Сезон охоты на коллекционеров - Фридрих Незнанский

— Ну и? — у Виталика в глазах появился интерес, он потер переносицу, как это обычно бывало, когда он проявлял заинтересованность.

— Я тут познакомился с солидными людьми. Галеристы. У них широкие интересы — и торговля картинами, и выставки, всякие художники тусуются, из-за границы приезжают. Понимаешь, если выставить иконы на продажу к ним, приличные бабки можно наварить.

— А экспертиза?

— Ну побегаем, зато результат совсем другой. Только не говори мне, что тебе бабки не нужны, что ты из любви к искусству криминальным бизнесом занимаешься.

— Тьфу-тьфу, — сплюнул через левое плечо Виталик. — Не произноси вслух это страшное слово. Ладно, я — за. А какой у тебя еще план?

— Хочу их к тетке сводить, картины показать. Правда, я им сказал, что это моя квартира и коллекция моя.

— А тетку куда денешь?

— Она сейчас в Греции на солнышке отогревает свой ревматизм. Потом на все лето на дачу махнет. У меня ее ключи, цветики поливать. Я же у нее единственный родственник.

— Но ведь даже если ты им покажешь картины, какой тебе с этого толк? Продать ты их не сможешь, разве что задумал ее уморить.

— Да ни боже мой, ты что, я на такое не пойду. Все-таки тетка родная. Тем более рано или поздно все это мне достанется, по праву наследства. Но тетка здорова, черт бы ее побрал. Каждый год ездит в круизы, путешествия…

— А на какие шиши? Она же научный работник, у них зарплаты мизерные.

— А она картины продает время от времени. Как продаст — на год хватает для безбедной жизни, да еще и на летнее путешествие. Буржуйка, одним словом.

— Ладно, кончай завидовать. Ты мне не объяснил, за каким хреном поведешь своих галеристов к ней.

— Впечатление произвести.

— Ну, допустим, произвел. А дальше?

— А дальше они меня к себе пригласят. Но я тебя тоже с собой возьму. Скажу, что ты очень любишь искусство и хочешь вложить деньги в культурные ценности.

— Так, допустим. Сходили с ответным визитом и посмотрели. Ну? Что ты тянешь?

— А дальше самое интересное. Мы с тобой покупаем у них несколько картин. Ты мне нужен еще и как пайщик. Потому что нужно купить именно несколько, а одному мне не потянуть. Покупку совершаем, естественно, по всем правилам — с чеками, накладными, экспертизами. Далее подключаем художника, Гарика. Он отличный копиист. Он сделает копии купленных картин, и уже копии мы отдаем на независимую экспертизу, которая, естественно, делает заключение, что эти картины — фальшивки. И мы, возмущенные или обескураженные, — как ситуация подскажет, приходим к Войцеховским с копиями картин и их же накладными, чеками и экспертизами, показываем и результат своей экспертизы и заявляем, что они продали нам фальшивки.

Как, думаешь, они поступят? Станут восстанавливать справедливость и откажутся выплачивать деньги или не захотят скандала и подрыва своей репутации и выплатят нам деньги, а фальшивки заберут себе? Ну а подлинники, естественно, остаются у нас. И мы вправе с ними делать, что захотим. Или в банк заложим под хорошие деньги, или продадим арт-дилерам. Лучше, конечно, слить на «серый» антикварный рынок. Чтобы лишний раз не светиться.

Виталик изумленно слушал Дмитрия и восхищенно воскликнул:

— Это ж надо такое придумать! И тебе не жалко этих людей? Только познакомился, уже пакость им готовишь…

— Видел бы ты этих буржуев, — вдруг с ненавистью процедил Дмитрий. — Богатеи… Они даже в поезде за сутки трижды переодевались, парфюм у них дорогой… Самодовольные, сволочи, все у них схвачено… Кого тогда трясти, если не их? Богатые тоже плачут. Вот пусть и поплачут.

— Ну пусть, — согласился Виталик. — Я тоже ненавижу этих успешных, которым все само в руки дается. А тут бьешься, как рыба об лед, чтобы прилично жить, жену достойно содержать… Рискуешь постоянно. То ли куш сорвешь, то ли в тюрягу сядешь.

— Насчет тюряги… Знаешь, объявилась старуха Афанасьева, бабка того Аркадия Афанасьева, которому мы помогли квартиру продать.

— Вот черт… А он же говорил, что она уже и не ходит, на смертном одре лежит. Того гляди тапки откинет…

— Напрасные мечты. Мало того, что приехала здоровехонька, успела в милицию сходить и заявить, что она жива, хотя внук предъявил свидетельство о смерти.

— А менты что?

— Старуху турнули, но Воропаев звонил Алине. Интересовался. Ну, Алина отмазалась. Сказала, что как начальник паспортного стола подтверждает: ей было предъявлено свидетельство о смерти Афанасьевой.

— Ну тогда все о’кей… Я же дал денег Аркадию, чтобы он подмазал Алину, когда мы липовую справку напечатали и ему как копию взамен якобы утерянной дали.

— Я на этот счет не волнуюсь, тем более, что Аркадий со своими деньгами куда-то сгинул. Может, отправился путешествовать, — заржал Дмитрий. — Кстати, ты свою долю попридержи, не трать. А то на что картины будем покупать у Войцеховских?

— Обижаешь, Димыч, можно подумать, это мой единственный заработок. Я же как риэлтер просто нарасхват. У меня репутация надежного человека. Забыл, что ли?

— Почему забыл? Всем тебя рекомендую. У тебя и связи дай бог каждому.

— Лучше не дай бог никому, а то конкуренты задавят, — хохотнул Виталик. — Ладно, бегу, если ты уже выложил всю информацию. У меня скоро встреча, должен одному человеку показать квартирку в панельном доме. Там бабулька преставилась, родственники хотят поскорее продать. Я уже смотрел ее — страх и ужас. Тараканов полчища, клопы! Представляешь — в наше время клопы! А тараканы на стенах, где трубы отопления проходят, прямо колониями сидят. Прихожу — глаза на лоб полезли. Сидят и даже не разбегаются!

— Так ведь лето, отопление отключено! — удивился Дмитрий нелогичному поведению тараканов. — Шли бы на солнышко, у нее балкон есть?

Виталик расхохотался.

— Ой, Димыч, юморок у тебя что надо. Всегда настроение поднимешь. Не ищи логики в поведении тараканов. Наверное, привыкли вот так прилепиться стойбищем, не хотят менять привычки к оседлому образу жизни.

— И что, ты в таком виде собираешься показывать квартирку?

— Что ты, окстись, разве можно? Это какие ж потери в цене! Я еще неделю назад пригласил тетку из дезинфекционной службы. Потом все окна нараспашку оставил. Вчера пригласил одну бабу трупы собирать и вообще вымыть мало-мальски. Честно говоря, там надо пройтись скребком. Ну да ладно, мне и так пришлось из своего кармана оплатить и дезинфекцию, и уборку. Родственники, жмоты, не хотят вкладываться. Им абы деньги получить. Ведь и так халява… Наследников аж четверо, все между собой двоюродные. Пока бабка жива была, никто носа не казал. Трое из четверых у нее впервые были, и то уже После ее смерти, представляешь? Никакого уважения к старости!

— Ну заговорил, будто сам уже старик. Такая хреновая у них семья… Мы своих стариков уважаем, денежки подбрасываем. Не хватало еще за чужих переживать.

— Циничный ты мужик, Димыч. Я тоже, правда, такой. Но изнанку нашей жизни вижу чаще, чем ты. Потому и жалости у меня на грамулю больше… На этой печальной ноте заканчиваю нашу встречу и бегу зарабатывать бабки, — довольно оптимистично закончил Виталик свою короткую речь и отчалил.

Дмитрий проанализировал свой разговор с Виталиком и пришел к выводу, что расставил все акценты по местам. Если все пойдет по плану, то у него есть еще несколько идеек, которые просто необходимо осуществить. Поскольку семья Войцеховских представляла для него такое широкое поле для вспахивания, взращивания и стрижки купонов, что благодаря им можно не просто разбогатеть, а очень разбогатеть. Но до поры до времени не стоит выкладывать перед Виталиком все карты. Нужно еще посмотреть, как он себя поведет во время первой операции. Потому что следующие потребуют более активного включения друга в общее дело, тому придется задействовать свои достаточно широкие возможности и связи.

Алина вернулась под вечер уставшая, даже лицо осунулось. Она потащилась в дорогущий торговый центр, но там все, что ей нравилось, стоило таких денег, что у нее сильно испортилось настроение. Оказывается, двадцать тысяч для приличного магазина это очень мало. Ей очень понравились сапоги, она трижды возвращалась в обувной отдел, но так и не решилась выложить четырнадцать тысяч.

— Что ты такая кислая? — встретил ее Дмитрий и удивленно вскинул брови: — Что-то ты мало купила.

— Димочка, там все безумно дорого, — уныло ответила Алина, сбрасывая с ног туфли и устало плюхаясь на стул.

— Где?

— В «Европейском».

— А зачем ты туда потащилась? Есть же другие магазины. По одежке протягивай ножки, — нравоучительно изрек он.

— Но ты же себе там покупаешь, — упрекнула его Алина.

— Дорогая, так я бабки заколачиваю не тебе чета.

— А что ж тогда у меня живешь? Мог бы себе квартиру купить, — с досадой ответила она и тут же пожалела. А вдруг обидится и уйдет?