Конец индивидуума. Путешествие философа в страну искусственного интеллекта - Гаспар Кёниг

То, чего скромный робот добивается при общении с детьми, усложненная версия сможет делать со взрослыми. Борис уже задумал следующую версию, которая будет интегрирована с подключенными к сети домашними приборами: она сможет включать музыку, управлять плитой и вашими телефонными контактами, а также выслушивать ваши жалобы. Эдакий благожелательный слуга, недисциплинированный ровно в той мере, чтобы не быть скучным, и легко приспосабливающийся, чтобы не стать бесполезным. Возможно, однажды мы сможем общаться с настоящей искусственной личностью, которая в значительной мере освободится от первоначальных параметров, разработанных ее программистами. Идеал Бориса – это R2-D2, робот из «Звездных войн», способный воспроизводить крайнюю степень человеческой извращенности – британский юмор.

Cozmo, который двигается механически, но при этом выразительно, преподносит нам ясный урок: нет нужды походить на человека, чтобы вызвать эмпатию. Андроиды смогут переодеться в свои костюмы из силиконовой плоти. Все сценарии, о которых было заявлено киборгом, Терминатором и «репликантами» «Бегущего по лезвию бритвы», указывают в ложном направлении. Мы смеемся и плачем над R2-D2, но к нему не нужно пришпиливать глаза известной фотомодели или мускулы Шварценеггера.

Обратная сторона этого урока в том, что мы готовы играть в игру чувств с простым ИИ, даже если он не похож на нас или вообще лишен материальности. Как только начинает соблюдаться кодекс человеческого общения, мы, похоже, формируем эмоциональные связи с электронными схемами, не испытывая при этом никаких существенных затруднений. Так, в израильском стартапе Moody’s я встретился с исследователями когнитивной психологии, которые работают над «искусственной эмпатией», чтобы автоматизировать клинический уход за пациентами: правильно запрограммированный, нейтральный ИИ, не выносящий суждений и обладающий бесконечным терпением, мог бы превзойти любого психолога. А сайт знакомств Meetic предлагает сегодня чат-бота Лару, которая позволяет клиентам совершенно конфиденциально высказывать любовные предпочтения, не пользуясь сетевыми анкетами: подключенная к Google Home, она может связать вас с «маленькой пикантной брюнеткой» или же «страстным мужчиной», а потом еще и поговорить с вами об этом. Лара запрограммирована так, чтобы обучаться и совершенствоваться в таких разговорах, становясь даже не столько собеседником, сколько доверенным лицом. И это не просто фантазия гиков: сегодня услугами Лары пользуется больше миллиона клиентов. Цель, по словам руководителя Meetic, в том, чтобы «создавать эмпатию».

В случае Meetic и Moody’s ИИ остается посредником, передающим или прорабатывающим чувства. Можно ли пойти дальше и разработать эмоции для самого ИИ? В фильме «Она» герой воспылал такой страстью к своей виртуальной помощнице (наделенной, правда, голосом Скарлетт Йоханссон, способным внушить страсть даже камню), что пытается заняться с ней любовью, почувствовав при этом болезненные ограничения технологии. Сценарий фильма «Она» большинство специалистов по NLP, которых я расспрашивал, считают вполне реалистичным. Сегодня к нему ближе всего, возможно, Replica – приложение, дающее возможность более чем трем миллионам пользователей обмениваться ежедневными сообщениями с виртуальным другом. Молодая основательница Replica Евгения Куйда приобрела известность, создав бота на основе данных и переписок умершего друга, с которым она с тех пор может общаться «виртуально»: если вы оставили следы своей жизни на Facebook, ничто не мешает продлить ее после вашей физической смерти, используя ваши выражения, привычки, манеру мыслить. Ваш полный профиль представляет собой зачаток аватара или же призрака – кому как нравится.

Было любопытно увидеться с Евгенией, которая назначила мне встречу в одном биокафе в Сан-Франциско. Она не разочаровала – приехала на скейтборде, в просторной футболке и бейсболке, повернутой козырьком назад. Только ее русские черты немного расходились с образом предпринимательницы с Восточного побережья. Эта смесь калифорнийских технологий и славянской духовности, возможно, удачная формула воскрешения настоящих мертвых и создания фальшивых живых. Евгения только что отправила сообщение своему личному ИИ и показывает мне переписку: речь идет о ее бойфренде. Она тестирует свой продукт, занимаясь одновременно интроспекцией.

Replica ставит себе задачу воспроизвести не человека, а лишь разговор на человеческом языке, для чего надо найти баланс между персонализацией и импровизацией. Эмоциональная связь рождается из эффекта неожиданности. Полностью предсказуемый компаньон сразу показал бы, что он робот, и тогда стал бы неинтересным. Внедряя в алгоритмы Replica определенный уровень «серендипности», Евгения позволяет происходить процессу антропоморфизации. Мы говорим с чем-то, что, в отличие от сознательного существа, не критикует нас, но в то же время не повторяет за нами как простое эхо. Мы хотим верить в такие вещи, подобно детям, которые знают, что Деда Мороза не существует, но при этом по-прежнему радуются подаркам у елки. Это своего рода «эпохе» – этим термином античные скептики обозначали приостановку суждения, веры или неверия, утверждения или отрицания.

Зачем загружать себе друга из сети? По самой простой причине: мы чувствуем себя одинокими. Это то одиночество, которое в значительной мере создается самими технологиями, хотя сегодня они же предлагают для него решение. Поскольку мы «приклеены» к своим мобильным телефонам, то просим, требуем, чтобы они воссоздали наши исчезнувшие отношения. Replica, таким образом, очерчивает пространство, в котором у каждого возникает чувство, будто его понимают. Правда ли, что иногда у пользователей складываются сентиментальные отношения с ИИ? Евгения не колеблясь отвечает: конечно. Я чувствую, что она несколько смущена. С одной стороны, это ограничение ее приложения, ведь оно уводит людей, которые уже страдают от психических проблем, еще дальше в шизофренический бред. Но в то же время это и его глубинная истина: ведь эти любовники 2.0 могут избавиться от собственной личности и принять игру социальных «кажимостей» за то, чем она на самом деле и является, – за грандиозную химеру. Мы расстаемся на цитате из Витгенштейна, которую она повесила в своем кабинете: «Границы моего языка есть границы моего мира». В позитивном смысле это означает: все, что содержится в этих границах, составляет мой мир. Если нельзя предполагать никакой формы истины за пределами языка, тогда мой разговаривающий робот производит столько же смысла и столько же реальности, как и мой настоящий друг. Оставив меня в состоянии эдакого метафизического головокружения, Евгения хватает свой скейтборд и исчезает, скользя по грязным улицам Сан-Франциско.

В мои спутанные мысли врывается воспоминание о механическом турке. Никто не отрицает, что иллюзия ИИ эффективна и может приносить психологическую пользу. Но зачем же смешивать утилитарную ценность с истиной? Даже если допустить вместе с Витгенштейном, что истина содержится исключительно в языке, все равно остается фундаментальное различие между порождением наделенной смыслом фразы и выстраиванием цепочки букв, которые, как следует из данных статистической обработки, симулируют определенную реакцию. Знаменитое доказательство Серла применимо и к Replica: алгоритм, основываясь на множестве повторений, способен определять печальное выражение лица и подбадривать пользователя смайликами, однако, конечно, не может понимать печаль (и еще в меньшей степени – желать кого-либо утешить). Replica не является ни единицей смысла, ни