Берег невозможности - Константин Твердянко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Облачился в простецкий домотканый наряд. Серая рубаха, такие же штаны. Правда, с вышивкой — видимо, парадную одежду гостю пожертвовали. Рубаха, кстати, длинновата для местных. Откуда взяли только. Еще удивила обувь. Что-то вроде лаптей, но сплетенное из тонких и мягких стеблей травы. Наверняка тут же износится. Нет уж, надену-ка я лучше обратно сапоги. Свое барахло сложил в травяную котомку — хоть и рванье, но это все, что у меня есть. А кисти замотаю полосками ткани, как раз от хламиды отодрать… Повязал платок, коротко вздохнул. Ладно, сойдет, все равно здесь от мира не спрячешься. Тинара проводит — наверняка околачивается где-то поблизости.
Так оно и оказалось. Девчонка вообще никуда уходить не стала — пристроилась прямо на завалинке. Увидев меня, вскочила. Вот и пойми, то ли это забота об эльфе, то ли негласное наблюдение. Больно много у нее энтузиазма.
На мою просьбу показать деревню и окрестности юная кураторша откликнулась с той же увлеченностью. Повела меня на экскурсию практически галопом, пытаясь болтать на ходу. Даже очевидные трудности со взаимопониманием не сильно сдерживали ее неуемную жажду общения с загадочным чужаком.
Смотреть в селении поклонников природы было откровенно не на что. Колодец, место сбора общины на берегу реки, жилище главного дедули, круг резных столбов — вот, пожалуй, и все. Дом старейшины я уже видел, о колодцах вообще промолчу. Дыра в земле, огороженная камнями, даже без ворота. Место схода «деревенского веча» — просто площадка с возвышением в центре, бревнами в качестве сидений и аккуратно примятой травой. Разве что столбы стоили более пристального внимания. Как пояснила Тинара, они таки имели ритуальное значение. Какое именно, она объяснить не смогла — или я не смог понять. Что-то там по поводу «течения живого» и «корней мира». Хотя я ничего особенного в них не разглядел. Бревна как бревна, неошкуренные даже. Суковатые, по длине не подогнаны. И резьба довольно грубая. Весьма условно обозначенные головы животных, листья растений, непонятные значки и орнаменты. Впрочем, на опыте с ведьмой я научился соответствующему отношению к любым закорючкам…
Однако столбы и дом старика все-таки подарили мне важную тему для разговора. Я попытался аккуратно зацепиться за нее, не выдавая нездорового интереса:
— Он… У старшего есть сила?
Тинара удивленно приподняла тонкие черные брови. Пришлось подбирать слова дальше:
— Сила, чтобы… мир слушался. Он колдует?
— Что⁈ — ужаснулась девчонка. — Колдовать — нет! Нельзя! Говорить с живое — да. С вода, река, земля… Колдовать — нет!
Я мысленно обругал себя. Ведь знал же, что они с эльфами заодно! А «эсэсовец» в пыточной как раз и говорил, что у людей какая-то злая и негодная магия. Его реплику я надолго запомню. Собственные оккультные практики здесь явно должны именовать по-другому. Еще бы чернокнижником деда назвал.
— Не бойся, — сказал я мягко. — Нужно было спросить. Сартак говорил, что вы нам друзья… Но спросить надо.
— Мне ясный, — Тинара успокоилась. — Колдовать — нет. Не делать…
Девчонка замялась, явно силясь вспомнить чужой язык. Я подбодрил ее:
— Чего вы не делать? Тьфу, не делаете.
— Не делать плохо для мир, — нашлась она. — Не делать… Ай, не делать мир вред.
Да уж, познавательно донельзя. Ладно, постараюсь еще прояснить. Главное я видел. Кусты перед человеком просто так раздвигать ветки не будут.
Во время прогулки никакого особого ажиотажа по поводу высокорожденной персоны я не заметил. Любители природы к нам не лезли и не пялились в открытую. Хотя многие встречные поглядывали с неприкрытым любопытством, особенно детвора. А Тинара горделиво приосанивалась и нарочито громко обращалась ко мне, путаясь в словах. Льстит ей такая компания, понятное дело. Знала бы…
Почему-то чуть ли не каждый первый тут щеголял босиком. Причем и одеваются очень легко. То ли такая нищета, то ли всем жарко. Хотя даже мне, надо сказать, не так уж припекает. Несмотря на то, что начало лета, а новое тело больше приспособлено к морозам.
Моя провожатая тоже шагала без обуви — скользящей, чуть припрыгивающей походкой. Зато на смуглых щиколотках у нее красовались широкие узорчатые браслеты, сплетенные, видимо, из лыка разных оттенков. Вчера девчонка, по-моему, была без них. Для меня принарядилась, что ли? Раз плетут такие штуки — значит, могли бы и нормальные лапти изготовить. Не носят принципиально? Я начал догадываться, что это неспроста, но спрашивать не стал. Должно быть, считают, что это дает им лучшую связь с природой. И, наверное, силу земли.
Кстати, нынче Тинара еще и вплела в косы лесные цветы: кроваво-красные колокольчики в одну и лиловые — в другую. Проходившая мимо старуха покосилась на ее прическу весьма неодобрительно.
По дороге к реке неожиданно встретился Сартак. Он широко улыбнулся, показав крупные редкие зубы, и присел, ткнув ладонью себе под ноги. Вроде, как я понял, здесь это вариант уважительного приветствия. В ответ я кивнул, коснувшись груди пальцами. И вежливо, и с достоинством. Сойдет за эльфийский жест.
Где-то в районе колодца к Тинаре вдруг пришла замечательная идея для беседы. Видимо, навеяло предыдущим обсуждением.
— А какой вы говорить с живое и звезды? И лес, и другой? — спросила она, заглядывая мне в глаза.
— Э… Что? — не понял я. Это ж надо так коряво сформулировать. Даже мне вряд ли бы удалось.
— Какой… Ай, как! Как вы говорить с мир? — нашлась кураторша.
Час от часу не легче. Придумала тоже! Лучше бы молча гуляли.
— Мы… поем, — вспомнил я единственную деталь, которую знал. Тинара вдохновилась еще больше:
— Поем? Песня? А мир петь ответ?
— Да, — соврал я. — Только очень тихо. Слышим только мы.
Хотел добавить, что именно для этого у нас такие большие уши, но решил, что это уже чересчур. Лишь таинственно полуобернулся к ближайшим деревьям.
Девушка восхищенно приоткрыла рот. Пухлая нижняя губа забавно дрогнула. Поймав мой взгляд, Тинара пару минут любовалась опушкой леса в просвете между домами, будто видела ее впервые. Я аж занервничал: ну что там интересного? Вдруг я просто не замечаю чего-то важного?
Выйдя из оцепенения, девчонка бесцеремонно потянула важного гостя за рукав:
— Сартак говорить, имя ты… Не знать он. Тонито… Или Тримито…
