В сердце и в памяти - Михаил Воробьев

«Отдохнув», разведчики «испарились». Скрытно добрались до лесного массива. Изучили передний край, дошли до второго эшелона. И тут столкнулись с группой немецких солдат. Во время перестрелки был убит один боец, двое ранены, в том числе сам командир. А ночью взяли «языка» — унтер-офицера, производившего смену часовых.

Войну Борис Тимофеевич Васильев закончил командиром разведроты.

На войне порой бывали удивительные встречи. Какова же была моя радость, когда в один из дней, уже за Днепропетровском, вошел в блиндаж мой племянник Федор Вершинин и доложил:

— Капитан Вершинин прибыл в ваше распоряжение!

Федор — челябинец, на фронт вырвался чуть ли не семнадцати лет. Воевал в 323-й стрелковой дивизии. В районе Гомеля получил тяжелые осколочные ранения, контузило. К тому времени служил он командиром минометной роты.

Как он искал и догонял меня, Федор рассказывал:

— Из Тулы должны были отправить на дальнейшее излечение подальше в тыл. Я выпросил Днепропетровск. Там, в госпитале, ваши раненые солдаты на путь наставили: «Следуй по вешкам с белым конвертом — попадешь в нашу дивизию».

Части, продвинувшиеся вперед, обычно на дорогах ставили свои указатели: «Хозяйство такого-то». Или знак на столбах, вешках. Воины 47-й дивизии рисовали белый конверт — на бортах машин, вешках…

Федора направили в 137-й стрелковый полк. Хороший это был офицер. Храбрый, решительный. Заботился о солдатах.

2 февраля 1945 года 47-я гвардейская дивизия в составе 8-й гвардейской армии генерал-полковника В. И. Чуйкова вышла к реке Одер. До Берлина оставалось 60—70 километров. Но немцы отчаянно сопротивлялись. Вдобавок еще разбит бомбами лед, а переправочных средств нет. Вышли из положения: сформировали гвардейские спецгруппы и отряды. В их задачу входило создание микроплацдармов на берегу противника. Один из отрядов возглавил командир 137-го полка полковник Иван Афанасьевич Власенко, и в нем — капитан Федор Михайлович Вершинин.

В труднейших условиях, неся большие потери, шли на штурм вражеского берега. И не выдержав их натиска, противник стал отходить. Часто дело доходило до рукопашных схваток. Плацдарм на Одере был захвачен.

Федор Михайлович Вершинин дошел до Берлина. После войны женился на медсестре из медсанбата Ольге Осипенко, вернулся в Челябинск.

Не менее радостно произошла встреча в марте 1943 года. В дивизию прибыло большое пополнение с Урала. И среди них увидел Ивана Абрамовича Воробьева, с кем еще в родной деревне бегал босиком по пыльным улицам. Был он сапером, в звании сержанта. Дальше мы друг друга уже не теряли из виду. Вместе освобождали Кривой Рог, Одессу, Кишинев, Лодзь, Люблин…

У сапера трудная служба. Отступают войска — сапер в арьергарде: разрушает переправы, дороги. Стоят войска в обороне — строит блиндажи, коммуникации… Наступают войска — сапер впереди: делает проходы в минных полях, проволочных заграждениях, наводит переправы…

Иван Абрамович честно исполнял свой воинский долг. Много боевых наград у него.

А с челябинцем Петром Алексеевичем Шуплецовым и миассцем Петром Владимировичем Кустовым шагали военными дорогами от самой Тулы. Тоже отличные были солдаты. После войны с Петром Алексеевичем часто встречались. А вот Петр Владимирович разыскал меня с помощью военкомата через тридцать лет. Нам было о чем вспомнить.

На Северном Донце, когда мы десять дней удерживали под натиском врага свой плацдарм-пятачок, солдат-связист Кустов и его напарник Григорий Иванович Михеев (родом он из Казани) показывали образцы героизма. Под шквальным огнем не раз переплывали они реку, ныряли, искали места разрыва провода.

В ту нашу первую послевоенную встречу не сказал мне Кустов, — написал об этом потом, — что не все медали вручены ему. Съездил я в Миасский горвоенкомат… Получил теперь Петр Владимирович все свои награды.

Сражение за Тулу принимало все более ожесточенный характер, и командующий 50-й армией генерал-майор А. Н. Ермаков осуществил ряд мер по реорганизации обороны города. Тульский боевой участок сначала возглавил заместитель командующего армией генерал-майор В. С. Попов, а с 11 ноября — командир нашей дивизии генерал-майор Я. С. Фоканов.

Наступившие холода всем прибавили забот. Надо было доставать полушубки, валенки, теплое нательное белье. А где? Армейские, а тем более дивизионные склады еще только создавались после выхода из окружения.

11 ноября Тульский городской комитет обороны принял постановление об организации работы швейных предприятий — артелей. В другом документе, принятом на следующий день, говорилось:

«В целях быстрейшего обеспечения Красной Армии теплыми вещами, теплым бельем, фуфайками, шапками, перчатками, рукавицами, валенками, полушубками — обязать горком и райкомы ВКП(б), райисполкомы организовать производство теплых вещей на предприятиях местной промышленности и промысловой кооперации как из местного сырья, так и из сырья привозного».

Распределение всей этой продукции по воинским частям городской комитет обороны взял на себя.

Командир полка майор Гордиенко напутствовал меня коротко:

— Стучи во все двери, но обуй и одень бойцов во все теплое!

И я стучал. Шел к председателю городского комитета обороны первому секретарю обкома партии В. Г. Жаворонкову, председателю облисполкома Н. И. Чмутову, в Центральный райком партии, на территории которого располагалась дивизия.

За короткое время удалось получить для бойцов 600 овчинных полушубков, 2000 пар теплого нательного белья, большое количество разного имущества — для медико-санитарной части.

22 ноября командование 50-й армией принял генерал-лейтенант И. В. Болдин. В те дни возникла реальная угроза соединения восточного и западного крыла фашистских войск севернее Тулы, в районе Лаптево. Этот участок мог служить серьезным заслоном для врага на его возможном продвижении к столице вдоль железной дороги Тула — Москва или по Московскому шоссе.

В Лаптево, кроме 510-го стрелкового полка, направлялись еще танковая рота 124-го полка, отряд саперов с минами и бронепоезд. Командование Лаптевским боевым участком поручалось майору А. Н. Гордиенко.

Не просто было попасть в Лаптево. Мне рассказывала военфельдшер Соня Латухина:

— Дул сильный порывистый ветер, жег лицо. Дорогу перемело, мы шагали, утопая в снегу. Еле добрались до станции. Было это уже ночью. Силы оказались на пределе, и где попало, как попало завалились спать. Но еще не начало светать, как все были на ногах. Лаптевский боевой участок начал действовать…

А я в это время хлопотал в Туле о дополнительном зимнем обмундировании, продовольствии и боеприпасах. В распоряжении было пять бортовых автомашин, мечтал наполнить их до предела. Для бойцов нового боевого участка ни дивизия, ни Тульский городской комитет обороны ничего не жалели. Две автомашины загрузили боеприпасами. На остальных разместил продовольствие, 300 полушубков, 200 пар сапог, 400 шапок-ушанок и другое имущество.

Выезд из Тулы наметили на 30 ноября, с наступлением темноты. В нашей маленькой колонне 12 человек: я, начальник обоз-но-вещевого снабжения, старший лейтенант Василий Федорович Пирогов, мой ординарец Григорий Иванович Бузулуков, четыре бойца и пять шоферов.

Начальник штаба дивизии подполковник М. И. Агевнин напутствовал нас:

— Будьте осторожны. Обстановка такая, что в пути можете встретиться с противником.

Обещаю быть предельно внимательным. Агевнин подает на прощание руку, и мы трогаемся.

Я сел в кабину головного грузовика, старшего лейтенанта Пирогова посадил на замыкающую машину. Мало ли что может произойти в пути, но при любом исходе колонна не останется без командира.

Снегопад при сильном встречном ветре очень затруднял движение. Дорогу то и дело переметало. Двигатели натужно выли, казалось, еще чуть-чуть — и не выдержат. Но все пока обходилось, даже еще не брали в руки лопаты.

Мы знали, что наш полк занял оборону недалеко от Лаптево по обе стороны железной дороги и что шоссе идет параллельно этой дороге. Как бы не проехать в этакую непогоду поворот. Время от времени освещаю фонариком карту, сверяю с нею выхватываемые из темноты фарами грузовика куски местности. Кажется, поворот недалеко.

Говорю шоферу:

— У поворота остановимся, проверим, все ли в порядке, как с машинами…

Не успел докончить фразы, как метрах в 500—800 впереди резанул пулемет, полетели вверх осветительные ракеты. Просвистели совсем рядом первые пули. Разлетелось вдребезги ветровое стекло, потухли фары. Машина остановилась. Мы с шофером выскочили из кабины.

Подошли остальные машины. Не ожидая такой остановки, они чуть не надвинулись на головную. А она уже пылала.

Раздумывать некогда, подаю команду:

— Задний ход!