Летний остров - Кристин Ханна

Руби раздвинула занавес и вышла на сцену, улыбаясь по мере сил. Яркий свет софитов слепил глаза, но она старалась не щуриться. Оставалось только надеяться, что она не свалится со сцены.

Руби подошла к микрофону и стала снимать его со стойки. Микрофон издал шипение и треск. Она бодро улыбнулась и начала:

— Приятно видеть, что я не единственная, кто смог прийти на ток-шоу в середине дня. Мне-то, конечно, прийти было не трудно, меня вчера уволили. Выгнали из одного говенного модного ресторана, который я не буду называть, но чье название звучит очень похоже на «Хэш-хаус Ирмы». Я даже не стану вам рассказывать, что там подают клиентам.

По рядам зрителей пробежал смешок.

— Честно говоря, раз уж они меня уволили, я рада, что это случилось в четверг. Пятница — день, когда можно есть сколько влезет, и, поверьте моему слову, публика понимает это буквально. Заведение Ирмы — единственный ресторан в Лос-Анджелесе, где на каждом столике стоит дефибриллятор. Чего изволите — кетчупа? Горчицы? Массаж сердца? — Она пожертвовала секундой своего времени ради эффектной паузы. — Вы понимаете, что я имею в виду: на дворе двадцать первый век. Я все время твержу людям: ради Бога, ешьте же фрукты!

На этот раз смех был громче и звучал дольше, что придало Руби уверенности. Она усмехнулась и продолжила, оставив лучшие шутки — про мать — под конец.

Закончив свое короткое выступление, она отошла от микрофона. Раздались аплодисменты, и под эти благословенные звуки к ней направился Джо Кокран. Он улыбался. «Хороший знак», — отметила про себя Руби.

Он положил руку ей на плечо и повернул лицом к зрителям.

— Вы познакомились с очень забавной Руби Бридж. А теперь давайте познакомимся с остальными участниками сегодняшнего шоу. Встречайте — Эльза Пайн, психолог, специалист но семейным проблемам, автор бестселлера «Пагубное влияние родителей», и конгрессмен из Алабамы Сэнфорд Тайрел.

Эльза и Сэнфорд вышли на сцену. Рядом они выглядели довольно комично — как карандаш и мяч для регби. Они старались не смотреть друг на друга.

Джо хлопнул в ладоши:

— Начинаем!

Гости прошли вслед за ведущим к обитым кожей стульям, расставленным на сцене в соответствии с замыслом авторов.

Джо занял центральное место, посмотрел на зрителей и улыбнулся:

— Не знаю, как вы, но меня уже тошнит от того, как наша система правосудия обходится с преступниками. Стоит открыть газету, и обязательно наткнешься на статью об очередном психопате, который убил маленькую девочку и вышел сухим из воды только потому, что суд его пожалел. Да-да, пожалел его. А о несчастных жертвах кто-нибудь подумал?

— Полно, Джо. — Эльза подалась вперед, прищурив глаза за круглыми стеклами солидных очков. Она была настолько тощая, что Руби удивилась, как ей удается набрать воздух в легкие, не сломавшись при этом пополам. — Преступниками не рождаются, ими становятся. Думаю, необходимо учитывать, что с некоторыми людьми в детстве родители обращались настолько жестоко, что те разучились отличать добро от зла.

Красное лицо конгрессмена сморщилось в усмешке «старого доброго парня».

— Дамочка, эк вас занесло — как норовистую кобылку.

Руби, глядя в зал, нахмурилась и заговорщически прошептала зрителям:

— Он правда назвал ее кобылой или мне послышалось?

Раздался смех, на который Эльза не обратила внимания.

— Вам не послышалось. Конгрессмен…

— Просто Сэнфорд, — перебил ее Тайрсл, растянув свое имя чуть ли не до четырех слогов. — Сочувствие является критерием человечности общества.

— А как насчет сочувствия к родственникам жертв? — спросил Джо. — Или вы, либералы, хотите, чтобы мы сочувствовали только убийцам? — Он повернулся к Руби: — Вы наверняка кое-что знаете о дурном влиянии родителей. Скажите, во всем ли, что в вашей жизни пошло не так, виновата ваша мать?

Эльза кивнула:

— Да, Руби, вы, как никто другой, понимаете, сколь глубокую рану может нанести ребенку родитель. Я имею в виду, что ваша мать — ярая защитница брака, она очень красиво рассуждает о святости брачных обетов…

— Как и Билл Клинтон, — рассмеялась Руби.

Но смех зрителей не сбил Эльзу с мысли.

— Вероятно, вы единственная во всей Америке, кого не удивила статья в сегодняшней «Тэтлер».

Руби нахмурилась:

— Я не читаю таблоиды.

По залу пробежал шепоток, заскрипели стулья. Бодрая улыбка Джо несколько потускнела. Он быстро покосился на женщину-птицу, стоявшую за кулисами у самой сцены, потом наклонился к Руби:

— Вы не читали сегодняшний «Тэтлер»?

— Руби стало не по себе.

— А что, это теперь считается преступлением?

Джо наклонился, и Руби только сейчас заметила, что на полу под его стулом лежит свернутая газета. Подняв, он передал ее Руби.

— Жаль. Предполагалось, что вы знаете.

Стало тихо, и Руби ощутила внезапное напряжение в зале — так бывает в баре перед началом драки. Она взяла у Джо газету и развернула. Сначала ей бросился в глаза заголовок: «Она поднимает не только дух». Руби улыбнулась, удивляясь, как такой заголовок пропустили. И только потом увидела фотографии.

Это был нечеткий, крупнозернистый снимок обнаженных мужчины и женщины. Их тела переплелись, и, хотя редакторы наклеили на самые интимные места черные полоски, не оставалось сомнений в том, что происходит и что за женщина изображена на снимке.

Руби беспомощно посмотрела на окружавшие се лица. Перед глазами все расплывалось. Вот в фокусе оказалось лицо Джо. Он походил на собаку, почуявшую след. Психолог задумчиво хмурилась. Они пытались представить ее боль.

Руби с отвращением отшвырнула газету, та упала на пол с глухим шлепком.

— Это урок всем женщинам. Когда любовник говорит вам: «Детка, только один кадр, только для нас», — не слушайте его, а поскорее прикрывайте свою голую задницу и бегите.

Эльза подалась вперед:

— Что вы почувствовали, когда увидели…

Джо поднял руки:

— Мы отклоняемся от темы. Вопрос в том, насколько мы повинны в собственных прегрешениях и ошибках? Дает ли плохой родитель своему отпрыску зеленый свет на совершение преступления?

— В этой стране стали слишком часто оправдывать всяких извращенцев, — сказал конгрессмен, избегая встречаться взглядом с Руби. — Всякий раз, когда какой-нибудь псих натворит дел, мы судим его мать. Это несправедливо.

— Вот именно! — воскликнул Джо. — Если родители обращались с тобой паршиво — очень жаль, но, если ты совершил преступление, будь любезен, мотай срок.

Руби застыла. Ее мнения никто не спрашивал, да она и не представляла, что сказать, понимая, что зрители получили именно то, что ждали, — се реакцию. Ее удивление для них — самый большой подарок. Завтра это опишут во всех статьях о передаче. В глазах всей Америки, от одного океана до другого, она будет выглядеть идиоткой.