Анжелика. Тени и свет Парижа - Анн Голон

Но кто бы осмелился подумать, что подданные королевства тюнов жили в праздности? Что им все так легко давалось?

Красавчик — разве не натерпелся он горя со своим батальоном проституток, которые, конечно, приносили ему изрядный доход, но чьи ссоры он вынужден был постоянно усмирять? Ему приходилось еще и воровать наряды, необходимые для их уличного ремесла!

Пион, Гобер, другие мошенники и ворюги — как трудно порой обнаружить холодной ночью редкую добычу!

Ради какого-то сорванного плаща столько долгих часов ожидания, столько криков и шума!..

А пускать изо рта мыльные пузыри, изображая «припадочного», кататься по земле в кругу глупых зевак — думаете, это весело?

И главное, что в конце пути ждет лишь одинокая смерть где-нибудь в прибрежных камышах или, что еще хуже, пытки в тюрьмах Шатле, пытки, от которых рвутся сухожилия и глаза вылезают из орбит, и, наконец, виселица на Гревской площади. Виселица, которая станет концом всему, ведь недаром в королевстве тюнов ее окрестили «Обитель Утоли-мои-печали».

Между тем, защищенная в королевстве тюнов покровительством Весельчака и дружбой с Деревянным Задом, Анжелика наслаждалась свободной и размеренной жизнью.

Она считалась неприкосновенной. Став подругой бандита, Анжелика заплатила сполна. Законы воровского мира суровы. Все знали, что ревность Весельчака беспощадна, и поэтому Анжелика даже глубокой ночью могла совершенно спокойно находиться рядом с такими жестокими и опасными людьми, как Пион или Гобер: они бы никогда не позволили себе ни малейшей двусмысленности. И какие бы желания она у них ни вызывала, пока главарь не снял запрет, Маркиза Ангелов принадлежала только ему.

Таким образом, жизнь Анжелики, с виду весьма убогая, делилась на долгие часы сна, подавленности и бесцельных прогулок по Парижу. Для нее всегда находилась какая-нибудь еда, а в Нельской башне ее ждал огонь очага.

Молодая женщина могла бы хорошо одеваться, ведь порой грабители приносили роскошные туалеты, благоухающие ирисом и лавандой, но она утратила вкус к нарядам. Анжелика по-прежнему носила одежду из коричневой саржи, с сильно истрепавшейся юбкой. Все тот же чепец прикрывал ее волосы. Новым было только то, что Полька подарила Маркизе специальный пояс, чтобы прятать свой нож под корсажем.

— Хочешь, я научу тебя обращаться с ножом? — предложила бывшая любовница Николя.

После сцены с оловянным горшком и зарезанным стражником они стали испытывать друг к другу чувство уважения, едва ли не дружбу.

Анжелика редко выходила на улицу при свете дня и почти не удалялась от башни. Инстинктивно она подстроилась под ритм жизни своих товарищей, которым законопослушные горожане — торговцы и стражники, по молчаливому согласию, уступили ночь.

Однажды Магистр во второй раз увлек с собой Маркизу Ангелов на прогулку. Старик сказал Анжелике, что лишь ей одной он может доверить тайну своей жизни, которой угрожает опасность, и что если с ним приключится несчастье, он хотел бы, чтобы она знала ВСЕ.

На сей раз они удалились от Нельской башни и пересекли несколько мостов. Постепенно трагическое настроение спутника сменилось детской радостью, и Магистр заявил, что хочет удивить Анжелику. Стояла темная ночь, та, которую особенно любят преступники: непроглядный мрак, лишь иногда прорезаемый светом месяца, мелькавшего между облаками.

Анжелика действительно удивилась, но отнюдь не из-за старика. Оглядевшись, взволнованная женщина поняла, что она оказалась посередине моста Нотр-Дам; когда-то она наблюдала, как его украшают к торжественному въезду короля в Париж. Магистр хотел показать своей спутнице одного из королей Франции, чьи позолоченные бюсты были расставлены по обеим сторонам улицы, начиная с Фарамона, считающегося первым вождем франков, и заканчивая Людовиком XIV, который проехал по мосту через несколько дней после того, как его украсили. Эти бюсты так и остались на мосту, вместе с кариатидами, держащими цветы и плоды.

Магистр принес с собой фонарь и теперь зажег его. На улице уже горело несколько масляных ламп, озарявших слабым сиянием ночной мрак. Старик заявил, что по ночам это место тщательно охраняется, чтобы о самом прекрасном мосте Парижа, да и всего мира, не пошло дурной славы. Через определенные промежутки времени здесь проходят два стражника из Шатле.

— Вот он, — благоговейно произнес Магистр, — вот тот человек, кто является причиной моего смертного приговора. Дагобер II.

Он замолчал, и в удручающей тишине Анжелика, стремясь вернуть старика к действительности, спросила:

— Это тот, кто был в могиле?

Магистр подскочил, как оскорбленный экзаменатор, получивший неверный ответ ученика.

— Да нет же! Там в могиле лежал Хильдерик I собственной персоной, сын Хлодвига I Великого.[14]

— Тогда почему вы говорите, что причиной вашего смертного приговора является Дагобер II?

— Потому что я хотел вернуть его на прежнее место. Я поместил его среди королей Франции, на место, которое принадлежало ему по праву. После долгих лет поисков я обнаружил доказательства его существования, его правления. Дагобер, убитый король… исчезнувший… стертый из памяти.

Магистр прервал свою речь и с беспокойством огляделся вокруг.

— Сматываемся! Идет стража.

Вскоре они оказались в окрестностях Нельской башни. Тогда Магистр вновь обратился к Анжелике:

— Запомни, где он находится. Это тот, что прямо под домом с номером 26, выбитым золотыми цифрами.

Магистр завел спутницу в соседний темный переулок, где его бдительный взор не заметил ни одного стражника, и заговорил вполголоса:

— Сейчас твой мозг затуманен несчастьем, но у тебя цепкая память, и серьезные вещи ты воспринимаешь всерьез. Не забудь того, о чем я тебе рассказал, когда вырвешься из воровского братства.

— Николя говорит, что из воровского мира уйти невозможно.

— Для тех, кому не за что больше бороться. Это — болото, оно засасывает, и ты погибаешь. Если не от голода, то от неприспособленности к жизни на самом дне. Но для иных это — дно, темная нора, укромное местечко, где враги даже и не подумают их искать.

— Кому придет в голову идея прятаться среди таких ужасов?

— Ну, например, тебе. Хо! Хи! Или мне… А может, тем землекопам, что украли двух золотых пчел. Хи-хи!

Бессвязность речей Магистра, которые он старался произносить уверенным тоном преподавателя, забавляла Анжелику. Против своей воли она слушала очень внимательно, стараясь понять, о чем старик говорит. Ведь он был Магистром, и старался оправдать это звание: магистр, учитель, мэтр — обычно так называли преподавателей из Университета, не высшего, но и не низшего ранга, таких, кто преподавал все понемножку или повторял один и тот же курс. Мэтры не считались знатоками какой-либо отдельной науки, и их не относили к ученым.