Факультет патологии - Александр Минчин

Он улыбнулся. А я шел и думал, неужели у него нет слабого места. Как точка разбивания у пуленепробиваемого стекла, критическая точка раскалывания. Не может быть, такое место есть у всякого. Но как ее нащупать?

– Я слышал, что те, кто ходит в секции и в них занимается, получают зачет автоматически, и им не надо ходить на занятия?

– Но ты ведь не ходил.

– Но у вас нет такой секции.

– Какой?

– Волейбольной.

– А ты что, умеешь играть?

– Да, у меня первый взрослый по этому виду спорта.

– Когда же ты успел, молодой такой?

– Играл за сборную города у себя. В «Динамо» тренировался.

– Молодец, а я и не знал, что ты спортивный мальчик. Да, секции у нас нет на факультете, секций вообще мало. Жалко.

И тут я ляпнул:

– А хотите, я вам создам волейбольную команду на факультете?

– То есть?

– Сделаю команду, оттренирую и выставим на соревнования.

– И сам играть будешь?

– Конечно, я обожаю волейбол.

– Ты серьезно об этом говоришь?

– Абсолютно!

Вот оно! Нашлось слабое место. То-то же, а я думал, что в мире уже правят не умные, а… физкультурные, и ума больше не надо. А работать надо не ногами, а мыслью, словом работать надо. Управляя.

Ему нужна была зачем-то команда. Он ухватился за нее, и с этого момента командующим стал я.

Хотя еще за мгновение до этого казалось, что, правда: не справиться, не перескочить этого буйвола стройного вида.

– Что тебе для этого нужно, Саша?

О, вот я уже и «Саша» стал, а я думал, он не помнит, как меня зовут.

Теперь командовал я. Парадом, и я хотел им насладиться:

– Зал, расписание, мячей пять-шесть, хороших только, а не нашего, советского производства. Польских, например, золотистых таких, охряного цвета.

– Еще?

– Человек пятнадцать ребят, чтобы имели хоть какое-то понятие о волейболе.

– Да ты что! Где ж это я тебе наберу в педагогическом институте, к тому же на филологическом факультете, столько ребят, да еще нормальных, то есть здоровых. Да еще с понятием о волейболе.

– Хорошо, десять, – согласился я. (Я соглашался.) Он и этой цифре ужаснулся. Не был уверен, что найдет столько нормальных на нашем факультете.

– Когда ты начнешь? Розыгрыш института в ноябре.

– С первого сентября нового учебного года.

– Успеешь создать команду?

– Попробую, я ведь не волшебник.

– Но сам-то играть будешь хорошо? Не опустив рукава, лишь бы отделаться?

– Я никогда не играл плохо, всегда выходил на площадку, чтобы побеждать! И как так можно говорить, вы ведь даже не видели, как я играю. – Я завелся. – Зверею перед подачей мяча. Бьюсь, не отдыхая, до последнего удара.

Я актер тоже. Как и Ирка, только другого амплуа. Но от нее мне многое уже передавалось. Она лучше знала эту сцену жизни – институт.

– Ну хорошо, успокойся, я верю тебе. Ты такой легковозбудимый, – говорит он, удивляясь.

– Это чисто нервное, – отвечаю я.

– Теперь, кого я могу дать тебе в команду. Ты будешь на третьем курсе…

– Если буду, – вставил я.

– Постараешься. – Он улыбнулся. – Естественно, со старших курсов, где нет физкультуры, никто не подумает ходить и играть. Следовательно, я могу дать ребят только с первого или второго курса, чтобы они ходили к тебе заниматься вместо меня: ты будешь вести табель, отмечать их посещения, и от тебя будет зависеть, поставлю я им зачет или нет.

Это мне понравилось – из просителя в даватели.

– Только отнесись к этому серьезно.

– Обязательно, – о моем зачете речи уже не шло, но я догадывался.

– Не жди, что придут к тебе мастера спорта, скорее всего они играть не умеют. Но ты научишь. – (Интересно, как это он себе представлял, – я не догадывался.) Никто не говорит, чтобы они играли, как ты, но нужна команда, какая бы она ни была, это не важно, зато факультетская. А значит, ведется какая-то спортивная работа на факультете.

Вот что ему было нужно. Но я догадывался, у меня умная головка.

– Капитаном, естественно, я назначаю тебя.

– А?..

– Ну, команды. Ты ее и тренировать будешь.

– А-а, спасибо за доверие. Мы подошли к метро.

– Теперь так: в понедельник подъезжай к двенадцати дня, и мы обговорим условия твоего зачета.

– Они новые будут?.. – Я скромно опустил глаза.

– Скорее всего да. – Он улыбнулся. Однако не легко мужик сдается: я думал, сразу мне на шею бросится.

– Так как насчет пива? – Я не верил ему, думал, не хочет со мной запанибрата – дистанция. Она не только в беге, она и в жизни важна…

– Я, правда, не пью, спасибо. Ну, до понедельника.

Расстались мы, как первые друзья, которые были когда-то последние.

Естественно, никакой команды ему я создавать не собирался.

В субботу мы встретились в стенах института. Это у вас суббота выходной, а у нас учеба. Ирка даже вся засияла, когда увидела меня:

– Тебя почему целую неделю не было?

– Она аж вся извелась, – вставил Юстинов.

– На стадионе бегом занимался, – ответил я.

– Как это? – спросил Боб. И тут я начал им рассказывать о Пенисе: вся компания полегла. Кроме Юстинова.

– Ты, кстати, особо не радуйся, – сказал он, – так как на следующий год собираются вроде ввести физкультуру в течение всего третьего курса и два зачета.

– Тогда мы все будем зависеть от тебя, – сказал Боб. – Ты у нас бо-оль-шой человек будешь, Сашка!

Все опять засмеялись, не смеялся только Юстинов, он никогда чужому не смеялся, а смеялся только своему.

Он начал:

– Хорошо, что ты появился, а то твой лучший друг Ирка была уже близка к коме. Боялись, не выживет.

Ирка подарила мне лучезарную улыбку.

– Боб, пошли пиво пить, угощаю, – сказал Юстинов.

– С удовольствием, – согласился Боб. – Саш, ты пойдешь?

– Нет, спасибо, после пяти дней кросса, безостановочного, мне нужна передышка.

– Так, – сказал Юстинов, – а Ирке после последней выходки категорически запрещается.

– Ну, Андрюшенька.

– Я кому сказал, Ира!

– А я и не люблю это пиво, к тому же мне надо поговорить с Санечкой. – Она невинно посмотрела на меня.

– Прекрасно, – сказал Юстинов, – смотри только, заделает она тебя. И не такие храбрецы попадались, и то уделывала.

– А мы с ней ничего такого не собираемся делать, чтобы она меня уделывала… – мне было весело.

– Да, – сказал он, – а жаль, я бы тебе ее даром отдал, вот сейчас прямо!

Вся компания полегла. Юстинову это нравилось. Он улыбнулся.

– Спасибо, – сказал я. – Но не надо.

– Обижаешь, Саш. Как у вас там на Кавказе говорят: прямо в сердце плюешь, такую девушку предлагаю. Ирка, пошла бы к нему?!

– Конечно, Андрюшенька. Да он не хочет, я уже предлагала.

Боб по перилам покатился.

– Ты видишь. Боб, Ирка не теряет времени зря, я же тебе говорил, что она профессионалка-блядь, только прикидывается, что девственница.

И вся компания со смехом ушла.

– Санечка, – Ирка уже висела на руке у меня, – ты мне расскажешь еще, я целую неделю ждала? Ты же обещал.

– Что, Ир?

– Ну, про противозачаточные средства и как предохраняться.

– А что тебе рассказать?

– Все-все, что ты знаешь, мне так интересно. – Она действительно была очень заинтересована.

В это время в аудитории шла лекция. А я начал свою, из области очень далекой от той, по которой шла лекция. Та называлась «Русская литература XIX века», моя называлась «Гинекология и предохраняющие средства XX века» (Общий курс для незнающих).

– Ну, что такое гинекология и женские половые органы, я думаю, тебе известно, ты имеешь представление или видела. Они есть у самой тебя, поэтому я не буду на них останавливаться. Однако их надо предохранять, я думаю, тебе это тоже уже известно. Предохранять – я не имею в виду личную гигиену, а от проникновения в них мужского члена.

Ирка улыбается.

– И даже это не совсем правильно – не от него, а от того, что из него выливается и внутри у тебя (или любой другой) быстро передвигается, расползается и разливается. То, что двигатель всего мира, создатель и вершитель судеб людских, пик всего человечества: ненавистный и прекрасный сперматозоид! – или ее величество – сперма.

Ирке нравилась такая лекция.

Но дальше я ушел в серьезный материал.

– Все предохраняющие средства (в медицине так называемые контрацептивы) делятся на три вида: механические, химические и комбинированные.

– Комбинированные, это когда механические и химические вместе, – сказала Ирка.

– Умничка, – улыбнулся я. – К механическим средствам относятся: шеечные колпачки, они бывают разные, колпачок Кафка, Менсинга, Миспа, Френша и так далее, надеваются пальцами на влагалищную часть шейки матки и подбираются точно по размеру самой шейки.

– А я не знаю моего размера.

– Да подожди, я тебе еще ничего не предлагаю. – А также к механическим средствам относятся пессарии, всякие петли и спирали, это уже внутриматочные средства и вводятся они внутрь матки непосредственно.

– Так она же маленькая?