Несомненная реальность - Евгений Лотош

— Думал уже, — признался Народный Председатель. — Не выйдет толка. Сам ведь говоришь – лизоблюды. Они всю жизнь Путь Народной Справедливости в экономике проповедовали. И вдруг так сразу частное предпринимательство одобрять? Как же…

— Слушай, ты бы определился, а? — Бирон хлопнул ладонью по подлокотнику. — То тебя экономике недоучили, то учителя все равно никуда не годятся. Но ведь есть же в РАЭН отдел, сахарской экономикой занимающийся? Позови оттуда людей.

Олег медленно поднял взгляд.

— Что бы я без тебя делал, Пашенька? — хмыкнул он. — Гений ты мой недорезанный, Бегемотище стозевый, озорной и лайяй!

Он включил интерком.

— Франц? — поинтересовался он. — Отмени, пожалуйста, на сегодня вообще все встречи, кроме с сахарским послом. Кстати, Пашка, — он выключил переговорное устройство. — Я приказал Безобразову доставить сюда из ссылки Шварцмана. Посмотрим, что старик думает на сей счет. И я хочу его на нашу сторону захомутать. Твой «Ночной танцор» ему наверняка понравится, точно говорю!

— Не, ну ты точно трёхнулся, — ухмыльнулся Павел. — Но вообще-то дело может выйти забавным. Старик умом еще крепок, а уж в подковерной драке любого завалит. Я уже и сам хотел тебе предложить его вернуть, чтобы на нашей стороне воевать. В конце концов, он тебе всегда симпатизировал, а уж шушеру министерскую да комитетскую как облупленную знает.

— Ага. Настолько симпатизирует, что убийцу подослал. Не знаю, можно ли ему свободу действий давать хоть в какой-то степени. Еще подумать надо. Сейчас просто проконсультироваться хочу.

— Убийцу? Ну, игра есть игра, не так ли? — дернул плечом Бирон. — Тогда обстановка требовала, чтобы тебя шлепнули. Сейчас игра идет по-другому, и ты ему потребуешься живым и на нынешнем месте. Ты, я вижу, сам не понимаешь, во что ввязываешься. Временами мне кажется, что ты просто не представляешь, какой толпе народа на ногу наступить собираешься свои планчиком. А теперь еще и сладкий кусок из горла вытащить собрался…

— Кусок? — Олег даже растерялся. — Какой кусок?

— Ну ты и наивный, Олежка! Восемь месяцев Нарпредом работаешь, а все равно ни хрена в политике не разбираешься. Пропал бы без меня, честное слово. Сам посуди – сейчас у нас без министерского циркуляра никто вздохнуть не смеет. Тот, кто разрешает, царь на троне. Большой человек. Захочет – разрешит, не захочет – гуляй, дядя. Фонды выделять – ого-го какой величины дело! И выделяющие своего не упускают. Кто явно в лапу берет, кто пользуется тем, чем не положено, и все они большие люди и своей властью вполне довольны. А теперь представь, что ты у них Большую Синюю Печать отбираешь…

— Ну и?.. — не выдержал Олег после короткой паузы.

— Они не просто обидятся. Они саботировать начнут. Сейчас-то саботаж еще относительно вялый, потому что толпа дармоедов по группировкам разбилась, что не упускают случаю недругам свинью подложить. А так против тебя все объединятся, потому что понимают: сегодня одного на бобах оставил, а завтра еще кого другого. И завалишься ты, друг милый, как бегун с подрезанными поджилками.

— Преувеличиваешь… — хмыкнул Олег. — Нет, взятки многие берут, я не спорю. Но массовое сопротивление? Не партизаны же они, в самом деле.

— Не партизаны, — согласился Павел. — Куда хуже. Свои, только сволочи все поголовно. Помнишь, скольких из я из твоей администрации вышиб, когда под свое крыло принимал?

— Семерых.

— Хренушки, девятерых. Причем каждого – за тяжкие. Крышевание транзита наркотиков, подпольных борделей с малолетками и вообще откровенных бандитов… Думаешь, теперь у тебя остальные чистенькие? Тот же Безобразов твой любимый – поинтересуйся, на какие шиши он особняк в Марихе за свой счет отгрохал. Двухэтажный, на триста метров, с крытым бассейном. Да я тебе столько порассказать могу про любого! Диву дашься.

— А чего же не рассказываешь? — зевнул Олег, прикрывшись ладошкой.

— А зачем? Ну, выкинешь ты их. А кого на замену? Да все таких же мерзавцев и жуликов, только что калибром помельче. Поначалу помельче, потому что покрупнее дела – не по должности. А как повысишь, такими же станут, как уволенные. И все в аппарате такие же, сверху донизу. А с улицы, сам понимаешь, набирать нельзя. Да даже если и можно – все равно через год морды себе отъедят на своих спецпайках и перестанут от нынешних отличаться. Начальство ведь не с другой планеты прилетает, а здесь вырастает, среди своих. Каков народ, такое и правительство. Слушай, да ты что из себя дурачка нетянучего строишь? Сам же Смитсона не только выпустил, но и на свое место вернул. И правильно, а что делать?

Олег поставил локти на стол и обхватил руками голову, уставившись в стол.

— И что? — тихо спросил он. — Неужто никого честного не найти, кто бы о государстве подумал, о народе, а не только о своем брюхе?

— Ну почему же, — хмыкнул Бирон. — Могу я тебе пальцем ткнуть в двоих или троих. И почти честные, и почти совестливые. Не до конца, разумеется – по служебной лестнице просто так не продвинешься, но в разумных пределах. Вот себя возьми, например – далеко не образец честности и порядочности, но все же куда лучше, чем в среднем, — внезапно он подмигнул: — Я тебе льщу так, обрати внимание, с тебя коньяк. Но если серьезно, то система насквозь прогнила. Давно с тобой пообщаться на эту тему хотел, да только руки не доходят…

— Давай, заканчивай, чего уж там, — Народный Председатель махнул рукой. — Закапывай меня окончательно.

— Да я еще и не начал, — скептически ухмыльнулся Павел. — Ты мне скажи – ты хоть понимаешь, зачем я «Ночного танцора» прорабатываю? Зачем у меня в седьмом отделе целая сверхсекретная группа им занимается? Есть ощущение, что план у тебя проходит по той же категории, что и проблемы с производством ночных горшков в Задрючинске – что-то, от чего отпихнуться бы побыстрее и другим заняться.

— Я-то понимаю, — хмыкнул Олег. — Мне вот интересно, а понимаешь ли ты?

— Я? — начальник Канцелярии изумленно поднял бровь. — Ну бы даешь, Олежка. Понимаю ли я, автор плана, зачем его прорабатываю?

Олег без улыбки посмотрел на него.

— Между прочим, я серьезно, — тихо сказал он. — Я понимаю. А вот насчет тебя – сомневаюсь. Знаешь, чтобы у нас разночтений не возникало хотя бы на ближайшую перспективу, давай-ка свои понимания к одному знаменателю приведем. Ну-ка, поиграем. Представь, что я тупой по жизни, ничего вокруг не вижу и не слышу. Ты приходишь ко мне и начинаешь меня убеждать, а я отбрыкиваюсь. Что ты мне скажешь?

Несколько мгновений Бирон озадаченно смотрел на него. Потом ухмыльнулся:

— Ну что же, поиграем. Итак, Олежка ты наш нетянучий, прихожу я к тебе и говорю: смотри – больше полугода ты уже Нарпред. И чем занимаешься? Мелочами, уж прости меня. Рутиной.