Евангелие огня - Мишель Фейбер

— Это я уже заметил, — ответил он. Номер, при всей его величине, попахивал сексом — Тео дважды кончил ночью, да еще разок утром. Предусмотрительная Дженнифер и презервативы с собой прихватила.

— Ты очень заботлива, — прибавил он.

— О, я тоже люблю этот альбом, — сказала она. — Да и настроение у меня для того, чтобы послушать его еще раз, было самое подходящее.

Она вытерла о простыню испачканные в масле пальцы, взяла конверт диска, и, поскольку это был «Диждипак», отпив кофе, раскрыла его, как миниатюрную книгу. Колтрейн в безупречном, как и всегда, сиреневатом костюме, смотрел из полусвета-полумглы вверх — прямой, готовый поднести к губам саксофон.

— Ты по-прежнему номер один, — сказала Дженнифер.

Тео не понял, к кому она обращается — к нему или к Колтрейну.

— В «Нью-Йорк Таймс», — прибавила она. — Вторая неделя продажи.

— Как ты узнала?

— Проверила электронную почту, когда диск вставляла.

— А я и не заметил. Наверное, ты проделала это, когда я моргнул.

— Да, я девушка быстрая, — отозвалась она — прозаично, так, точно это было частью ее работы.

Тео просмотрел два письма, помещенных на поднос кем-то из отельной обслуги. Оба были от литературных агентов. Одна, прежде чем изложить свое предложение, поприветствовала Тео на современном арамейском — Šlama ‘loxun!. Старательная девушка, надо отдать ей должное. Звали ее Зара Обатунде и была она, судя по письму, совсем молоденькой.

— Судя по письму, совсем молоденькая, верно? — заметила Дженнифер. Смотрела она в сторону и как ей удалось прочесть письмо мисс Обатунде, Тео понять не смог.

— Да, — согласился он.

— Ты таких еще много получишь, — пообещала она.

Тео прочитал второе послание, поступившее от Мартина Ф. Салати, агента, который за время турне прислал ему уже три письма.

— Этого я знаю, — сообщила Дженнифер. — Марти Салати. Очень хорош. Профессионал.

— Может, мне действительно нужен агент.

— С агентом ты малость запоздал, — и она повела по воздуху тонкой рукой, совсем как благословляющий паству священник. Тео не сразу понял, что Дженнифер изобразила подписание договора.

— Так или иначе, — продолжала Дженнифер, — это уже не имеет значения. Ты свое дело сделал, Тео, и здорово сделал. По-моему, до тебя еще не дошло, что происходит с твоей книгой. Ты, скажем так, поднялся на уровень, которого достигают очень не многие. Ты… — она примолкла, подыскивая правильные слова, — уже там.

И она ткнула пальцем в потолок. Простыня опять соскользнула с ее голых грудей.

Тео кусочком хлеба собрал с тарелки остатки желтка. Сакс Колтрейна и барабаны Рашида Али метались по люксу для новобрачных, гоняя друг дружку по стенам, по потолку, загоняя под шторы и на балкон и выскакивая с него во влажное небо Балтимора.

Тео Балтимор понравился. Город этот считался очень опасным, но ему он понравился. И отель «Харборфронт» в особенности. До начала 1970-х здесь стоял кишевший крысами банановый склад, а затем выросла сверкающая цитадель роскошных номеров. Но при этом штат ее носа не задирал, все были очень милы с Тео, очень непринужденны. Ну, если не считать той сумасшедшей уборщицы-филиппинки, которая вчера обругала его на ломаном английском, плача и потрясая шваброй. Тео надеялся, что ее за это не выгонят. Нелюбовь к книге — не преступление, к тому же, «Пятое Евангелие» уже две недели подряд занимало первую строку списка бестселлеров, и Тео мог позволить себе всепрощение.

— Когда я должен сесть на филадельфийский поезд? — спросил он у Дженнифер.

— В двенадцать тридцать пять, — мгновенно ответила она. — Но, если хочешь, мы можем отправить тебя трехчасовым самолетом. Твое выступление в «Границах» раньше восьми тридцати не начнется.

— Я бы, пожалуй, побродил немного по городу.

— Если тебе что-то нужно, могу доставить это сюда, — сказала она.

— Спасибо, но мне хочется малость размять ноги.

Она погладила его сквозь простыню по бедру:

— Ммм, это у тебя хорошо получается.

«Звездные края» добрались до титульной композиции и споткнулись, создав впечатление цифровой икоты. Сакс Колтрейна несколько раз с пулеметной быстротой повторил одну и ту же ноту, затем двинулся дальше.

— Это моя любимая царапинка, — сказала Дженнифер. — Фантастика.

— Да, но теперь, когда Алиса Колтрейн умерла, они могли бы исправить название альбома, тебе не кажется?

Он и сам не поверил тому, что решился испытать ее вот так: Мередит, услышав подобный вопрос, просто вытаращила бы глаза. Однако за последнюю пару недель жизнь Тео переменилась настолько сильно, что он начал относиться к своей удивительной удачливости с некоторым недоверием. И, если уж говорить об удачливости, Дженнифер стала своего рода последней соломинкой. Ты приезжаешь в очередной город твоего турне, тебя знакомят с очередной представительницей «Элизиума», и та оказывается не обычной сопровождающей автора, не мелкой, ничего толком не знающей сошкой, но старшим редактором — мало того, она прекрасна, умна, любит джаз и через несколько часов залезает в твою постель. И чтобы она, сверх всего этого, была еще и au fait[7] насчет спорного названия «Звездных краев» Джона Колтрейна, — это казалось почти невероятным.

— Не знаю, — ответила Дженнифер. — Так ли уж важно, называется он «Звездными краями» или «Венерой»? Никому же не известно, как назвал бы его Джон, если бы не умер.

— «Венерой», поспорить готов, — сказал Тео. — Хотя он, может быть, альбома и выпускать-то не стал бы.

— Ну, значит, надо сказать спасибо Алисе, — сказала Дженнифер. — Она его выпустила, тебе он нравится, мне тоже, все довольны, так?

— Хмм, — отозвался Тео. — Я никогда не был уверен в правильности наложения струнных.

А вот это было чистым враньем, как раз струнные-то Тео всегда и любил. Какого черта он взялся теперь разыгрывать адвоката дьявола?

— Разбрасывать струнные и индийские инструменты по всей фонограмме, записанной в оригинале четырьмя музыкантами… не знаю.

— Джон и Алиса были партнерами, — напомнила ему Дженнифер. — В любви и в искусстве. И, кстати, он неизменно поддерживал ее на все сто процентов.

Тео откинулся на подушку. Ему уже расхотелось спаринговаться с ней, а может, она просто выдержала проверку.

— Ладно. Я думаю, самым правильным было бы выпустить этот диск, дополнив его другим, бонусным — с оригиналами записей. Тогда каждый смог бы выбрать, что ему больше по вкусу.

— Конечно, — согласилась она. — Максимум выбора. Это всегда хорошо.

Тео вылез из постели и направился к джакузи, но по пути передумал, свернул к кабинке душа, заперся в ней и открыл краны.

 Струи горячей воды, вот все, что ему требовалось. Он постоял пару минут, позволяя ей стекать по его лицу. Потом вскрыл пакетик дарового шампуня и намылил волосы, отметив, как и всегда, найденную мыльными пальцами лысинку. Втер очистительную пену в свой волосатый живот, отметив, как и всегда, полное отсутствие того, что в посвященных здоровому образу жизни журналах именуется «прессом». Он — самый что ни на есть средний мужчина со средними недостатками. Зато Дженнифер — женщина класса «А», приобретающая, обнажаясь, еще даже большие, чем в одетом виде, стройность и совершенство. Вот это и дает человеку бестселлер номер один. Это он и приобретает вместе с деньгами.

— Не надо покупать мне билет на самолет, — сказал он ей через несколько минут, уже вытираясь. — Мне нужна всего-навсего недолгая прогулка. Может быть, получасовая. Погреюсь на солнышке, поглазею на прохожих. И к полудню буду готов сесть на поезд.

Пока он стоял под душем, Дженнифер времени зря не теряла. Волосы ее были уже тщательно расчесаны, на губах поблескивала помада, тело обтягивала узкая юбка, а вдобавок к ней — свежая белая блузка и замшевая куртка. На экране ноутбука светился список почтовых сообщений, «Звездные края» доигрались до конца.

— Я пойду с тобой, — сказала она.

— Да ну, зачем тебе лишняя морока?

— Доставь мне такое удовольствие, ладно? Ты мне нравишься и моя работа тоже, а она требует позаботиться о том, чтобы ты добрался до Филадельфии целым и невредимым.

Тео поддернул трусы, с привычным смущением отметив, что их резинка подчеркивает его выпирающее брюшко.

— Да я, может, и не хочу туда добираться, — сказал он. — Эти мои выступления перед публикой с каждым днем становятся все более ненужными, разве нет? Книга пользуется огромным успехом. Все про нее уже знают, а кто не знает, так или иначе услышит о ней, независимо от того, выступлю я, не выступлю. Так что… давай притворимся, — ну, то есть, делать я этого не стану, — но давай притворимся, что я забрел в балтиморский бар, надрался и опоздал на выступление в Филадельфии. Что от этого изменится?