Васек Трубачев и его товарищи (книга 1) - Валентина Осеева

Она обернулась к подругам.

— Игрушки… игрушки… — подсказал кто-то сзади.

— Да, игрушки на елку и еще… вышивки всякие, — закончила Валя Степанова.

— Так давайте, что же вы! Это все нужные и интересные занятия. Очень интересные!

Девочки, перешептываясь, достали свои сверточки и гуськом потянулись к столу.

Мальчики переглядывались:

— Ого! Когда это они делали? Вот хитрюги какие!

— Смотри, смотри! Степанова снимок показывает!

Сергей Николаевич держал в руках фотографический снимок:

— Очень интересная работа! Это ты, что же, увеличила?

За снимками появился удачно вылепленный из глины галчонок с раскрытым ртом и растопыренными крыльями, за галчонком — вылитые из гипса фигурки и аккуратно переплетенные книги.

Мальчики молча таращили глаза.

Сергей Николаевич рассматривал все с большим интересом. Лучшие работы показывал классу.

Вышивки, кружева и вязанье тоже понравились учителю.

— А вот это и я умею делать, — вдруг сказал он, поднимая вверх туго сплетенный из сутажа пояс. — У меня даже галстук такой есть!

Девочки ликовали. Мальчики улыбались, но на девочек не глядели.

Учитель рассмотрел еще несколько вышивок; на одной трудно было определить, кто вышит — не то заяц, не то кошка. Разговор перешел на мышей, ежей, кроликов.

Одинцов сострил:

— А Леня Белкин поймал белку.

— Жалко, что у нас нет Медведева: он поймал бы медведя, — сказал учитель.

— Есть, есть Медведев! — закричали ребята. Медведев, коротенький, щупленький мальчик, поднялся с места.

— Мне не поймать, — смущенно сказал он под громкий хохот ребят.

Глава 12

«ТИШЕ… ТИШЕ…»

Одинцов, Саша Булгаков и Васек вышли вместе.

— Вот что, ребята, — сказал Васек. — Давайте пересмотрим расписание дежурных, чтобы такого, как сегодня, больше не было. Слыхали, как он сказал: в первый и последний раз! Да еще о честности…

— Да! — подхватил Одинцов. — Я сегодня чуть не пропал, думал — сквозь землю провалюсь, когда он отошел к окну.

Саша вытащил записную книжку.

— Кого же мне назначить? Может, вместе составим расписание?

— Одинцов, ты помоги ему… Знаешь, чтоб подобрать хорошие пары, кого с кем, чтобы все как по маслу шло!

— Ладно, мы сделаем! А я вот что, ребята, придумал: давайте попросим Сергея Николаевича посадить нас вместе, — сказал Одинцов.

— Да как же втроем сядем? — засмеялся Васек.

— Ну, один впереди, два сзади, а все-таки вместе. Попросим, а?

— Ну что ж, попросим, — решили товарищи.

У своего дома Васек распрощался с друзьями.

— Папа уехал? — спросил он у порога.

— Уехал. Утром еще. А ты что же, забыл? — отозвалась тетка, накрывая на стол.

— Нет, не забыл.

Васек почувствовал острую необходимость видеть отца, рассказать ему о том, что было в классе, посоветоваться.

«Сейчас надо бы подтянуть ребят… — подумал Васек. — А как подтянуть?»

Он вспомнил, что ему говорил Митя: «Хочешь ребят подтянуть — подтянись сам, а то ребята знаешь какие? Сразу скажут: «Ты что с нас спрашиваешь? Ты раньше с себя самого спроси».

Васек вспомнил, что за все время каникул он не брал в руки учебника, и, наскоро пообедав, сел заниматься. Но мысли как-то разбегались, что-то не додумывалось до конца, беспокоило. «Со стенгазетой запаздываем. И что Одинцов думает! Ведь он редактор, почему я должен ему напоминать?»

Кроме стенгазеты, что-то еще царапало Васька. Когда учитель похвалил Малютина за чертежи, Васек вдруг почувствовал что-то против Севы и довольно грубо сказал ему, когда тот сел рядом с ним: «Не рассаживайся на всю парту со своими планами!»

— Васек! — позвала из кухни Таня. — Иди сюда! У меня билеты в кино. Пойдешь? У нас в клубе. Вместе и домой потом придем.

Васек не успел ответить — тетка просунула в дверь голову:

— Васек уроки должен учить, день будний, а в вашем клубе как-нибудь обойдутся без него!

— Как хочет, — бегло взглянув на мальчика, сказала Таня.

— Ему и хотеть нечего, за него взрослые думают…

— Почему это еще? — грубо прервал ее Васек. — Захочу — и пойду! Ты мне запретить не можешь — я не маленький.

— Тише, тише… — вдруг зашептала тетка, приложив к губам палец с наперстком и оглядываясь с таким видом, будто в комнате спал ребенок. — Тише, тише… тише.

— Чего — тише? — сбавляя тон, удивленно спросил Васек.

— Сядь на место сейчас же, — тем же значительным шепотом произнесла тетка.

Таня смотрела на нее испуганными глазами.

— Сядь на место тихонечко…

Васек пожал плечами, пошел в свою комнату и сел на место.

— Ну и чего? — нетерпеливо спросил он, поднимая глаза на вошедшую за ним тетку.

Тетка молча закрыла в кухню дверь и спокойно взяла свое шитье.

— Что — чего? — сказала она обычным голосом. — Чего задано. Сиди и занимайся.

Васек покраснел от злости.

«На пушку взяла… «Тише… тише…» Колдунья старая!» — с раздражением думал он, глядя на склоненную голову тетки с ровным, как ниточка, пробором.

Но делать было нечего. Он раскрыл учебник географии и стал заниматься. А поздно вечером, засыпая, слышал сквозь сон, как тетка отчитывала Таню:

— Ваше ученье в ваших руках. Вы себя самостоятельной чувствуете, хотя и не сказать, что много над образованием трудились, а Ваську еще учиться да учиться. Теперь сын отца перегоняет, в жизни последнее место никому не надобно, а вы молодая, беспечная — может, вся ваша жизнь для кино пойдет…

Васек не слышал, что отвечала Таня, и сам не мог двинуться на ее защиту; голос тетки, однозвучный и монотонный, как дождь по стеклу, заглушался непобедимым сном набегавшегося за день человека. «Иш-шь… ты… тетка…»

Глава 13

РАСПИСАНИЕ

Одинцов и Саша Булгаков, проводив Васька, пошли вместе, советуясь, как лучше составить расписание дежурств.

— Хорошо бы девочек отдельно, а мальчиков отдельно, — сказал Саша, — а то они на дежурстве ссориться будут и сваливать друг на друга.

— Верно! — обрадовался Одинцов. — Мы их отдельно поставим. Пусть они за себя отвечают, а мы за себя. Тогда, по крайней мере, Сергей Николаевич сразу будет знать, кто честно дежурит, а кто нечестно.

— Да, и потом соревнование у нас получится.

— Зайдем сейчас ко мне и сразу напишем, а завтра вывесим, — предложил Одинцов.

— Зайдем!

Товарищи провозились часа два, а утром чисто переписанное Одинцовым расписание висело в классе под двумя заголовками:

ДЕЖУРСТВО МАЛЬЧИКОВ

и

ДЕЖУРСТВО ДЕВОЧЕК

Дальше следовали фамилии.

На другой день Васек встал рано. Тетка разговаривала с ним как ни в чем не бывало.

«Обманула меня вчера, хитрюга!» — беззлобно думал Васек, вспоминая вчерашний случай.

В школе навстречу ему бросился Лепя Белкин:

— Трубачев, иди скорей! Там девчонки из-за расписания крик подняли.

— Какой крик? — Васек быстрыми шагами вошел в класс. Около нового расписания собралась целая куча ребят.

— Неправильно! Все равно неправильно! — кричали девочки. — Не имеете права разделять класс! И мы ничуть не хуже вас дежурим!

— Не хуже, а лучше!

— А ты, Булгаков, звеньевой, да еще староста, Одинцов тоже звеньевой, а делаете неправильно! — кричала Лида Зорина, взъерошенная, как птица, защищающая своих птенцов.

— Вы лучше, так вот мы вас отдельно и поставили! — старался перекричать ее Одинцов.

— Мы думали соревноваться с вами, — оправдывался Саша.

— Не спорьте, не спорьте! — вмешался Васек. — Не кричите! Сейчас все разберем… Зорина, подожди!.. В чем дело, Булгаков?

— Понимаешь, мы их отдельно в расписании поставили, чтобы в случае чего они сами за себя отвечали, а мы сами…

— А они орут! — с возмущением перебил Сашу Одинцов. — Мы хотим, чтоб лучше было…

— Трубачев! — выскочила опять Лида. — Они хотят, чтобы мы дежурили отдельно, а я считаю — это не по-товарищески. Мы все должны быть вместе. И вообще, ребята к девочкам придираются… Ты разберись, Трубачев!

— Вы вечно на нас жалуетесь! — кричал Белкин.

— Из-за всякой мелочи тарарам поднимаете! — презрительно бросил Мазин.

— Тише! — Васек крепко сдвинул брови, подошел к стене, сорвал расписание и сунул его Одинцову: — Перепиши заново. Зря это.

Класс притих. Одинцов и Саша глядели на Трубачева виноватыми глазами.

Васек сердито повернулся к ним:

— Мы ведь как хотели сделать? Составить крепкие пары дежурных. А вы что? Одним словом, надо переписать заново… И нечего крик поднимать!

— Девчонки все языкатые! — крикнул кто-то из ребят.

— Мы не языкатые, а если неправильно, молчать не будем, мы тоже… — начала Степанова.