Как Виктор Суворов сочинял историю - Владимир Грызун

Так что Ил-2 превосходил противника, хотя и совсем не в том, в чем попытался угадать Суворов, кроме того, на сорок первый год он был, пожалуй, единственным специально созданным для штурмовки самолетом в мире.

«Так в чем же дело? Отчего во время войны советская авиация с первого дня уступила господство в воздухе?» (с. 32<32>).

Не сопите, все затаили дыхание! Сейчас наш храбрый перебежчик попробует угадать, не смотря на то что ответ, казалось бы, банален. Помимо того, что определенная доля матчасти ВВС РККА полегла утром 22 июня на своих аэродромах, гораздо большее количество самолетов погибло в первые дни войны в неорганизованных и безрассудных с советской стороны боях с противником, имевшим качественное превосходство. В результате чего соотношение сил наших ВВС к Люфтваффе, составлявшее 1,4 к 1 на конец июня, к июлю стало 1 к 2 в пользу немцев.[95]

Но у Суворова никогда не угадаешь, какой ответ он имеет в виду в качестве правдивого. Вот и здесь снова нас ждет открытие: по более точным, чем могло бы быть на самом деле, суворовским разведданным оказывается, что «большую часть советских летчиков, включая летчиков-истребителей, НЕ УЧИЛИ ВЕДЕНИЮ ВОЗДУШНЫХ БОЕВ» (с. 32<32>).

Прочувствовали? А то, что наши истребители устаревших образцов (на 22 июня их было подавляющее большинство) в воздухе отставали даже от немецких бомбардировщиков, что — не важно? Наверное, по такой логике самолетов летчикам и вовсе можно не давать, главное — ведению воздушных боев обучить. Осознали? Прониклись? Тогда идем дальше — Суворов задает следующий вопрос: «Чему же их учили?» Держитесь крепче. «Их учили наносить удары по наземным целям» (с. 32<32>). Вот такие дела. Не больше, не меньше. А может, спросим самих пилотов? Например, Александра Покрышкина, прошедшего всю войну, начиная с 22 июня 1941 года, и, стало быть, знающего о том, как и чему до войны учили летчиков-истребителей чуть больше лондонского беглеца? Пожалуйста:

«Командир эскадрильи Соколов был доволен моими успехами… Он говорил мне: „Ты пилотируешь уверенно и грамотно. Но фигуры надо выполнять более энергично, с перегрузками. Пилотируй так, чтобы темнело в глазах… В настоящем бою сможешь энергичным маневром уйти от врага, даже находясь под прицелом“.[96] „Хорошо помню воздушные стрельбы по конусу“.[97] „Все это и позволило мне быстро овладеть энергичным сложным пилотажем на самолете. Да и не только мне. В те годы и я, и мои товарищи были заняты поисками путей, которые привели бы к победе в воздушном бою“».[98]

Кажется, яснее ясного сказал — в воздушном бою. А тезис Суворова об обратном опять остался недоказанным.

И вот еще что. В середине 1940 года «на Саратовском самолетостроительном заводе, производившем в недавнем прошлом комбайны, начали изготавливать истребители Як-1 — самолеты с цельнодеревянным крылом, с двумя лонжеронами и фанерной обшивкой, потянутой перкалем. Из таких же материалов создавались киль и стабилизатор. Фюзеляж сваривали из стальных труб, которые обтягивались полотном.[99] Металл и дерево были заложены в самой конструкции».[100] Это — новейший Як-1, его развитие — основа советских истребителей военных лет, правда, на начало войны Як еще не был самым многочисленным новым истребителем. А у немцев что Bf-109E «Эмиль», что Bf-109F «Фридрих» — цельнометаллические, полотном у них только поверхности рулей обшивались. И как вы думаете, как можно было на Яке победить в воздушном бою «мессера», если советского пилота-истребителя воздушному бою до войны не учили? Наши летчики как раз и добивались победы за счет более высоких личных качеств, тем более что у немцев в подавляющем большинстве и опыта было больше. А еще был ЛаГГ, вообще практически цельнодеревянный самолет. И ведь истребителей новых типов у нас было немного, все больше «чайки» (И-153) да «ишаки» (И-16)… А тем не менее, немцы сразу оценили воюющих против них советских летчиков более высоко, чем других противников. И как только такие «неумехи», как советские летчики (рисуемые Суворовым), смогли с самого начала войны оказать немцам сопротивление, которого они раньше не встречали нигде, кроме как, может быть, над Англией?

Кстати, вы не обратили внимание, что Суворов все время вопит о том, что советские танки были лучше всех в мире, и было-то их у нас больше, чем у кого бы то ни было, а вот о советской авиации — молчок. А единственная причина поражения — мол, летчиков воевать не учили, и были они, выходит, полными чайниками перед гитлеровскими асами. Что это, как не клевета на советские ВВС? Но о них мы еще поговорим в конце посвященной «Ледоколу» части.

«Уставы советской истребительной и бомбардировочной авиации, — бодро запевает следующий куплет своего боевого марша герой-перебежчик, — ориентировали летчиков на проведение одной грандиозной внезапной наступательной операции, в которой советская авиация одним ударом накроет всю авиацию противника на аэродромах и захватит господство в воздухе» (с. 32<32>).

Правда, в такой оценке наш летучий Резун категорически расходится с большинством оставшихся в живых участников войны, единодушно вспоминающих тяжелые дни летной муштры. А вот что думают о летных навыках советских пилотов современные исследователи немецких трофейных документов:

«общий уровень подготовки кадровых офицеров советских ВВС был высоким. Несмотря на многочисленные запреты и ограничения (в целях снижения аварийности и экономии ГСМ), сопровождавшие учебно-тренировочный процесс в боевых частях, подавляющее большинство летчиков выполняло весь комплекс фигур высшего пилотажа, совершало полеты в сложных метеоусловиях, в непосредственной близости от земли, а также знало и использовало возможности своих машин».[101]

Видимо, даже при сравнительно небольшом налете основной массы советских летчиков, разница в поведении в воздухе, по сравнению с предыдущими кампаниями Люфтваффе, производила большое и не слишком приятное впечатление на немцев.

Кроме того, непонятно, зачем ссылаться на какой-то журнал «Война и революция» 1929 года издания, если можно было бы просто взять кусок из уставов 1940–1941 гг., тем более, если, по словам Суворова, эти уставы все равно его повторили. Но, к сожалению, никакой агрессии в довоенных советских уставах нет. А то неужто не процитировал бы?

Приводимая далее цитата А. Н. Лапчинского, гласящая, что «решительное наступление на земле притягивали к себе, как магнит, неприятельские воздушные силы и служит лучшим средством обороны страны от воздушного противника… Воздушная оборона страны осуществляется не маневром из глубины, а маневром в глубину» (с. 33<32–33>), применительно к суворовским бредням ничего не доказывает, так же как ничего не опровергает. Речь в ней ведется только об обороне, а на чьей территории и кем может вестись «наступление на земле» по приведенной обрывочной цитате совершенно не ясно.

Зато ясно другое. Суворов решил, что советская авиация будет громить «стандартные объекты бомбардировок» из книги Лапчинского, среди которых фигурируют «Лейпцигский железнодорожный узел, Фридрихштрассе и Центральный вокзал Берлина и т. д.» (с. 33<32>). Но ведь неприятельские города и железные дороги — это объекты СТРАТЕГИЧЕСКИХ бомбардировок, а лично мистер Резун полагает, что подготовка к таким бомбардировкам, в отличие от подготовки к бомбардировкам тактическим, есть подготовка к «ответному удару», а не к агрессии, о чем он, собственно, и пишет в «Дне „М“». Кстати, в том же «Дне» он говорит, что Сталин уничтожил свою стратегическую авиацию, предпочтя ей самолеты для ударов по точечным целям, к каковым городские кварталы и железнодорожные узлы отнести достаточно сложно. Перечитывая соответствующие абзацы суворовского труда раз за разом, я так и не смог уловить, что за мысль он проводит, приводя два таких разнородных факта, — с одной стороны, якобы готовность советских истребителей к ударам по земле, а с другой — наличие в каком-то из многочисленных авиационных учебников тех лет карт Берлина. Даже как-то за него неловко, ведь не всегда же его ложь так неуклюжа.

Более удачно наш выбегаяц врет о 123-м истребительном полке, взлетавшем чуть ли не по контрольно-следовой полосе, цепляя своими бомбами и эРэСами пограничные столбики. Остается лишь узнать у нашего храброго предателя, как же они в мирное-то время взлетали, если «набор высоты должен был осуществляться уже над германской территорией»? (с. 33<33>) Но главным здесь является не это. Главное то, что полк ИСТРЕБИТЕЛЬНЫЙ.

Истребительный авиаполк, как уже, наверное, догадался искушенный читатель, состоит из истребителей. И что же там были за истребители? Может, фронтовые? В случае войны за превосходство в воздухе бороться? А что, начнется война, а наши — тут как тут. Но зачем так близко к границе? Ведь фронтовой истребитель потому и фронтовой, что он над линией фронта висит, врага встречает и на землю его сбрасывает. Далеко в тыл ему углубляться не надо, а если войска вперед уйдут, что за проблема аэродром базирования сменить? И неповоротливые склады своего имущества эти подразделения не удержат на месте, ведь пока наземные рода войск проползут зону действия фронтового истребителя, те уже успеют израсходовать и горючее, и боеприпасы, и запчасти с близлежащего склада, а новые можно подвозить уже на другую подходящую площадку. Фронтовым истребителям особо хорошей полосы не надо — всю войну с грунта летали.