Трижды судьба - Фриц Лейбер

Спящий что-то пробормотал. Клоули наклонился вплотную к его рту. Лепет и бессвязные слова исходили, казалось, из другого мира.

— ... Генератор изменения времени... вторжение... три дня... мы... предотвратить мероприятия... пока... Тихий, чуть слышный шум, исходящий от двери, заставил Клоули обернуться.

В дверном проеме стояла высокая коренастая фигура Темпельмара.

Темпельмар недоверчиво и враждебно глядел на Клоули.

В следующее мгновение Темпельмар снова овладел собой, его лицо приняло выражение абсолютного спокойствия, и он слегка приподнял брови.

— Ну?

Снова донесся тихий шум.

Клоули отступил на шаг, чтобы одновременно держать в поле зрения обоих.

Конджерли выпрямился и потер ладонью лицо, потом опустил руки, уставившись на Клоули своими маленькими глазками.

— Ну? — спросил он резко. Выражение его лица совсем не подходило к облику человека, только что находившегося в глубоком сне.

В ушах Клоули все еще звучали странные слова, произнесенные во сне Конджерли.

Клоули, растерянно оглядываясь по сторонам, пробормотал извинения.

— Я только что заглянул сюда мимоходом, чтобы еще раз обговорить программу... услышал ваш храп... вошел в дом...

Клоули понял, что не исключено и прямое нападение этих двух мужчин, захвативших его врасплох в фатальной ситуации. И в этот момент он принял окончательное решение.

Он должен отыскать Файрмура.

Глава 8

Торн с опущенной головой и обвисшими плечами скорчился в своей темной камере. Его правая рука все еще была парализована и бессильно висела. На плечи словно давило все здание Черной Звезды, в верхней части которого обитали «они».

Все внутри него было напряжено: он ведь против собственной воли попал в этот мир; его тело не принадлежало ему, а его мысли не могли перемещаться как обычно, по соответствующим каналам.

Но человеческий разум — этот прибор для непрерывных раздумий и мечтаний — неутомим.

Торн продолжал бороться с чужим влиянием, пытаясь привести в порядок свои мысли. Он надеялся выработать какой-нибудь план. В первую очередь нужно было заняться проблемой его возвращения в собственный мир.

Он повторял про себя: нужно использовать разум, присущий ему в Мире-1, чтобы дать имя этому миру с точки зрения Торна-2; да и самому себе не мешало бы присвоить имя и попытаться найти ключ к собственным воспоминаниям. Эти мысли должны натолкнуться на какое-либо решение; эти мысли, миры и Торны не должны потеряться в пустоте.

Если Вселенная-1 и Вселенная-2 — назовем их так — совершенно независимы друг от друга, то между ними не было бы связи ни во времени, ни в пространстве. Они ни близкие, ни далекие.

Между ними существует только мысленная связь идентичных существ, и эта связь проявляется вне любых человеческих понятий.

Транспортировка Торна в Мир-2, видимо, произошла мгновенно, а отсюда логически следовало, что оба мира расположены как бы друг над другом. Трудно определить, какой находится внизу, а какой расположен над ним: все зависит от того, в каком мире находился наблюдатель.

Так близко — и так далеко. В этой дьявольской одинаковости нужно только вырваться из тяжелого сна, а мрак его камеры только усиливал это впечатление. Надо напрячь все душевные силы, чтобы добиться перемещения Торна-1 и Торна-2.

Он попытался сконцентрировать свои мысли, призывая на помощь темную вечность, и найти таким образом какой-то путь следования обратно, но все дороги были блокированы. Торн непроизвольно засомневался: не находится ли Мир-1 лишь в его мечтах, ибо страстное желание бежать из деспотического мира, где царит только горе и угнетение, накладывает определенный отпечаток на психику.

Если и есть какой-то ключ к возвращению в тот желанный мир, то Торн не в состоянии найти его в данный момент.

Дверь камеры открылась, и на пороге появился другой Клоули. На фоне светлой стены коридора выделялись темные фигуры двух охранников в мундирах.

Этот Клоули до последней черточки похож на другого, абсолютное сходство ошеломляющее: Торн чуть не вскочил, чтобы радостно приветствовать приближающуюся фигуру.

В сознании у Торна мелькнула мысль: ведь мысли этого Клоули тоже должны быть идентичны мыслям того, другого Клоули, которого он в их общем мире называл своим лучшим другом.

Как зачарованный Торн уставился в это холодное лицо.

— Считай это комплиментом, — сказал Клоули-2. — Я должен лично передать тебя Слугам Народа. Решение твоей дальнейшей судьбы полностью в их руках. — Он криво усмехнулся, хотя эта тирада не прозвучала злобно.

Выражения лиц тех, кто сопровождал Клоули-2, выдавали их образ жизни: их жизнь прошла в безусловном послушании в течение многих лет. На слова Клоули они совершенно не реагировали.

Торн, медленно поднявшись на ноги, побрел к двери, отдаваясь в руки неизбежной судьбе. Он казался сам себе артистом в незнакомой ему до этого времени роли.

Они шагали вниз по длинному коридору, и оба охранника в мундирах следовали за ним по пятам.

— Ты похож на убогого преступника, совершившего покушение, если позволишь выслушать мою грубую критику, — сказал спустя некоторое время Клоули-2. — Ты абсолютно неуклюже манипулировал моим именем в совершенно неподходящих условиях. Тогда ты ведь выбросил свое оружие на дно ручья. Нет, ты не можешь утверждать, что вел себя достаточно ловко. Боюсь, что одними только своими возгласами ты не удовлетворишь званию опаснейшего саботажника нашего мира. Ну да, возможно, ты был немного сбит с толку.

Торн чувствовал, что за этими словами стоит больше, чем ему показалось вначале. Несомненно, Клоули-2 давно заметил, что с Торном что-то не так, даже пытался выяснить, как обстоит дело сейчас.

Торн был настороже. В темноте своей камеры он принял твердое решение ни при каких обстоятельствах не выдавать, откуда он родом. Возможно, они сочтут его сумасшедшим — данный вывод был бы для него самым приемлемым. Но Торн ясно сознавал: вряд ли стоит на это рассчитывать.

Клоули-2 с любопытством искоса разглядывал его.

— Ты довольно скуп на слова, верно? Я припоминаю, ты на последней нашей встрече упрекал меня, произнося горькие слова, но, может, ты только хотел поколебать мою убежденность, да? Я надеюсь, ты уже понял, что таким своим поведением ничего не добьешься? Но я боюсь, что ты понял это слишком поздно.

Они продолжали идти.

— Ты должен понять, что это ты меня ненавидишь. Я же никого не ненавижу, — Клоули-2 бросил короткий взгляд на лицо Торна и его болтающуюся руку. — О да, я иногда вынужден причинять людям боль, но это зависит не от меня, а от обстоятельств. Идеал, к которому я стремлюсь, — всегда действовать только с учетом обстоятельств и не давать волю чувствам — ни любви, ни ненависти, ни чувству ответственности. Для меня достаточно лишь овладеть положением и ситуацией.