Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Попали-таки, сволочи!
– Командир, нас подбили! Прямо в двигло!
– Вижу. Чую.
Взрыв 88-мм снаряда разворотил правый двигатель, повредил обшивку крыла, задирая листы дюраля и оголяя лонжероны.
Под напором воздуха по крылу черной ребристой дорожкой растекалось моторное масло.
– Только б не загорелся!
Челышев дотянулся и выключил зажигание правого мотора.
Самолет резко убавил скорость, но тянул, рулей слушался. Летел устойчиво.
– Раненые есть? Осмотрите машину!
– Повреждена обшивка правой плоскости и стабилизатора, разбита мотогондола. Оторвано правое колесо.
– Ах ты…
Пилот начал осторожный разворот в сторону работающего движка – при малейшей резкости или неточности движения рулей самолет легко сорвется в штопор…
– Командир! Командир! – закричал радист. – Снизу заходят три «Мессера»! Дистанция – два километра!
Штурман откинул к борту свое сиденье-тарелку и встал на ноги к пулемету.
– Атакуют с двух сторон!
– Павло! Подпускай поближе, береги патроны!
– Маневр влево!
ШКАС пустил очередь, захлебываясь от выстрелов. Вражьи трассы пронеслись мимо. Застучал крупнокалиберный пулемет радиста, и два «худых» отвернули, не открывая огня.
– Заходят сверху и снизу!
– Маневр влево! Маневр вправо!
Вправо сложнее – мотор разбит. Так и упасть можно…
Басовито застучал люковый пулемет, и тут же «пешка» резко задрожала – в дюрале правого крыла проявились зазубрины новых дыр.
– Командир! Наши!
– Что? Где?!
– Сверху сзади! «Ишаки», родимые!
«И-16» налетели чуть ли не эскадрильей, с ходу опустив «худого», остальные не стали связываться.
– Командир! До дому?
– Не долетим. Сядем, где удастся.
Ближайшие к границе аэродромы были разворочены авиабомбами, стали тянуть чуть дальше.
– Впереди по курсу СБ!
Серебристая «эсбушка» подлетала к границе летного поля.
Вот и шасси выпустила…
– Заходи, командир, на посадку.
– Добро. Вхожу в круг.
С места, где находился КП, взвилась зеленая ракета. Там стояла толпа людей, махала руками. Кто-то выбежал вперед, поднял над головой белый флажок…
Посадка разрешена.
Д. Щербин, командир разведвзвода 8-го полка 4-й танковой дивизии:
«В четыре часа утра на опушке леса недалеко от Волковыска немецкий самолет выбрасывал десант. Получили команду взять десантников в плен.
Около 30 человек расстреляли на месте. Часов с пяти с Волковысской церкви по нам был открыт пулеметно-минометный огонь. Вот так нас встретил Волковыск. Предательство, измена. Обидно было до того, что слезы появлялись на глазах, а некоторые плакали.
От Волковыска мы взяли курс отступления к юго-западу от Минска, а 26 июня, израсходовав все боеприпасы и горючее, начали прорываться группами в Полесье – в направлении Мозыря, лишь бы не попасть в плен.
И вот началось мытарство – не то ты военный, не то гражданский. Всю ночь идешь голодный, а днем смотришь из-за леса, как сплошным потоком в небе плывут двухмоторные самолеты с черной свастикой в направлении Смоленска и Москвы».
Глава 3
«Летающий танк»
430-й штурмовой авиаполк, вооруженный новейшими совсекретными бронированными «Ил-2», был переброшен на аэродром Зубово, что под Оршей, где и пополнил 23-ю САД[14].
В тот же день, самый длинный день в году, штурмовики были передислоцированы в Приямино, там взлетно-посадочная полоса счастливо избежала бомбежки – ни одной воронки! Хотя самолеты Люфтваффе накатывали волнами каждые двадцать минут, как по часам.
Михаил Ерохин свою первую штурмовку провел еще на Халхин-Голе, а потом была Испания. Жаль только, что над Мадридом в ту пору не реяли нынешние «Ил-2», а то бы фашисты огребли.
Михаил вздохнул. Война целый день идет, а он только один вылет сделал! Но это ничего – немцев столько приперлось, что хватит всем. Бить – не перебить.
Так уж вышло, что Ерохин оказался самым молодым командиром эскадрильи в 430-м ШАП, отчего «старики» прозвали его «Дядей Мишей». Впрочем, «кликуха» была дана вовсе не в насмешку – Ерохина в 3-й эскадрилье уважали.
За бестрепетность и смекалку в бою, за отточенный пилотаж, за лютость к врагу. «Уж ежели «Дядя Миша» вцепится, – говорили в полку, – то не отпустит, пока не порвет!»
Ближе к вечеру 22 июня комэска вызвали на КП.
– На станции Брест скопилось несколько вражеских эшелонов, – сказал комполка. – На платформах – артиллерия, боеприпасы и цистерны с горючим. Короче, противник подтягивает артиллерию, товарищ старший лейтенант, и ваша задача – силами эскадрильи нанести штурмовой удар по сосредоточению воинских эшелонов врага.
– Есть, товарищ полковник!
– Погодь, не торопись. Вылет через полчаса. Скоро разведка доложит, чего там и как. Да, чуть не забыл. Тут неподалеку, в 122-м истребительном, сам Рычагов воюет.
– Да ну?
– Да-а! Слух прошел, что товарищ Сталин его послал. Я с Татанашвили созванивался, тот говорит, все точно – Иосиф Виссарионович лично звонил Рычагову!
– Здорово…
– Да-а… Так я о чем? Рычагов тут всех поднял, встряхнул и пинков надавал особо упертым. Потом и к нам дозвонился. Говорит, пускай ваши пилоты новую методу опробуют: как подлетят к цели, так сразу в круг становятся. Кумекаешь?
– Над целью? В круг? А что? Очень даже ничего… Никто не подкрадется!
– Главное, что в хвост никто не зайдет. Короче, поговори с ребятами. Сам знаешь, Рычагов – это фигура! Плохого не посоветует.
«Дядя Миша», обдумывая на ходу «новую методу», добрался до стоянки и растолковал пилотам суть «передового опыта».
– Дело, – сразу оценил новшество седоусый Потапыч. – Верняк! Только… Тогда и «маленьких» надобно кругом строить.
– Правильно! И лучше чтоб они… Ну, вот мы – по часовой стрелке кружим, да? А «маленькие» пускай против часовой!
– Дело!
С шипением взвилась зеленая ракета.
– По самолетам!
Цепляясь за особую ручку, Михаил залез на крыло, а с него – в кабину. Пристегнулся, воткнул вилку шлемофона в гнездо и зажал ее барашками.
Двенадцать штурмовиков вырулили на старт и один за другим, оставляя за собой густые шлейфы пыли, поднялись в небо.
Собравшись в группу, «Илы» пошли на высоте пятьсот метров, не отвлекаясь на колонны немецкой техники, которые шуровали сплошным железным потоком, почти без разрывов.
Выше летели шесть истребителей «Як-1», прикрывая «горбатых», как прозвали «Ил-2». Атаковать «Илы» спереди было бы для немцев самоубийством, а вот задняя полусфера у «горбатых» ничем защищена не была. Говорят, было у конструктора такое намерение – посадить сзади стрелка, да вроде как не вписался он, утяжелял штурмовик. А без него как? Зайдет «Мессер» сзади, да и расчехвостит, как ему хочется. Вот и майся теперь…
Иногда с земли, прикрывая колонны танков, били «Эрликоны», но «горбатые» не отвлекались – у них было свое задание.
На подлете «Дядя Миша» задумался, как бы им половчее немцев прищучить. На станции Брест хватало зенитной артиллерии, и атаковать цель с ходу было просто глупо.
По приказу Ерохина группа пошла не прямо на станцию, а чуть восточнее, чтобы обойти зенитки.
– Я – «Дядя Миша»! Четверке Спирина отвлечь огонь на себя.
– Есть огонь на себя! – отозвался лейтенант Спирин.
Четыре «Ила» стали заходить на Брест с запада, и немецкие зенитчики встретили их заградительным огнем – черные и белесые шапки разрывов кляксами расплылись в небе.
– Подавить огонь зенитной артиллерии!
Четверка старлея Гуляева ударила с пикирования – реактивными снарядами.
Затем «Илы» сделали еще пару заходов, расстреливая из пушек разбегавшихся немцев.
– Вижу цель! Набираем высоту.
Ерохин взял ручку управления на себя. Стрелка высотомера поползла по шкале вправо: 200… 500… 700 метров.
Высота нужна была «Илам» для того, чтобы сверху ринуться на цель под углом градусов в тридцать – прицельно сбросить бомбы, ударить «эрэсами» и успеть вывести тяжелые машины из пикирования.
– «Маленькие», – обратился Михаил к истребителям, – прикройте.
Подойдя к рубежу ввода самолетов в атаку, он скомандовал своим летчикам:
– За мной!
Чуть сгорбленный, словно спружинившийся для броска на свою жертву, «Ил-2» клюнул носом и безудержно устремился вниз.
За командирской машиной пошли вторая, третья, четвертая, пятая…
И еще, и еще…
«Крылатые танки», пятитонные штурмовики, напичканные полутонной бомб, восемью «эрэсами», и это не считая пары 23-мм пушек, летели, как железные ангелы смерти.
– На боевом курсе! Приготовиться к атаке!
Земля стремительно приближалась. Очень скоро стали отчетливо видны железнодорожные пути, забитые эшелонами. По шоссе, ведущему к станции, двигались танки, тентованные грузовики, колонны пехоты.
– Атакуем!
На станцию обрушился настоящий бомбопад, внизу вспухли клубы пламени, повалил дым. Взрывы были настолько сильными, что штурмовики подбрасывало. Пронизывая копотную пелену, пуша огненные хвосты, ушли «эрэсы».