Возлюбленная телохранителя - Миранда Бриджес

заходит в комнату, тихо заперев ее на замок. Он не двигается, пока я успокаиваю свое бешено колотящееся сердце. Мы смотрим друг на друга, пока он не нарушает тишину.

— Я хотел поговорить с тобой, Элеонора.

Я глубоко сглатываю и киваю, давая разрешение. Не могу перестать смотреть на него, чувствуя, как его присутствие занимает все пространство в моей маленькой комнате. Он такой большой, и его сила успокаивает меня так же сильно, как и пугает. Он мог бы причинить мне больше вреда, чем когда-либо причинил отец, но в глубине души я знаю, что Кейд никогда бы не поднял на меня руку. Если бы он хотел причинить боль, у него была масса возможностей, и каждый раз он отпускал меня.

— Мне нужно кое в чем признаться тебе, то, что я никому не говорил, — тихо говорит он. Его неоново-голубые глаза светятся в темноте, так что, когда он отводит взгляд, это легко увидеть. И заставляет меня задуматься, что его беспокоит.

— Когда экипаж «Феникса» был отправлен для получения жизнеспособных кандидатов для размножения во время второй миссии, нам было сказано оставаться в пределах периметра университетских общежитий. Таким образом, было бы легче привлечь большое количество женщин за более короткий промежуток времени. Я последовал за другими солдатами, наблюдая, как они усмиряют женщин и уводят на корабль. Это было довольно легко, и я уже нацелился на одну из них, когда услышал шум.

Кейд смотрит на меня, и я замечаю, как поджимаются его губы. И мысленно готовлю себя к тому, что он собирается сказать, инстинктивно зная, что это вот-вот что-то изменит между нами. Хорошо это или плохо, я не знаю.

— Это был крик боли, за которым последовал крик мужчины, — голос Кейда становится хриплым и грубым, гнев сквозит в каждом его слове. — Я бросился туда, покинув свое место, чтобы наткнуться на избитую женщину, и это привело меня в такую слепую ярость, что мой меч пронзил грудь мужчины, прежде чем я успел остановиться.

Я прикусываю губу, чтобы она не задрожала при виде ярости на лице Кейда, хотя он и прекрасен в своей свирепости.

— Этой женщиной была ты, Элеонора. Я не знаю, кем был для тебя тот человек, но я убил его. — Кейд смотрит, позволяя черноте кружить в его неоновом взгляде. — И я бы убил его снова, если бы мог, тысячу раз.

Он делает шаг ко мне, сжимая кулаки.

— Я взял тебя на руки, окровавленную и израненную, и чувство правоты, охватившее меня, было неописуемым. — Он замолкает на мгновение и протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки, и его голос становится мягким. — А потом я посмотрел на твое лицо, такое изысканное и прекрасное, и что-то нашло на меня. Волна собственничества, которую я никогда раньше не испытывал.

Он опускает руку и тяжело вздыхает.

— Если ты возненавидишь меня, я пойму, но я хотел, чтобы ты знала, что я нарушил приказ своего командира, убил человека и предал свою суженую, и все это для того, чтобы заполучить тебя.

Глава 6

Мой отец — источник моей боли и страданий — мертв.

Облегчение нахлынуло на меня, такое огромное и стремительное, что я рухнула на пол. Кейд мгновенно оказался рядом и прижал меня к своей груди. Его глаза, теперь ставшие прекрасным ониксом, сканируют мое тело, ища любые признаки ранения. Тот факт, что его зрачки изменили цвет, говорит о том, что он испытывает сильные эмоции, и я гадаю, что это: тревога из-за его признания, беспокойство за меня или что-то более глубокое.

— Элеонора, ты в порядке? — спрашивает он в панике.

Я киваю, все еще пытаясь осознать тот факт, что мой худший кошмар закончился. Удивительно, что влияние моего отца простиралось через галактики, продолжая вселять в меня страх. Могу ли я теперь начать видеть себя в другом свете? Может, как нечто иное, а не злое искушение, которое так долго было моей сущностью?

И кто же я на самом деле?

— Что случилось? — спрашивает Кейд, прерывая мои мысли.

— Не могу поверить, что мой отец мертв.

Кейд усмехается.

— Поверь. Никто не заслуживал жизни после того, как причинил такую боль, как он, — он делает паузу, и гневные морщины на его лице, разглаживаются. — Мне жаль, что ты потеряла отца. Я не знал.

Я прижимаю указательный палец к его губам, не желая больше ничего слышать.

— Не извиняйся. Мне трудно выразить, какое это облегчение, что он мертв, — поглаживаю гладкую щеку Кейда большим пальцем, чувствуя, как напрягаются мышцы его челюсти. — Ты спас меня, и я так тебе благодарна.

— Правда?

— О да, — шепчу я.

Кейд понятия не имеет, что чувство благодарности бурлит во мне, готовое выплеснуться наружу и заставить меня совершить необдуманный поступок. Я хочу благодарить его снова и снова, но этого недостаточно. Никогда не будет достаточно. Может, он и не верит в абсолют, но я верю. Я всегда буду в долгу перед ним, не только за то, что он спас меня той ночью, но и за то, что привел сюда.

Ккйд накрывает мою руку своей.

— Это такое облегчение. Я думал, что ты возненавидишь меня, и это разрушит все мои шансы на твоё завоевание.

Свободной рукой я глажу его по другой щеке, приближая его лицо к своему.

— С этим героическим поступком считай, что победил.

А потом я прижимаюсь губами к его губам. Мне нечего отдать герою, кроме своего сердца и тела. Поскольку мое сердце — не самый лучший вариант, я решила отдать ему другую часть себя. Если быть честной с собой, я бы призналась, что не просто выражаю ему свою благодарность, но и хочу узнать, на что похож секс с мужчиной, которому, кажется, я не безразлична.

И в основном потому, что каждое соприкосновение с Кейдом разрушало меня.

В тот момент, когда его губы касаются моих, в моем животе возникает восхитительная боль, а чудесное покалывание снова дает о себе знать. Кейд отвечает на мой поцелуй, его нетерпение рассеивает любую неуверенность, которая пытается подняться на задворках моего сознания. Он пьет из меня, пробуя каждый сантиметр моих губ, как будто никогда не испытывал ничего столь сладкого. Его руки сжимаются вокруг меня, и я скольжу ладонями к его шее, обхватывая и притягивая к себе.

Поцелуй становится хищным, когда позволяю своей страсти разгореться и поглотить меня. Мой тихий стон наполняет пространство, но Кейд принимает его в себя, как будто это пища.

— Вот так, — шепчет он мне в губы. — Скажи мне, что