Серебряный Вихор - Джон Майерс

Голиаса его слова не испугали.

— С каких это пор щедрые дарители колец — такие, как Бродир Хардсарк, — прогоняют скальдов?

— А, ты тот самый Видсид! Или выдаешь себя за него? Но это мы скоро проверим.

Смягчившись по отношению к Голиасу, он всю свою ярость перенес на меня.

— А что ты скажешь, Серебряный Вихор — или как там тебя?

— Я видел его в сражении, — сообщил Голиас. Он тронул белую прядь волос, по которой дал мне прозвище. — Посмотри, это знак Одина. Вот такие воины тебе и нужны.

— А я видел немало верзил, от которых толку не больше, чем от дохлого пса.

Бродир положил ладонь мне на спину, как если бы оценивал на ярмарке скот.

Я был слишком раздражен, чтобы вести себя осторожно.

— Послушайте, мистер Хардсарк, — заявил я, — я ничего у вас для себя не прошу. Свой проезд я отработаю: посадите меня на весла и убедитесь собственными глазами.

Похоже, мои слова удовлетворили Бродира, однако он взглянул на меня предостерегающе.

— А ты справишься?

— Что-что, а грести мне приходилось, — буркнул я сердито. — В Висконсине я сидел на веслах три года, а в Паукипси мы дважды заткнули всех соперников за пояс.

— Именно там! — поддакнул Голиас, хотя навряд ли слышал об этом городишке, ведь даже о Чикаго он ничего не знал. — Вот тебе еще один гребец, Бродир.

Бродир, по-видимому, сменил гнев на милость, но все еще сохранял непримиримый вид. Он обернулся к своим спутникам.

— Посадите его так, чтобы я мог его отсюда видеть, — распорядился он.

На каждом весле сидело по паре гребцов. Крайний гребец пропустил меня: мне надлежало быть вторым. Заняв свое место, я оглянулся на тридцать весел, которыми мы будем задавать ход. И больше по сторонам уже не смотрел, не сводя глаз со своего напарника, белобрысого детины со шрамом на плече.

Дружинник, стоящий на корме рядом с Бродиром, крикнул, и мы все разом наклонились вперед.

Корабль — не скорлупка, и весло было потяжелее перышка. Зато отсутствовала спешка, и ритм мы выдерживали ровный. Вскоре удалось приспособиться и к отсутствию скользкого сиденья. Мельком взглянув на Бродира, я понял, что могу принять назначение: он уже отвернулся в другую сторону. Итак, я сделался равноправным членом команды.

Теперь я мог сполна наслаждаться своим занятием. Из всех видов спорта гребля кажется наименее привлекательной это тяжелый однообразный труд. Плохо и то, что гребцы не видят ничего вокруг. Но этот недостаток возмещается простым и вместе с тем изысканным удовольствием. Дело в том, что человек испытывает потребность, хотя зачастую она не удовлетворяется, ощутить себя частью слаженно работающего механизма. В команде гребцов этот идеал легко достижим. Чувство принадлежности к единому целому поступает от команды к ее отдельному члену и возвращается вспять, как электрический ток. Пока усталость не развеет очарования, ничего лучшего и пожелать нельзя.

Вполне обретя уверенность, я стал прислушиваться к разговору на корме. Мне хотелось узнать, где мы теперь находимся, но я не услышал ничего интересного, пока наконец не закричали:

— Бродир! Корабли по правому борту! Посмотри туда!

— Это, должно быть, Сигтрюгг, — вглядевшись в корабли, сказал Бродир, — кстати он подошел. Но почему этот олух не свернул паруса?

Какое-то время он наблюдал молча.

— А, наконец-то догадались это сделать. Где парень, выдающий себя за скальда?

Голиас играл с дружинниками в кости. Ему, наверное, пришлось заложить свой нож. Я уже слышал, как он несколько раз просил, чтобы ему дали игральную кость. Его усердие себя оправдало: перед Бродиром он предстал в кожаной тунике и шлеме с перьями.

— Готов выполнить приказ, — отчеканил он, как бывалый вояка.

— Владелец вон тех кораблей, в отличие от меня, король, — сказал ему Бродир, — а мне еще только предстоит им стать. Но для этого надо потрудиться. Не я поплыву за ним вослед, а он за мной. Это не гордыня: тот, кто высадится первым, выберет лучшее место для лагеря.

— Так, ну и что же? — поинтересовался Голиас.

— Через пару часов мы подплывем к берегу: солнце как раз будет светить нам в лицо. Но они и так нас не заметят, если мы их значительно опередим. Дождавшись темноты, мы высадимся и займем гавань. Нам во что бы то ни стало нужно быть первыми. Ты сложишь песню, которая поможет гребцам вывести судно из воды на берег.

— А лиры у вас не найдется?

Бродир жестко усмехнулся.

— Скальд, которого мы взяли с собой, пел больше про женщин и про любовь. Это разнеживает воинов, заставляет их тосковать о доме… Я выбросил лиру за борт вслед за певцом, надеясь, что он использует ее как плот.

— Будет вам песня, — пообещал Голиас и вернулся к игре в кости.

Я был уже не прочь отдохнуть, когда дали команду сушить весла. Нужно было подвигать плечами, чтобы снялось напряжение. Вдруг кто-то шлепнул меня между лопатками.

— Нам дают только воду, но и ею можно промочить горло.

Я обернулся и увидел, что мой напарник протягивает мне кожаный мешок с воронкообразным наконечником. Вода была теплой и затхлой, но мне необходимо было утолить жажду.

— Похоже, сидишь на веслах ты не в первый раз, — заметил русоволосый бесшабашный малый, со шрамом в углу рта.

Я отер подбородок тыльной стороной ладони и приветливо усмехнулся.

— В такой дружной компании — впервые, — откликнулся я. По правде сказать, мои возможности не были вполне испытаны, и все же я чувствовал себя на высоте. Я хорошо потрудился вместе с этими ребятами, а они, похоже, были довольны мной. Мне захотелось, чтобы они меня полюбили.

— А поесть нам дадут, прежде чем мы поведем эту лоханку дальше? Кстати, мое имя…

— Шендон Серебряный Вихор, — опередил он меня, — я слышал твой разговор с Бродиром. Отчего ваш корабль затонул?

Пока я рассказывал ему все, что можно было рассказать о крушении, к нам подошло еще несколько человек. Тем временем раздали хлеб и соленую рыбу — все это мы проглотили, будто голодные волки. Гребцы разошлись по своим местам. Предстоял еще один бросок — и Бродир хотел, чтобы мы успели поразмяться. Возвращаясь на место, я заметил, что Голиас стоит, вглядываясь в даль. Я посмотрел туда же, но увидел только расплывающуюся в дымке вечернюю зарю.

— Это и есть Романия?

— Да, но ничего определенного пока нельзя сказать. Мы где-то возле северной части Длинного Полуострова. Возможно, я уже встречался с Бродиром, не могу, к сожалению, вспомнить, откуда он. — Согнав со лба морщины, Голиас ухмыльнулся. — Да, кстати, я выиграл для нас с тобой доспехи и оружие. Бродир пообещал нас одеть и вооружить, но к чему нам чьи-то обноски?

Я не сразу понял, куда он клонит.