Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв - Георгий Фруменков

Захватнический поход шведских войск на Суму и Соловки был сорван патриотическими действиями крестьян. Ответом народа на шведскую интервенцию явилась мощная волна партизанского движения. Борьба партизан принимала грозный для врага размах. От пассивного сопротивления (бегство в леса) в первые дни вторжения войск Стюарта в русские пределы к лету 1611 года партизаны перешли к активным наступательным действиям. Стюарт сообщил игумену, что русские «люди и мужики» пересекли государственную границу Швеции, «пришли в нашу землю и наших крестьян забили, и много деревень зажгли, и животины много отняли… Ты ли им повелел или они сами от себя то доспели?»

Ответные действия русских патриотов не нравились агрессорам. Они прикидывались миротворцами, вспоминали Выборгский договор о мире и дружбе, хотя сами давно растоптали его. Стюарт просил игумена смирить «своих мужиков» и не велеть им вторгаться в королевские владения, угрожая в противном случае военными контрмерами.

Поведение и действия населения Беломорья начисто опровергают измышления шведского историка И. Видекинда, уверяющего читателей в том, что весь Северный край «по направлению к Архангельску — Каргополь, Белозерск, Вологда, Холмогоры и остальные замки по направлению к Ледовитому морю» согласны были признать шведскую власть.[132] В пользу такого вывода апологет агрессии не приводит ни одного факта. Их негде было взять. Желаемое Видекинд выдавал за действительное.

Пока отряды, потрепанные в весеннем походе, отдыхали и готовились к новому выступлению, шведские феодалы применили тактику дипломатического давления на Соловецкий монастырь. Они думали, что им удастся мирным, бескровным путем заполучить Поморье, которое не могли покорить оружием.

Во второй половине июня 1611 года А. Стюарт и Э. Харе направили очередной грозный ультиматум Соловецкому монастырю. Они уверяли игумена Антония, что Шуйский и его племянник посулили Швеции вместо Орешка Сумский острог. Никакими документами воеводы не могли, разумеется, подтвердить своего утверждения, но именем своего правительства требовали сдачи Сумского острога, будто бы уступленного Швеции вместе с другими городами (по договору) В. И. Шуйским и М. Скопиным-Шуйским. Враг угрожал новым кровопролитием, если не получит земли «по старому рубежу, по Дубу и по Золотцу» и принадлежащий монастырю Сумский острог.[133]

Какая линия имеется в виду под «старым, рубежом», сказать трудно. Не вполне ясно, что за пункты скрываются под названиями «Дуб» и «Золотец». Известно, что название «Золотец», «Золотица» было распространено (встречается и поныне) в Поморье. Этим словом назывались пороги, реки, села. Русские источники XVI и XVII вв. часто упоминают водопад Золотец на реке Выг, невдалеке от которого находилась рыбная тоня.[134] До сих пор в Приморском районе Архангельской области есть селения, называемые Золотицами.

Поскольку Швеция добивалась передачи ей Сумской крепости, то река или географический пункт «Золотец», упоминаемый воеводами, должен был находиться восточнее Сумского острога, точнее между Сумой и Онегой. Где-то здесь же стоял или протекал «Дуб». Таким образом, придуманная авторами письма граница «по старому рубежу» являлась выражением экспансионистских устремлений шведских правящих кругов. Установление границы по линии «Дуб — Золотец» привело бы к отторжению от России всего западного побережья Белого моря. Соловецкий настоятель решительно отклонил эти притязания захватчиков, не имевшие никакого исторического и юридического обоснования. Монастырские власти вели энергичную борьбу за сохранение своей богатой поморской вотчины в составе Русского государства.

Пока длилась переписка между королевскими воеводами и соловецким игуменом, шведское командование подготовило войска к новому наступлению. А. Стюарт решил взять реванш за весеннее поражение и разорить Соловецкий монастырь. Летом 1611 года шведы совершили второй поход к Белому морю, о котором, к сожалению, до нас дошли отрывочные и скудные сведения. Известно лишь, что в июне — июле по рекам и через волоки шведская пехота на судах-лодках выплыла в Белое море, высадилась на островах Кузова, что в 30 верстах западнее Соловков, но напасть на крепость, оберегаемую артиллерией, не отважилась. Простояв вблизи монастыря без всякой пользы для себя до осени, кнехты Стюарта возвратились в свои места.[135] Как и весенний, летний поход шведов в Поморье закончился бесславно.

Весенне-летнее нашествие шведских войск на Поморье заставило Соловецкий монастырь обратиться за помощью в «Совет всей земли», как называлось временное всероссийское правительство, сформированное летом 1611 года при первом ополчении.

Правительство ополчения дало указание своим воеводам вступить в переговоры с Делагерди и просить его не разрешать своим людям, которые стояли в сборе на рубеже, нападать на русский Север и «чинить смуты» между нашими государствами.[136]

Не возлагая больших надежд на словесные увещевания, командование ополчения направило для защиты Поморья воеводу Максима Лихарева и стрелецкого голову Елизария Беседного. 15 августа Лихарев и Беседного явились в Сумский острог с отрядом служилых людей. М. Лихарев приступил к исполнению обязанностей Сумского воеводы. О численности прибывших подкреплений у нас нет сведений. Лихарев и Беседного ставили в известность шведских воевод, что они пришли «со многими… ратными людьми». В этом можно усомниться. Едва ли первое ополчение могло выделить из своего состава многолюдную рать для обороны окраины в то время, когда не была решена главная задача — освобождение от интервентов центра страны и столицы государства.

Какое наставление дал «Совет всей земли» командированным в Сумы воеводам? Об этом можно судить по действиям М. Лихарева и Е. Беседного. Через пять дней после своего прибытия, 20 августа 1611 года, не успев еще узнать «воеводских имен» шведских начальников, против которых они были посланы, Лихарев и Беседного направили своим недругам с гонцом Нежданкой Конюховым грамоту от имени всей русской земли. В письме сообщалось об избрании на русский престол шведского королевича Карлусова сына, и по случаю такого «доброго дела» авторы листа просили шведских воевод не совершать походов в Поморье, унимать своих людей, чтоб они с нашими людьми не воевали «и задору б и смуты промеж государствы никоторыя не чинили». В просьбе воевод состоял весь смысл послания. О своем поступке Лихарев и Беседного тотчас же известили монастырское начальство. Поведение Сумских воевод не должно нас удивить. Командование первого ополчения, волю которого выполняли Лихарев и Беседного, считало, что вести одновременно войну на два фронта — с Польшей и Швецией — Россия в данный момент не в состоянии. Такой же линии придерживалось и земское ополчение К. Минина и Д. Пожарского.

Нам известно, что в наиболее драматические моменты борьбы с польскими захватчиками в первом и втором ополчениях велись разговоры о возможности приглашения на русский престол шведского принца, принимались даже соответствующие решения.[137] Бояре второго ополчения, например, послу Богдану Дубровскому откровенно сказали, что «должны добиться мира и помощи с «той стороны (шведской. — Г.Ф.), так как не могут держаться против войск и Швеции и Польши сразу».[138] Вот почему никто не принимал всерьез приговор об избрании шведского принца на русский престол и не собирался выполнять его. В начале 1613 года, когда Москва, Подмосковье и другие места были очищены от шляхтичей и Михаила Романова избрали русским царем, герцогу Карлу Филиппу, претендовавшему на русский престол, было сказано: «Тово у нас и на уме нет, чтоб нам взяти иноземца на Московское государство, а что мы с вами ссылались из Ярославля, и мы ссылалися для тово, чтобы нам в те поры не помешали, бояся тово, чтобы не пошли в Поморские городы».[139] Совет первого ополчения, разумеется, не мог так откровенно разговаривать со шведами. Внешнеполитическая обстановка лета 1611 года вынуждала его лавировать, проводить линию на разделение врагов России, не давать возможности Польше и Швеции выступить против нашей страны одновременно и единым фронтом.

По мнению командования первого ополчения, Лихареву и Беседного следовало приложить все старания и умение, чтобы заключить мир со Швецией и этим самым обезопасить Север. Имея такие указания Совета рати и нужные полномочия, сумские воеводы обратились к Швеции с предложением о мире и согласии. Со своей стороны они обещали содействовать этому и унять своих ратных людей, которые якобы находятся наготове и ждут сигнала для выступления. В свете всего сказанного становится понятным смысл листа Лихарева и Беседного. Грамоту от 20 августа 1611 года следует рассматривать как ловкий тактический прием, имевший своей целью поссорить Швецию с Польшей, выиграть время, хотя бы на самые тяжелые дни нейтрализовать шведские войска и прекратить их захватнические действия в Поморье.