сосредоточил в лесу в 18 километрах восточнее, в тыловом районе.

На участке фронта 17-го мехкорпуса наступал 47-й моторизованный корпус генерала танковых войск Лемельзена – две танковые и одна моторизованная дивизии. В 17-й танковой дивизии насчитывалось 202 танка, в 18-й – 218 танков. Кроме того, 29-я моторизованная дивизия имела танковый батальон – около 70 танков.

Лемельзен буквально разметал оборону наших войск у Барановичей.

Генерал Петров из того, первого окружения выйдет. Выйдет и полковник Ахманов. Ахманов пройдет всю войну. Победу встретит генерал-лейтенантом, командиром 23-го танкового корпуса, Героем Советского Союза. В ноябре 1949 года генерал Ахманов застрелится.

Генерал Лемельзен и его 47-й танковый корпус, словно судьбой, роком назначенные для исполнения своей миссии, преследовали генерала Петрова и его войска до Брянска.

Под Брянском и на Рессете 50-ю армию снова кромсали танки Лемельзена.