Бриллиантовая пуля - Николай Леонов

– Анна Павловна, очень вас прошу, постарайтесь хотя бы расшифровать мне, что это за буквы, – попросил Гуров.

Но, к сожалению, этого не смогла сделать даже она.

– Давайте смотреть в других записях, вдруг там разгадку найдем, – предложил Лев Иванович и стал листать ежедневник. – Анна Павловна, а как часто он посещал предприятия?

– Ну, раз в месяц на каждом точно бывал, а что?

– Почему же он планировал после этой поездки всего через два дня снова туда лететь? Я имею в виду те три предприятия, а вот по поводу четвертого никаких закорючек там нет.

Подскочив к Гурову, секретарша буквально выхватила у него из рук ежедневник и, посмотрев, рухнула на стул и закрыла лицо руками.

– Что с вами? Вам плохо? – бросился к ней Гуров.

– Старая я калоша! Голова дырявая! – причитала Анна Павловна. – Все! Хватит людям головы морочить! На пенсию! Вот, как только Михаил Михайлович на работу выйдет, тут же на пенсию!

Постепенно она успокоилась и рассказала, в чем дело.

– Я из-за этого покушения совершенно обо всем забыла! Он же только накануне покушения днем решил туда лететь, и я начала людей обзванивать. Помню, они еще ругались, что у него семь пятниц на неделе и теперь им придется до ночи сидеть, чтобы успеть документацию подготовить. Да и пилот тоже бухтел, что о таких вещах заранее предупреждать надо. Ну, я на него прикрикнула, чтобы место свое знал, объяснила, куда Михаил Михайлович лететь собрался, и он заткнулся.

– Почему же Михаил Михайлович перенес свой вылет на более ранний срок? – спросил Гуров, но она в ответ только пожала плечами. – Ладно, разберусь. А вы, Анна Павловна, постарайтесь хотя бы разобрать, что ваш шеф написал! Судя по всему, раз это непонятное стоит последним пунктом, оно должно находиться между нефтяниками и городом.

– Да нет там ничего! Тайга! – объяснила она, но взяла ежедневник, подошла с ним к карте и начала усиленно соображать.

Гуров же принялся листать густо исписанный перекидной календарь – Косолапов, как человек старой закваски, пользовался им больше, чем ежедневником. Лев Иванович просматривал записи и вдруг обратил внимание, что одного листка не хватает, хотя все другие были на месте, причем дата на отсутствовавшем листке предшествовала дню покушения. Он взял календарь в руки, подошел к окну, чтобы попытаться разобрать оттиски на соседних листках, и невольно залюбовался – на улице шел густой снег, казавшийся настоящей белой стеной. Но отвлекаться на такую красоту времени не было, Гуров сразу понял, что оттисков на листках много, а вот что именно было написано, еще предстояло расшифровать. Вернувшись к столу, он включил настольную лампу, взял из стаканчика простой карандаш и стал осторожно, один за другим, заштриховывать листки.

Закончив и мысленно чертыхаясь по поводу ужасающего почерка Косолапова, принялся изучать их и увидел уже знакомые ему закорючки, а рядом с ними совершенно непонятное число «313111—4».

– Анна Павловна! Что могут значить эти цифры? – повернулся он к секретарше.

Она подошла, взяла в руки календарь, долго изучала записи, а потом недоуменно пожала плечами:

– Лев Иванович! Я с Михаилом Михайловичем работаю с тех пор, как он начальником цеха стал, всю его жизнь не хуже своей знаю. Но я представления не имею, что это может значить.

– Семь цифр, это может быть номер телефона в любом крупном городе, причем не обязательно в России. Если бы перед ними стоял код города, то и проблем бы не было, а так придется проверять все возможные комбинации. Я сейчас позвоню в Москву, пусть они там этим займутся, чтобы мне здесь на это время не терять.

– Подождите, давайте я сначала у Тани спрошу, – предложила секретарша. – Если уж и ей это ни о чем не скажет, тогда и будете людей беспокоить.

– Звоните, – согласился Гуров.

Анна Павловна набрала сначала один номер, потом второй, третий, но безуспешно.

– Наверное, она у Михаила Михайловича в палате и поэтому свой сотовый отключила, а домашний с рабочим не отвечают, потому что живут-то они сейчас только вдвоем, а в кабинете она одна сидит. Даже не знаю, что и делать, – расстроилась она.

– Ничего страшного, я сейчас как раз в больницу поеду и там с ней поговорю, – успокоил ее Гуров. – Если же она не знает, что это за цифры, тогда озадачу людей в Москве. А все остальное на этих листках вы прочитать можете? Михаил Михайлович записывал какое-то ключевое слово, которое могло ему о чем-то напомнить – вдруг оно и нам что-то подскажет?

Секретарша начала читать вслух все, что было записано, и, когда дошла до слова «музей», Гуров удивленно поднял брови:

– У вас здесь есть музей?

– Есть, только он небольшой и посвящен истории нашего края, но экскурсии там проходят каждый день, с утра до вечера.

– Если он небольшой, что там можно с утра до вечера показывать?

– Понимаете, Михаил Михайлович и сам очень любит свою родину и хочет, чтобы у детей воспитывали чувство любви и гордости за нее. Поэтому каждый период истории Советского Союза, а потом России привязывается к истории нашего края. Например, как отразились на жизни Новоленской губернии события Первой мировой войны.

– Сколько же человек там работает?

– Только один – Самойлов Иван Георгиевич. Настоящий подвижник! Он ведь наш музей и создал – раньше-то все в Якутск отправляли. Ходил по домам и просил людей передать в музей вещи, связанные с историей края и знаменитыми земляками, по деревням и поселениям ездил.

– И люди отдавали? – поразился Гуров.

– Да, потому что он объяснял, что все это для будущих поколений, чтобы не выросли Иванами, родства не помнящими. Из якутского музея тоже сумел кое-что сюда вернуть. Так что он един во всех лицах: и директор, и экскурсовод, и уборщица. Кстати, я вспомнила: он в тот день к нам приходил и о чем-то с Михаилом Михайловичем долго беседовал. Наверное, просил в чем-то помочь.

– Где находится музей? – спросил Лев Иванович. – Любопытно было бы посмотреть.

– А прямо напротив нас одноэтажный деревянный старый дом – его еще до революции построили, вот его-то под музей и отдали. Только вы поближе к закрытию идите, тогда там людей поменьше будет.

– Непременно зайду, – кивнул Гуров.

– Лев Иванович, я вас очень прошу, разберитесь вы с этим делом! – почти со слезами на глазах попросила Анна Павловна. – Ведь Михаил Михайлович для всей нашей области отец родной! И у какой нелюди рука поднялась в него стрелять?

– Сделаю все, что смогу. Обещаю! – заверил ее Гуров. – Скажите, куда это окно выходит?

– На площадь! Куда же еще окна у губернатора могут смотреть?

– Тогда объясните мне, как до больницы добраться, а то машина то ли есть, то ли нет.

Они подошли к окну, и Гуров замер от восхищения – красота была неописуемая. Снег сыпал уже не так густо, крупные пушистые снежинки медленно опускались на склонившиеся под их тяжестью ветви голубых елей, образовывая белоснежные шапки.

Анна Павловна объяснила Гуров, куда ему надо идти, и они вышли в приемную. Оказалось, там его уже ждал Кравцов, поднявшийся при их появлении со стула.

– А я за вами, Лев Иванович. Увидел здесь ваш полушубок и понял, что вы еще не ушли. Вот и решил подождать, чтобы в больницу отвезти, а то чего же вам пешком идти? – объяснил свое появление капитан.

– Спасибо, Тимофей.

Одевшись и попрощавшись с секретаршей, они вышли из приемной.

– Как у вас успехи в бизнес-центре? – поинтересовался Лев Иванович.

– У меня – никаких. Да я же вам говорил, что мы там всех уже опросили, – напомнил Кравцов. – А вот как у Станислава Васильевича, я не знаю, потому что мы с ним разделились. Кажется, он все еще там.

У ворот больницы Гуров увидел уже знакомую «Волгу» с Кузьмичом за рулем, а входя в здание, почти столкнулся с высокой полной женщиной в собольей шубе, которая, повесив сумку на плечо, как раз надевала варежки.

– Это Татьяна Сергеевна, жена губернатора, – шепнул Гурову Кравцов.

Лев Иванович, который сразу же узнал ее по фотографии в доме Андрея Сергеевича, решил проявить умеренный интерес, чтобы не выдавать своей осведомленности, и обернулся, но она уже садилась в «Волгу».

– Ничего, я с ней потом поговорю, сейчас пуля важнее.

В гардеробе они оставили свои тулупы с шапками, надели выданные им белые халаты и бахилы поверх валенок и пошли наверх. Идя по коридору хирургического отделения, Гуров увидел дверь с табличкой «Ординаторская».

– Тимофей, ты иди и посмотри, на месте ли кто-нибудь из Косолаповых, а я пока с врачом поговорю, узнаю, нельзя ли все-таки с самим губернатором побеседовать.

Кравцов пошел дальше, а Лев Иванович, постучав, вошел в ординаторскую. За столом сидел и что-то писал мужчина лет сорока. Услышав, как открылась дверь, он поднял голову и посмотрел на вошедшего. Гуров представился, предъявил удостоверение и спросил:

– Скажите, кто оперировал Косолапова?

– Татьяна Сергеевна, а я ей ассистировал, так что все вопросы – к ней, – мгновенно ответил мужчина. – Предупреждаю сразу, что к Михаилу Михайловичу нельзя.