Смерть в Галерее - Марджори Аллингхэм

Нет ничего хуже голой, неприкрытой правды, и Фрэнсис почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

— Наверное, все так и было, — уныло сказала она.

— Ну конечно, — понимающе улыбнулась мисс Дорсет. — Все были просто в шоке. Я так за вас вчера испугалась… Он такой милый молодой человек. Мне давно нравятся его картины.

Это был, несомненно, тонкий намек, и легкий румяней на ее щеках выдал, что она внимательно следит за всем происходящим.

— О, я никогда не думала, что Дэвид к этому причастен, — спокойным голосом начала Фрэнсис, надеясь, что голос ее не выдаст.

Мисс Дорсет сжала ее руку.

— Конечно, вы не думали, моя дорогая, — с жаром сказала она. — Никто не думал.

Повисла тяжелая пауза, и она поспешно продолжила:

— Я еще не получила ответ из Китая. Ваш отец так нужен здесь сейчас. Кроме меня, из руководства никого не осталось.

Фрэнсис сочувственно посмотрела на нее:

— Папа скоро приедет. Я совсем забыла вам сказать. Телеграмма пришла вчера вечером, когда вы уже ушли домой. После этого невероятного известия о Лукаре у меня все вылетело из головы. Он телеграфировал из Александрии. Он вылетает сегодня утром и завтра будет здесь. Видимо, Габриель еще на прошлой неделе дала ему телеграмму.

— Габриель? — изумилась мисс Дорсет. На секунду ее светлые глаза подозрительно вспыхнули, и в этот опасный момент Фрэнсис удалось вновь обрести утраченные самообладание и осторожность.

— Да, — весело сказала она, отводя взгляд от окна, и беззаботно скрестив за спиной руки. — Это, наверное, я виновата. На прошлой неделе я совершенно потеряла голову из-за всего, что происходит в Галерее и отправилась поплакаться к бабушке в Хэмпстед, чем, очевидно, сильно перепугала милую старушку. Она забеспокоилась и вызвала папу.

Рассказ прозвучал убедительно, он вполне мог сойти за правду. Мисс Дорсет облегченно вздохнула.

— Завтра, — сказала она, и, если бы она была моложе и привлекательнее, сердечность в ее голосе могла бы насторожить. — Это прекрасные новости. О, я так рада. Ну, теперь нечего беспокоиться, мы спасены. Я посмотрю расписание и пошлю за ним машину. Завтра? Неужели завтра? Я и не надеялась, что это будет так скоро. Не могу выразить, как это меня обрадовало. У меня для него куча новостей. Например, мистер Годолсрин. Я так рада, что он спасся после всего, что случилось, но у меня не было времени даже подумать об этом. Ваш отец так обрадуется. О, дорогая, это прекрасные новости.

Лицо ее переменилось.

— Но, конечно, ужасно возвращаться домой так, — добавила она, внезапно посерьезнев. — Бедный, это будет для него ударом. И все-таки такое облегчение для нас, что он возвращается.

Она была очень возбуждена.

Эти новости затмили предыдущие, принесенные самой же мисс Дорсет, и она почти сразу же ушла, поглощенная мыслями о подготовке к встрече Мэйрика. Где-то там убит какой-то Роберт Мадригал, где-то там за убийство преследуют какого-то Лукара, но мисс Дорсет волновало только благословенное возвращение босса.

Фрэнсис так и осталась стоять у окна, желтые отблески света играли на ее волосах и подбородке. Спустя годы, когда она мысленно возвращалась в то раннее утро, ей казалось, что эти два мирных часа были затишьем перед бурей, милостью провидения, дарованной ей, чтобы перевести дух, собраться с силами и подготовиться к надвигавшемуся адскому водовороту.

Габриель все еще спала в своей мемориальной кровати, благословляемая Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. Филлида была в прострации, к ней нечего было и заходить, да и незачем было их беспокоить новой сплетней.

Итак, это был Лукар. Она почти физически ощутила, как с нее сняли тяжелый груз. Она опять могла дышать и жить дальше.

Она сразу подумала о Дэвиде и вспомнила, как в ту ночь во дворе видела его в освещенном окне, а ветер резвился, шалил и танцевал вокруг нее, как злобный гном. Она видела его так ясно и отчетливо, он стоял в зеленой гостиной и без всякого выражения смотрел вниз на что-то. Смотрел вниз… А потом эта странная таинственность с раной на руке…

Она прошлась по комнате, стараясь прогнать эти назойливые мысли, и остановилась, опять вспомнив, как именно был убит Роберт. Было бы гораздо проще, если бы она знала все подробности. Она сделала усилие и постаралась переключиться, заставив себя думать о Лукаре. Конечно, он был из тех людей, кого так и хочется обвинить во всех самых страшных преступлениях, совершенных в округе. Кроме того, он, сбежав, практически полностью признал свою вину. Но все-таки, где-то в глубине души, она понимала, что все не так просто. Память честно и неумолимо возвращала ее к событиям той ночи. Все происшедшее представилось ей живо, как на кинопленке.

Когда она встретила Лукара около зеленой гостиной, он молча посмотрел на нее с чувством оскорбленной гордости, ревности и разочарования. Именно эти эмоции его тогда захлестнули. Это было написано на его лине и чувствовалось в каждом жесте его коротконогого непривлекательного тела. Он посмотрел на кольцо на ее руке и пулей вылетел из дома. Можно предположить, что он потом вернулся, но если это так, его никто не увидел и не услышал, а замок на входной двери автоматически защелкивается изнутри.

В то же время Дэвид был в гостиной после того, как Лукар уже ушел. Она сама видела, как он там стоял и смотрел вниз…

Но как она могла забыть о ручке на двери пристройки, которая тогда медленно и отчетливо повернулась в треугольнике света. До этого момента она думала, что это игра ее воображения и расстроенных нервов. Но сейчас, днем, в свете новых подробностей этого дела, которые выяснились в последние сутки, картина всего случившегося предстала перед ней ясно и четко. Кто-то был в той пристройке. Кто-то спрятался там в тесной и душной темноте. Кто-то смотрел и ждал. Это не мог быть Лукар. Когда она шла по коридору, она слышала, как защелкнулась за ним входная дверь. И даже если бы он быстро обежал вокруг дома, она обязательно увидела бы его, когда спускалась по железной лестнице.

Это не мог быть и Дэвид, потому что Дэвид стоял в ярком квадрате света в окне гостиной. Именно тогда, когда она видела, как поворачивается дверная ручка.

Кто же это тогда был? Кто еще прятался в мрачной тишине дома тем вечером?

В конце концов она подчинилась желанию пойти и посмотреть на эту пристройку при дневном свете. Инстинктивно она не пошла мимо зеленой гостиной, а выбрала другой путь и вышла через кухню, где царило непривычное уныние. Сочувственный взгляд миссис Сандерсон заставил ее почувствовать себя горькой сиротой из оперетты, а Молли, хотя и была восстановлена в правах, по настоянию самой Фрэнсис, почему-то сердито посмотрела на нее поверх груды картофельной шелухи. Слава Богу, никто из них не завел разговор, и она беспрепятственно вышла во двор, чтобы увидеть эту злополучную пристройку при дневном свете. Пристройка показалась ей меньше и незначительнее, чем той ночью неделю назад, когда ветер и ночь превратили двор в ущелье, окруженное скалами высоких домов.

Садик с увядшими розами сегодня в густом сыром тумане выглядел маленьким и грязным.

Фрэнсис подошла к пристройке, чувствуя себя ужасно глупо. Она точно не знала, что собирается там искать. Кто бы там ни прятался неделю назад, естественно, давно покинул свое укрытие. Тем не менее она повернула ручку, и очень осторожно, со страхом, почти детским, открыла дверь.

Она шла медленно, но все же недостаточно медленно. Хотя в маленькой комнате было совсем темно, она уловила какое-то легкое, едва заметное движение и неясный отблеск, как будто здесь только что быстро погасили огонь. Она замерла, затаив дыхание.

— Кто? — чужим голосом тихо спросила она. — Кто здесь?

Не было ни ответа, ни какого-то движения, и она задрожала от страха. Единственно верным решением в этой ситуации было бы закрыть дверь и вернуться домой. Она начала медленно отступать к выходу, когда послышался голос, небрежный и неожиданно знакомый:

— Это вы, мисс Айвори? Зайдите-ка на минутку, пожалуйста.

Старший инспектор Бриди включил фонарик, и осветил пыльную комнату. Он сидел на перевернутом ящике в дальнем углу, устроив из пары деревянных досок нечто вроде временного стола. Фрэнсис изумленно уставилась на него.

— Вы меня испугали, — прямо сказала она, потому что это была сущая правда. — Что вы здесь делаете в темноте?

Он фыркнул.

— Занимаюсь своим делом, — приветливо сказал он. И, так как в его привычки входило давать разумные объяснения абсолютно всему, что он делает, добавил: — Я выключил свет, чтобы посмотреть, что вы собираетесь здесь делать. Кого вы здесь выслеживали?

— Никого я не выслеживала. Он передернул плечами.

— Вы говорите глупости, потому что я сам это видел, — беззаботно прокомментировал он и наклонился над сооруженным им столом. Фрэнсис была далеко не единственной, кто понял, что с Яном Александром Бриди спорить бессмысленно. Она прошла вглубь пристройки, борясь с естественным желанием начать оправдываться, и замерла, увидев коллекцию необычных предметов, лежащую под его большими руками. На деревянной доске были аккуратно разложены пятнадцать-двадцать острых приспособлений, начиная от большого вертела для мяса и заканчивая изящным ножичком с костяной рукояткой.