Три недели в Советском Союзе - Александр Абердин

В зале какая-то изрядно подвыпившая дама завопила «Бис», но Сергей даже не моргнул глазом и стал разливать шампанское по бокалам. К их столику подошел тот тип, который приглашал Юлю на танец, и нагло завил:

— Эй, гост из Москвы, спой ещё. Наши дэвушки просят.

Сергей безмятежно улыбнулся и ответил нахалу:

— Твои девушки просят, вот ты им и пой.

— Чито, гордий? — Чуть ли не взревел хачик.

Сергей пружинисто поднялся со стула и резко его одёрнул:

— Не только гордый, но ещё и очень сильный! — После чего чуть-чуть отошел в сторону и немного поддёрнул брюки вверх, после чего, немного отклонившись в сторону, высоко поднял ногу, сделал ею несколько быстрых, ударных движений, а затем быстро встал в вертикальном шпагате, круто развернулся на пятке, вернулся в исходную позицию и громко сказал — Вот когда ты сможешь сделать так и не свернуть себе шею, тогда и подходи ко мне со своими требованиями. — Показав армянину свой кулак, Сергей добавил — Вот этой гирей из мяса и костей я разбиваю семь кирпичей за раз. А ещё я ловлю рукой кобру за шею и она не успевает меня укусить. Ты не кобра, малыш, а потому ступай себе с Богом, не серди меня. Понял?

Армянин стоял, тупо смотрел на Сергея и не сдвигался с места, но он был ему уже не интересен. В это время Марат, невысокий сухощавый мужчина лет пятидесяти, что-то громко и гневно крикнул по-армянски. Верзила немедленно развернулся и чуть ли не бегом бросился к своему столику. Марат подозвал к себе официанта и вскоре тот пришел к их столику с бутылкой коньяка «Юбилейный». Поставив её на стол, официант сказал:

— Вам подарок вон с того стола.

Сергей вежливо поклонился Марату и спросил официанта:

— У вас есть в баре какой-нибудь напиток дороже этого? Желательно импортный. Коньяк, бренди.

Официант как-то испуганно сказал:

— Да, коньяк «Камю» по восемьдесят рублей.

— Алаверды. — Строго сказал Сергей — Отнеси на тот стол мой подарок и скажи дамам и господам за тем столом, что я очень признателен за то, что им понравилось моё пение.

Сергей и Юля продолжили кушать чёрную икру с лавашом, сливочным маслом и шампанским. Ещё через полчаса он попросил принести десерт, а вскоре счёт, цыплят-табака и шампанское. Внимательно просмотрев запись, он кивнул головой, вложил в счёт, согнув его пополам, деньги, после чего добавил десять процентов чаевых, добавил ещё червонец и поблагодарил официанта:

— Большое спасибо, Николай. Завтра мы снова придём к вам ужинать к девяти часам. Закажите, пожалуйста, для нас этот столик, а десять рублей передайте шеф-повару и попросите его найти завтра хорошей баранины для шашлыка. Если её не будет на базе, то пусть купит на рынке, я заплачу.

Нагрузившись шампанским и цыплятами-табака, вручив Юле пузырь с коньяком, он пошел вместе с девушкой к выходу, хотя веселье в ресторане только начало разгораться. Проходя мимо столика, за которым сидел Марат, он негромко сказал:

— Господа, предупредите, пожалуйста, тех пацанов, что шумят в углу, чтобы ко мне не совались. Мне уже доводилось бывать под огнём и если я бью, то всерьёз. Молодые, горячие, выпили, что же теперь из-за этого калеками становиться?

Ему ответил сам Марат:

— Я их уже остудил, дорогой. Пятой дорогой обходить тебя будут. Ничего не бойся.

Сергей улыбнулся, кивнул головой и пошел догонять Юлю. Выйдя из ресторана они сразу же поймали такси и уже через несколько минут были дома. Там Сергей первым делом помог девушке снять пальто, а потом направился на кухню, где положил покупки, сделанные в ресторане, на стол и плотно задёрнул шторы. То же самое он сделал в комнате и только после этого подошел и нежно обнял девушку. Пару минут он стоял молча, а потом сказал, энергично помотав головой:

— Юлечка, я кажется влюбился в тебя. Пойдём пить кофе? Поставь, пожалуйста, чайник, а сброшу с себя пиджак.

Юля ушла на кухню, а Сергей быстро спрятал подальше ноутбук, хотя тот и лежал в сумке, после чего снял пиджак и вышел на балкон покурить. За день его мысли немного улеглись и хотя он так и не понял, как оказался в прошлом, ему здесь уже начало нравиться. Точнее ему очень нравилась та девушка, с которой он познакомился почти за шесть лет до своего рождения. Вот от этого у него по прежнему голова шла кругом. Юле было максимум двадцать пять лет и если прибавить к этому возрасту ещё тридцать четыре года, то в его времени ей было пятьдесят девять лет, а это уже называлось герентофилией, то есть полная клиника по линии Кащенко. Но это только если считать цифирь, на самом же деле Юля была просто обворожительная молодая девушка.

Докурив сигарету, Сергей нашел на балконе глиняный горшок с окаменевшей землёй и торчащим из него прутиком, затолкал её в землю и вернулся в комнату. Юля звякала на кухне посудой. Он озорно улыбнулся, вынул из шкафа видеокамеру, включил её и поставил на полке стенки, которую его квартирная хозяйка почему-то назвала женским именем хельга. Сергей любил снимать на видео свои знакомства с девушками, чтобы потом смотреть вместе с ними это домашнее кино, но всякий раз, расставаясь с ними, стирал эти записи. После этого он достал из дорожной сумки фигурную банку с гранулированным кофе, на которой было призывно написано «Блю маунтин» и пошел с ней на кухню. Та, как и комната, была довольно просторной, да, и дом был старинной постройки, капитальный и основательный. Юля уже упрятала цыплят в холодильник и Сергей, цокая языком, достал их оттуда, поставил большую тарелку на стол и сказал:

— Холодная курица, как утверждают французы, самая лучшая ночная пища для любовников. Хотя это и табака, всё равно курица, а стало быть мы скоро сюда вернёмся. Как там чайник?

— Закипел, Серёжа. — Ответила девушка и увидев в его руке кофе, спросила — Ой, а что это у тебя такое?

Сергей открыл банку, вскрыл предохранительную станиолевую прокладку и вдохнув в себя запах отличного, практически натурального кофе, ответил, блаженно закатив глаза:

— Растворимый кофе, май свит леди Джули. Я когда увидел его, сразу повёлся на название — «Синяя гора». Так называется самый лучший в мире сорт кофе. Его выращивают на Ямайке и я там тоже был. Представляешь, там все молодые парни ходят с такими улётными косичками, но они их не заплетают, а просто сколачивают волосы в длинные колтуны. Дреды называются. Меня это постоянно прикалывало, их же невозможно расчесать. Так, хозяйка сказала мне, что сахар здесь где-то есть.

Сергей нашел сахар и быстро приготовил кофе себе и Юле. «Моккона» не надула. Кофе действительно был великолепный. Понравился он и Юле. Отпив пару глотков, она воскликнула:

— Ой, а вкусно-то как! По-моему даже лучше, чем настоящий чёрный кофе.

— Настоящий чёрный кофе я люблю всё-таки больше, но сам его не умею варить и не знаю в Москве ни одного места, где его варили бы, как положено. — Сказал Сергей — Этот кофе во всяком случае будет ничем не хуже того, что варят в некоторых кофейнях Стамбула. — Помотав головой, он, вдруг, поймал себя на мысли, что вот уже добрых три часа просто понтуется перед девушкой и мелет ей какую-то чушь вместо того, чтобы просто и ясно признаться ей в любви и покрыть её поцелуями с головы до кончиков пальцев на ногах, а потому воскликнул — Юлечка, да, что же я говорю тебе такие глупости! Извини, девочка, но я больше не в силах сдерживать себя. — Он вскочил со стула и подхватил девушку на руки, а та обвила его шею руками — Юля, Юля, Юлечка, если бы ты только знала, как долго я шел к тебе. Я люблю тебя моё солнышко. Я влюбился в тебя тотчас, как только увидел в той китайской беседке, хотя едва мог тебя разглядеть. Твои волосы горели на солнце, как золото и их огненное сияние сразу же сделалось для меня самой яркой путеводной звездой. Юлечка, любимая, я бежал к тебе так, как не бегал даже тогда, когда нужно было прикрыть взвод в бою, зайдя чехам во фланг. Я бежал и боялся, что когда прибегу туда, то тебя там не окажется, хотя и понимал, что ты можешь уйти из той беседке идя ко мне навстречу, но я всё равно боялся. Вдруг ты возьмёшь и улетишь. Знаешь, Юлечка, когда я отправился на прогулку в Цветник, то шел туда только с одной целью, найти себе симпатичную молодую женщину на ночь. Мне попадались навстречу какие-то курортницы, но это были дамы в возрасте глубок за тридцать. Когда я бежал к тебе, то тоже думал именно об этом, ещё не понимая, что влюбился в тебя. Когда же я увидел тебя, заговорил с тобой, мне ещё хотелось лишь закрутить с тобой роман, но с каждой минутой меня постепенно, неотвратимо захватывал водоворот любви. Любви к тебе, Юлечка. Мне хотелось быть с тобой галантным и раскованным, но не наглым. Сильным и уверенным в себе, но не борзым от своей крутизны. Поверь, я действительно такой, каким, возможно, кажусь тебе, но не это главное. Самое главное заключается в том, моё солнышко, что с каждой новой секундой, что мы были в этот вечер вместе, я любил тебя всё больше и больше. Вчера вечером я подвёз свою подружку, с которой живу вот уже полтора года, к дому её родителей. Мы с ней поссорились, а сегодня вечером я уже не могу вспомнить её лица. Ты вытеснила собой всех женщин, которые у меня только были когда-то и теперь я люблю только одну тебя, Юлечка.