Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник) - Сирил Хейр

– Нет, – твердо возразил Стефан. – Я отлично понимаю, что вы имеете в виду, но мне нужно не это. Я приехал сюда, чтобы увидеть вас лично, потому что… потому что…

– Да?

– Потому что вы тот самый человек, который в наибольшей степени ответственен за то, что расследование пошло по ложному пути.

Подобные заявления в свой адрес инспектору Маллету приходилось слышать крайне редко, и он относился к ним, мягко говоря, неодобрительно. Мгновение его терзало искушение выгнать сидевшего перед ним молодого наглеца вон, но он сдержался. Возможно, по той причине, что положительные эмоции от съеденного им вкусного ленча еще не исчезли полностью. Тем не менее его сердитый взгляд не остался незамеченным, и Стефан поторопился принести инспектору извинения.

– Только не подумайте, прошу вас… – начал он.

– Не важно, что я думаю, – перебил его инспектор. – Ведь вы ставите вопрос, касающийся моих действий, не так ли? Так что давайте придерживаться этой темы. Я был свидетелем при расследовании дела о… Нет, скажем по-другому. Я стал свидетелем некоего факта – простого и очевидного. И, хочу надеяться, оказался дисциплинированным, наблюдательным и надежным свидетелем. По крайней мере, очень старался быть таковым.

– Это так. И именно ваши свидетельские показания стали причиной всех дальнейших неприятностей. И хотя они были точными и четкими… Вернее, сама их точность и четкость привели к тому, что жюри присяжных при офисе коронера было введено в заблуждение.

Стефан откинулся на спинку стула с таким видом, словно только что предъявил инспектору ультиматум. Но Маллет ни словом, ни жестом не дал понять, что хоть немного впечатлен его словами. Он просто положил свои широкие ладони на доску стола, поджал губы и устремил взгляд в пространство над головой Стефана.

– Знаете что? – наконец произнес он. – Честно говоря, я не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете. Тем не менее я вас выслушал. А теперь послушайте меня. – Он опустил взгляд на лицо сидевшего напротив молодого человека. – Предположим, мы начали бы все с самого начала. Чтобы вызвать чувство глубокого удовлетворения у всех заинтересованных сторон. Итак, мистер Дикинсон умер от передозировки мединала. Медицинская экспертиза высказалась по этому поводу однозначно. По крайней мере мне так показалось. Вы готовы оспорить этот пункт?

– Нет.

– Очень хорошо. Далее. На основании показаний свидетелей, среди которых был и ваш покорный слуга, жюри присяжных при офисе коронера пришло к заключению, что ваш отец покончил жизнь самоубийством. Насколько я понимаю, вы считаете это заключение неправильным, так?

– Совершенно верно.

– Давайте на время забудем о моих показаниях. Как вы думаете, при таком условии вердикт офиса коронера был бы другим?

– Я думаю, при таком условии вероятность вынесения вердикта о смерти от несчастного случая была бы высока.

– Не могу согласиться с вами, так как помню, какие улики нашла полиция. Впрочем, мы можем обсудить их позже. Скажите лучше: по вашему мнению, вердикт о смерти от несчастного случая – правильный?

– Меня лично он бы устроил полностью.

– Вы не ответили на вопрос: такой вердикт можно назвать правильным?

– Нет. Если под словом «правильный» вы подразумеваете вердикт, вынесенный на основании имеющихся в распоряжении следствия фактов, то, полагаю, так сказать нельзя.

После этих слов в кабинете установилось продолжительное молчание. Маллет, судя по всему, собирался сказать нечто важное, но передумал и просто спросил:

– Но вы только что сказали, что подобный вердикт устроил бы вас как нельзя лучше?

– Но ведь это не одно и то же, верно?

– Ну, это вы могли бы мне не говорить, – бросил Маллет с проступившим в голосе раздражением. Потом еще раз внимательно посмотрел на Стефана, минуту помолчал и наконец произнес: – Я совершенно вас не понимаю, мистер Дикинсон. Вы возражаете против вынесенного вердикта, поскольку считаете его неправильным. Однако готовы всем сердцем принять другой вердикт, тоже неправильный. Определенно абстрактная справедливость вас не заботит. В то же время вы не произвели на меня впечатления человека, слишком сильно опасающегося так называемого пятна на фамильном гербе, которое может появиться в случае, если факт самоубийства будет окончательно установлен. Или, быть может, в данном случае я не прав?

– Правы, – ответил Стефан. – Меня мало занимают абстрактные истины. Что же касается пятен на фамильных гербах или семейной чести, – тут он задумчиво улыбнулся, – то кое-кто из моей семьи действительно видит здесь определенную проблему. Но лично меня это не трогает. Однако так уж случилось, что от того, совершил мой отец самоубийство или нет, зависит получение весьма значительной денежной суммы.

Инспектор не смог скрыть улыбку.

– Значит, именно по этой причине вы столь упорны в своем намерении опровергнуть вердикт коронера? – поинтересовался он.

Стефан поморщился, уловив скрытый упрек.

– Нет! – запротестовал он. – Я понял, что вердикт неправильный, как только его услышал. И вы бы это поняли, если бы знали моего отца так, как я. Впрочем, сам неправильный вердикт меня мало заботит. А вот его последствия – очень даже. Вот почему я настаиваю на вердикте о смерти от несчастного случая. И вот почему вопреки собственной воле оказался в положении человека, который должен доказывать истину, хотя при других обстоятельствах предпочел бы этого не делать.

Инспектор Маллет с немалым удовлетворением подумал: «Действительно, эгоцентрист», – но вслух сказал совершенно другое:

– А что, собственно, вы в данном случае именуете истиной, мистер Дикинсон?

– Тот факт, что моего отца убили.

Инспектор Маллет в задумчивости подкрутил кончики своих подстриженных на военный манер усов. Даже если слова посетителя его и шокировали, он никак этого не показал.

– Убили? – негромко протянул он. – Вот как! Впрочем, даже в этом случае мое первоначальное предложение остается в силе. Отправляйтесь в полицию графства Маркшир и подавайте заявление на пересмотр дела.

– Уж и не знаю, есть ли в этом смысл, – произнес Стефан с тщательно скрываемым нетерпением. – Лично мне кажется, что никакого. Во-первых, в данный момент у меня нет никаких доказательств, которые я мог бы предоставить полиции графства Маркшир или любого другого участка. А во-вторых, я нисколько не стремлюсь выявлять человека, который убил моего отца, а потом еще доказывать его вину. Я всего лишь хочу поставить в известность страховую компанию или суд, если понадобится, что мой отец не покончил жизнь самоубийством, а был убит, то есть умер насильственной смертью.

– Понятно, – сказал инспектор. – Что ж, вы обозначили свою позицию достаточно четко. И я уважаю вашу точку зрения, хотя и не могу представить полицейского офицера, который согласился бы с предложенной вами столь оригинальной версией. Но, насколько я понимаю, в данный момент для вас важно собрать свидетельства, чтобы выиграть дело у страховой компании. И не более того.

– Совершенно верно. Для этого я сюда и приехал.

Маллет забарабанил по столу пальцами, демонстрируя некоторое раздражение.

– Но, дорогой сэр, – произнес он, – не кажется ли вам, что мы возвращаемся к тому, с чего начали? Чем я могу вам помочь? Официально…

– Я здесь неофициально.

– Очень хорошо. Так и отметим. Но прошу вас иметь в виду, что неофициально я обычный гражданин, давший по просьбе властей свидетельские показания, которые вкупе с другими показаниями и свидетельствами вызвали полное доверие у присяжных в офисе коронера, в результате чего появился ныне существующий вердикт. Если вы представите какие-либо сведения, противоречащие данному вердикту, меня, возможно, снова допросят как свидетеля, и я, скорее всего, дам те же показания, что и в прошлый раз, которые, предположительно, окажут аналогичное воздействие на новый состав присяжных. И с этим ничего не поделаешь.

К большому удивлению инспектора, Стефан с самым легкомысленным видом произнес:

– Я могу опровергнуть ваши показания без особого труда.

– Неужели?

– Конечно. Возможно, мне удалось бы сделать это во время следствия, но я, к сожалению, находился в тот момент в Швейцарии, оторванный от цивилизации и средств коммуникации. Если разобраться, что такого особенного было в ваших показаниях? Вы разговаривали с моим отцом вечером накануне его смерти. Вернее, как я понял из материалов дела, он разговаривал с вами, а вы лишь коротко отвечали ему, мечтая побыстрее отделаться от старого зануды. Наверняка вы, как любой другой человек на вашем месте, посчитали его мрачным старикашкой, вечно жалующимся на жизнь в общем и на свою семью в частности. Ведь вы вынесли из разговора в основном это, не так ли?

– Да, – вынужден был признать инспектор. – Но мистер Дикинсон затронул в разговоре и другие темы.