Горы дышат огнем - Веселин Андреев

он оставлял нам или простоквашу, или арбуз, или что-нибудь еще и каждое утро спрашивал нас: «Ну как тебе молоко?» «Ну как тебе?..» Это выражение нашего студента-кормильца так привязалось к нам, что мы стали употреблять его где надо и где не надо, при этом смеялись от всей души.

Отсюда и «Как тебе мертвый царь?» Хорошо еще, что все так обошлось.

На следующее утро, когда мы уже собирались выйти из дома, Гото вдруг направился в гостиную и вскоре вернулся оттуда взволнованный.

— Дай-ка инструкцию.

— Какую инструкцию?

— Ты знаешь какую. Я должен ее вернуть.

— Ну и верни. Я изучил ее.

— Слушай, не шути. Ты ее взял.

— Я и не видал ее, после того как вернул тебе.

Мне почему-то было смешно, и Гото подумал, что я шучу.

— Ладно, принесешь мне ее сегодня вечером. А если тебя с ней поймают, отвечать будешь сам.

— Идет! Только я скажу, кто мне ее сунул в карман.

Однако я уже понял, что дело принимает серьезный оборот. Мы вдвоем принялись повсюду искать инструкцию, но — никаких следов. Нам стало не по себе.

Чтобы не носить инструкцию с собой, Гото спрятал ее в чехол одного из кресел. Видимо, накануне вечером Марианка, отмечая свои именины, сняла чехол и нашла эту инструкцию! Марианка, моя ровесница, жила в подвальном этаже. Иногда она приходила на кухню, и я объявлял ее невестой Гото. Он в свою очередь сватал ее мне. Мы делали все, чтобы не вызывать у нее подозрений. А вот мы к ней относились с подозрением. Не знаю почему, но мы решили, что парень, который вертелся вокруг нее, — агент полиции.

Влипли же мы в историю!

Это была совершенно секретная полицейская инструкция по борьбе с партизанами, разработанная каким-то большим специалистом. Читая эту инструкцию, нельзя было не заподозрить, что автор сам побывал в партизанских отрядах: до таких тонкостей он докопался. (Позже я убедился, что многого этот полицейский «гений» оказался не способен понять, да и инструкция — это одно, а настоящая борьба — другое. Однако я узнал тогда и такое, что помогло нам потом в отряде бороться с врагом.) Кроме того, эта инструкция наводила и на другие размышления. «Известно, что враг засылает в наши ряды провокаторов, а удается ли партии посылать своих людей в лагерь противника?» — думал я. Никто мне об этом не говорил, но если совершенно секретная инструкция попала к нам, значит, кто-то из наших занимает в полиции важный пост. Я гордился этим. А теперь полиция узнает, что кто-то выдает ее тайны.

— Да, это предательство, как ни крути, Гото. И нам надо вовремя скрыться, пока нас не укокошили.

Мы шли по парку. Молчали. Вид у нас был сердитый. Нам и в самом деле было нелегко. Мы оба чувствовали себя виноватыми.

— Послушай, эта девушка не похожа на негодяйку. Почему мы решили, что она — агент? — с надеждой спрашивает Гото.

— Она даже очень симпатичная. Мы еще вас поженим.

— Не шути.

— Я не шучу. Хотелось бы мне, чтобы ты оказался прав.

Георгий Цанов (друзья называли его Гото) — опытный товарищ. Он участвовал в революционном движении намного раньше меня. Гото работал с моим старшим братом Андреем, о котором мы оба говорили с любовью. В Пирдопе мы — соседи. Жизнь в условиях подполья сгладила разницу в возрасте между нами. Иногда мы мечтаем, как тайком проберемся в Пирдоп, как я буду подавать ему световые сигналы из мансарды, а он — принимать их, стоя у заднего окна дома, как мы с партизанским отрядом отправимся в наши горы, где знаем все.

Однако в это утро нам было не до разговоров. Мы не выдержали и, вместо того чтобы, как обычно, сидеть в саду, отправились в Драглевцы. Невысокий, коренастый, с небольшой лысиной и голубыми глазами, Гото шел, раскачиваясь, как в строю, а когда останавливался, размахивал кулаками.

— Не может быть! Она еще найдется! Я тебе говорю.

Сегодня нам было не до шуток и даже «Как тебе мертвый царь?» не веселило нас.

А вечером драгоценная инструкция нашлась! Не думайте, что мы поступили неосторожно: мы долго ходили вокруг, прежде чем войти в дом; внимательно осмотрели все углы, пока не убедились в безопасности. Ночью, в темноте, мне удалось найти ее — листок провалился между сиденьем и подлокотником кресла. Мы наверняка были похожи на Остапа Бендера и Кису Воробъянинова, искавших сокровище в двенадцатом стуле...

В стране был объявлен траур. Его нагнетали день ото дня. Оглушительно звонили софийские колокола. Всюду звучала передававшаяся по радио траурная музыка. Газеты старательно раздували цареистерию. «Царь Борис III почил. Да здравствует царь Симеон II!» «Фюрер выразил сердечное соболезнование вдовствующей царице» (после того как, может быть, помог ей стать вдовствующей). «Чтобы рассеять какие-либо сомнения и злонамеренные слухи», Филов делает официальное сообщение. Болгария еще очень нуждалась в этом великом царе, «но богу было угодно принять его в свои кущи» — сокрушается «Зора».

Эти «божьи кущи» заставили меня вспомнить наших известных пирдопских цыган. Незадолго до этого «Зора» сообщила: «После длительной подготовки и испытаний, пройдя специальный курс, в эти дни все цыгане — мусульмане, постоянные жители города Пирдопа, приняли святое крещение. Новокрещенные, растроганные, сердечно благодарили за великую божью благодать, которая распростерлась над ними, а также за внимание, оказанное им первыми гражданами Пирдопа (ставшими их крестными и оделившими их подарками!), и обещали впредь быть примерными и послушными детьми церкви».

Боже мой, какая благодать распростерлась над Пирдопом! Я пытался представить себе старого Демира или вечно болтающего что-то Дуду «примерными и послушными детьми церкви», и меня разобрал смех. Я смеялся не над людьми, а над этой комедией. Я подозревал, что их немного поприжали, а они тоже словчили, наверное, чтобы получить право на паек! Однако какая предусмотрительность! Теперь, когда богу оказалось угодно прибрать Бориса, христианское воинство не ослабнет: на помощь ему пришли мои братья, пирдопские цыгане.

А там «в его набожно скрещенные руки поставлены чудотворная икона Богородицы Троеручной, утешительницы и заступницы страждущих, которая славится множеством чудес», и другие иконы... В те молодые годы, посмеиваясь над религией, я испытывал чувство неловкости (о нем я никому не говорил) перед мамой, которая была верующей. Но я знал, что и ей противны идолы религии. В сущности, она была не религиозной, а верующей.

Окончательно скомпрометировал свою собственную идею плевенский областной директор Борис Казанлиев, желание которого