Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений - Александр Черницкий

Вот только не нашлось пытливого наблюдателя ни среди охранников «Тексако», ни среди уличных полицейских.

Утром 21 декабря на венские мостовые жирными кляксами ложился мокрый снег. Около 11 часов вблизи офиса «Тексако» водитель трамвая объявил в микрофон:

— Остановка «Шоттентор». Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка…

Из вагона на снег вывалилась целая компания: худенькая девушка и пятеро мужчин. Одним из них был Ганс-Иоахим Кляйн, но сегодня на его груди не болтался фотоаппарат. О другом 26-летнем парне слышали в этом мире очень и очень многие, включая миллионы телезрителей и читателей газет, сотни журналистов и сотрудников спецслужб десятков государств.

Правда, знакомство это было, так сказать, теоретическим: спецслужбы знали о нескольких кровавых терактах, ответственность за которые взял на себя человек с боевым псевдонимом Карлос. Опознать Карлоса было некому. Все его снимки, какие удавалось сделать агентам и вездесущим фотокоррам, явно принадлежали разным людям.

Трамвай застучал себе дальше по рельсовым стыкам, а Карлос негромко произнес по-английски:

— Come on! — Пойдем…

Еще трое молодых мужчин имели арабскую внешность. Каждый из шестерки нес большую спортивную сумку «Адидас». Первым офиса «Тексако» достиг Карлос Шакал.

— Доброе утро, — приветствовал он полицейского.

— Здравствуйте, — машинально отозвался молодой сержант.

Стряхивая с рукава снежинки, компания прошла в разъехавшиеся стеклянные двери «Тексако». Мысли полицейского были далеко: на рассвете жену увезли в роддом, и полицейский ежеминутно ждал сообщения о том, что стал отцом. Вот и вел себя так, словно никогда в жизни не слыхал О терроризме. Незнакомые люди с большими сумками спокойно прошагали в вестибюль.

— Конференция продолжается? — деловито осведомился Карлос у группы изнывающих журналистов.

— Все в сборе, — ответил кто-то. — Нам еще ждать и ждать…

Компания поднялась по лестнице на второй этаж. Там Карлос Шакал не стал терять времени. Он вытащил из сумки «Калашникова» со складным прикладом и, привычно смахнув флажок предохранителя, передернул затвор.

— Что ты делаешь? — заорал сержант Антон Тихлер, дежуривший возле лифтов.

И тут ловкий Тихлер, внезапно выдернув из рук Карлоса автомат, сделал то, чего никто не ожидал от сонного венского полицейского… Но арабы были начеку. Они повисли у Тихлера на плечах, заломили ему за спину локти и вернули своему предводителю оружие. Сержанта затолкали в лифт.

— Габи! — коротко приказал Карлос.

Грохнул выстрел, и страшная сила швырнула Тихлера на пол. От выстрела в упор 9-миллиметровая пуля прошла навылет через затылок и лоб. Тонкие губы девушки изогнулись в зловещей улыбке:

— Готов…

На улице возле входа молодой полицейский мечтательно улыбался своим думам. Убийцей его коллеги была 23-летняя Габриэль Крош-Тидеманн из западногерманского «Движения 2 июня» («Bewegung von 2 Juni»), которое еще в 1971-м году основали берлинские студенты-анархисты. Название группировки указывало на демонстрацию 2 июня 1967 года, когда полицейский случайно застрелил Бенно Онезорге. Этот ничем не выдающийся студент стал символом борьбы молодых экстремистов с миром «большого капитала и больших животов». Целью «Движения 2 июня», как и созданной незадолго до него Фракции Красной Армии — сокращенно РАФ (КАР), была мировая революция.

По всей ФРГ члены «Движения 2 июня» и РАФ отстреливали полицейских и взрывали объекты стран НАТО. Чего именно ждала от мировой революции записная террористка с аристократической двойной фамилией? По большому счету эта недоучившаяся девушка вообще не задумывалась о светлом будущем человечества; ее привлекал сам процесс революционной борьбы, жизнь наперекор юридическим нормам и общественному мнению.

В 1973-м Габи угодила в руки западногерманской полиции: девушке едва исполнился тогда 21 год. За покушение на жизнь полицейского ее приговорили к 8 годам тюрьмы. Однако товарищи на воле не бездействовали. Боевики «Движения 2 июня» похитили влиятельного политика, кандидата в мэры Западного Берлина, Петера Лоренца. Дело было 27 февраля 1975 года, накануне выборов. В обмен на жизнь Лоренца террористы потребовали освободить фройляйн Крош-Тидеманн и еще пятерых своих друзей.

Уже 3 марта «Боинг» компании «Люфтганза» унес бывших осужденных в Южный Йемен. Там-то девушка и познакомилась с супертеррористом Карлосом Шакалом, который немедленно стал ее любовником. Сейчас она ощущала себя подлинной королевой террора.

Трое арабских парней из компании, посетившей венский офис «Тексако», являлись членами Народного фронта освобождения Палестины — первой в мире глобальной террористической организации. НФОП распространил свои операции на всю планету, а Карлос курировал деятельность НФОП в Европе.

Как же появился в этой «звездной» компании Ганс-Иоахим Кляйн? Он пришел в терроризм из той же самой леворадикальной «тусовки», что и Габи, однако менее прямым путем. Поначалу сам Ганс-Иоахим не уходил в подполье и не брал в руки оружия. Он и ему подобные открыто добивалась от правительства улучшения условий тюремного содержания западногерманских «революционеров». Действовали эти ребята в рамках двух до поры до времени мирных организаций — «Красной помощи» и «Черной помощи».

Карлос Шакал относился к «Красной помощи» и «Черной помощи» презрительно, называя их деятельность «мышиной возней». Ему нужны были вооруженные бойцы, конспиративные квартиры, угнанные автомобили, расставленные на маршрутах отхода, а не «слюнтяи, обивающие пороги сытой сволочи в кабинетах».

— Бескровные, мирные революции бывают только в сказках, товарищи! — говаривал венесуэлец. — Ни одно государство добровольно не расстанется с властью. И наша с вами задача заключается в том, чтобы эту власть отобрать — отобрать у всех государств планеты!

Очарование супертеррориста и его умение убеждать были столь велики, что уже в 1973 году обе «Помощи» по его предложению слились в новую террористическую организацию — «Революционные ячейки» («Revolutionaren Zellen» — RZ). В отличие от подпольных, глубоко законспирированных «Движения 2 июня» и РАФ, участники «Революционных ячеек» поначалу занимались терроризмом, так сказать, факультативно — в свободное от учебы время. Еще одно существенное отличие «Ячеек» благодаря всё тому же Карлосу заключалось в тесном сотрудничестве с палестинцами. Прославленный Карлос был для Ганса-Иоахима Кляйна кумиром.

— Немецкие сообщники не любили его напыщенности, — вспоминал Кляйн. — Однако никто не мог упрекнуть Карлоса в непрофессионализме.

Кляйн из кожи вон лез, чтобы походить на своего знаменитого ровесника, и старался играть в «Ячейках» ведущую роль. Карлос даже доверил второй «Калашников» именно ему, а не арабам.

Убив полицейского, «гости» бросились по коридору — они прекрасно ориентировались. Кляйн ногой распахнул дверь приемной:

— Не двигаться!

Женщина-регистратор в униформе «Тексако» огромными глазами смотрела в направленный на нее автоматный ствол. Во внутреннем кармане кожаной куртки Кляйна был спрятан пистолет.

Остальные пятеро «гостей» проследовали в зал, где проходила конференция. Министры, референты, переводчики, секретари в изумлении уставились на вошедших. Карлос вскинул автомат:

— Всем лечь на пол! Руки за голову! Быстро…

Венесуэлец открыл огонь по ошеломленным людям. Телохранитель министра нефтяной промышленности Ирака выхватил пистолет, но тут же был убит. Участник делегации Ливии замешкался и упал, пробитый пулями. Спустя несколько минут трое арабов-«фронтовиков» быстро прикрепили взрывные устройства к дверям и окнам конференц-зала.

Карлос вовсе не был садистом, упивавшимся людскими агониями. Он никогда не убивал просто так, без причины, но без крови и трупов у заложника сохраняется иллюзия, что все понарошку. Такой заложник чрезвычайно опасен. В любой миг он может спутать планы террористов — закричит, выпрыгнет в окно, бросится под ноги, выбьет из рук оружие, плеснет в лицо водой.

Супер террорист всегда твердо знал, что делает. Убив одного-двух человек в самом начале теракта, он этим демонстрировал уцелевшим заложникам, что пойдет до конца. Люди понимали, что их жизнь отныне не стоит и ломаного гроша. К обещанию взорвать зал и сами заложники, и власти должны были отнестись со всей серьезностью.

В приемной регистратор дрожащими руками потянулась к телефонному коммутатору, чтобы вызвать полицию. Кляйн выпустил короткую очередь, и коммутатор разлетелся вдребезги. Женщина в ужасе полезла под стол. Тем не менее кто-то сообщил о налете в полицию, и по лестнице уже поднимались полицейские коммандос.

Кляйн встретил их свинцом, ему ответили тем же. Пули пробили Кляйну бедро и живот. Он бросил гранату, но коммандос успели укрыться от взрыва.