Живая пуля - Владимир Колычев

Митя перемахнул через ворота, перекатился через плечо, как заправский спецназовец, и побежал по дороге прямо к машине, в которой сидел Никита. Глаза большие, как у зайца, на которого наступил медведь, открытый рот перекошен от страха. Все бы ничего, но вслед за ними через забор перемахнул какой-то парень в черной бейсболке и солнцезащитных очках. Он на ходу достал из-за пояса пистолет, наставил его на Сухонина. Но Никита к этому времени открыл дверь, и беглец, ничего не соображая, запрыгнул в машину и спрятался за спинками задних сидений. И невдомек ему, что это ловушка.

Никита сдал назад и проехал метров двести по улице, прежде чем развернул машину.

– Давай, братан, гони! – взвыл Сухонин. – Озолочу!

Парень с пистолетом отстал. Он понял, что жертву не догнать, и, чтобы не привлекать к себе внимания, исчез.

Никита остановил машину, резко развернулся к пассажиру и ударил его кулаком в висок. Тот поплыл, и тут же последовал удар в шею, который отключил его.

– Тамбовский волк тебе братан!

Он связал Митю, повез за город. Сухонин жил на окраине города, и лес отсюда недалеко, так что путь будет недолгим. Митя пришел в себя довольно быстро. Никита связал его так, чтобы он не мог подняться. И еще зеркало заднего вида от себя отвернул, чтобы он не мог его увидеть.

– Слышь, пацан, давай договоримся! – дребезжащим от страха голосом умоляющим тоном предложил Сухонин.

Никита молчал.

– Скажи Самороду, что замочил меня и в речку спустил. А я тебе бабла отвалю. Сто штук евро, и разбежимся, лады?.. Ну чего ты молчишь, а?.. – истерично заговорил Сухонин. – Ну, хочешь, двести штук, а?

Никита молчал, тем самым поднимал цену.

– Хорошо, давай двести пятьдесят, и по рукам… Больше нет, хоть убей.

– И убью, – слегка изменив голос, сказал он.

– Слышь, не надо!

– Нет у тебя шансов, Митя. Заказ есть заказ…

– Триста штук!

– Ну, за триста штук я могу Саморода грохнуть. Тогда и ты жить будешь…

– Давай так! – обрадовался Сухонин.

– И не жалко?

– Кого, Саморода?.. Мужик он конкретный, не вопрос, но я жить хочу. И если по-другому нельзя… Ему же меня не жаль, да?.. Слушай, а ты кто такой?

– А кто тебе нужен?

– Я тебя не знаю…

– А ты всех у Саморода знаешь? – останавливая машину, спросил Никита.

– Нет, не всех…

– А кто за тобой гнался, знаешь?

– Костяк… Слышь, да ты не от Саморода! – наконец-то догадался Сухонин.

– Да я сам по себе самородок, – усмехнулся Никита.

Он вышел из машины, взялся за Митю и выдернул его из двери как репку с грядки. Место тихое, безлюдное, но по дороге могла проехать машина. Вдруг водитель увидит, как он говорит по душам с пленником, позвонит в полицию. Чтобы этого не случилось, он оттащил Сухонина подальше от дороги, за кусты.

– Ну ты и падла! – задыхаясь от ненависти, заорал Митя.

– Я смотрю, ты чего-то не понимаешь, – удивленно посмотрел на него Никита.

И ударил его ногой в печень. Сухонин, взвыв от боли, скорчился. Горелов схватил его за голову, приставил к горлу нож, как будто собирался вскрыть ему глотку. Четко это сделал, без суеты и эмоций. Митя тут же забыл об отбитой печени.

– Эй, мужик, ты чего?

– А ты думаешь, тебя только Самород может грохнуть? Я тоже убивать умею. А тебя есть за что… Зря ты со мной связался, ох и зря… Даже обидно…

– Эй, чего обидно? – дрожащим от ужаса голосом спросил Сухонин.

– Ну, замочить тебя хотел. Думал, только я тебя и хочу замочить. А тут и без меня за тобой бегают… Может, Самороду тебя сдать, зачем руки о тебя, падлу, марать?

– Эй, не надо Самороду!

– А чего так? С ним не договоришься, да?.. Думаешь, с ним не сумеешь договориться, а со мной сможешь? Так не договоришься… Ну, все, давай! Будешь на том свете, скажешь Антонине, что я за нее отомстил.

Никита медленно провел ножом по горлу, вспарывая верхний слой кожи.

– Не надо! – засучил ногами Митя.

– Ну, Антонина тоже просила тебя не убивать. Ты ее послушал?

– Не просила…

– Чего так? Не успела?

– Не успела…

– Умеешь ты ножом бить, не вопрос. А я по колумбийским галстукам спец. Знаешь, что такое колумбийский галстук? Сейчас глотку тебе вскрою, и язык через вырез высуну. Не веришь?

– Верю! Верю!

– Слушай, а чего ты такой трусливый? Антонину когда убивал, не боялся…

– Не убивал!

– Ну вот, врать начал. У меня аллергия на вранье. Такая аллергия на это дело, что аж ножом по горлу хочется… – Никита надавил на нож, но резать не спешил. Он вынул из кармана носовой платок, раскрыл его, наложил себе на живот под голову Сухонина. – Это чтобы кровью не запачкаться! Я так всегда делаю…

– Я не хотел Тоньку убивать!

– Да? И что ты у меня во дворе делал?

– Просто зашел!

– Ну, и я тебя сейчас просто вскрою. Поверь, это будет не больно. Чик, и ты уже на небесах!..

– Я правда, не хотел… Нажрался, блин, Тоньку захотел увидеть, к тебе во двор влез…

– А где я живу, как узнал?

– Выследил я Тоньку… Правда, не хотел ее убивать!

– Как во двор ко мне попал?

– Через забор…

Никита осматривал забор, Инна ему в этом помогала, но ничего подозрительного они не обнаружили. И он теперь знал почему: видел, с какой легкостью Сухонин сигает через заборы. Да и сухо в ту ночь было, потому и грязи на заборе не осталось. Искать отпечатки пальцев на кирпиче по периметру забора – дело бесполезное и неблагодарное.

– Поговорить с Тонькой хотел!

– Поговорил.

– Лучше бы она не выходила…

– Она сама вышла?

– Сама.

– С телефоном?

– Да. Я как подумал, что ты ее трахал, а она визжала от восторга… В общем, не сдержался…

– Телефон у нее забрал, да?

– Да сам не понял, как он у меня в руках оказался…

– На «ноль-два» позвонил?

– Ну да.

– Как уходил?

– На машине я был…

– Возле моего дома машину поставил?

– Нет, ближе…

– Кто-нибудь видел, как ты в машину садился?

– Мужик какой-то вышел, сказал, чтобы я машину убрал. Выезжать он собирался.

– Из какого дома мужик?

– Номер я не помню… Бревенчатый дом, ворота деревянные…

Обращался Никита в этот дом, но ничего не узнал. Хозяин дома с друзьями на рыбалку уехал на пару недель. Оказывается, он в то утро и уезжал, когда Антонина погибла… Что ж, когда-нибудь вернется. Может, и Сухонина опознает. Возможно, он даже кровь на его одежде видел.

Не мог не оставить Сухонин следов, потому и обратился за помощью к своему покровителю. Но тот, видимо, решил подстраховаться. И правильно сделал: ненадежный Митя мужик – подлый и трусливый.

– Голова у тебя, Митя, деревянная.

– Бес попутал!

– Да? Ну, бесу за свой косяк и предъявишь. Только не хами, а то в котле со смолой вариться будешь… Хотя там тебе и место… Ну все, привет Антонине!..

– Не надо! – зарыдал Сухонин.

– Врешь ты, Митя. Ты же убивать ко мне приходил. И Антонину ты ревновал, и дочь забрать хотел…

– Я о дочери тогда не думал!.. Честное слово, бес попутал!

– А ведь ты и меня грохнуть мог…

– Не убивай, ну, пожалуйста! – Сухонин в истерике засучил ногами.

– Да нет, наказать я тебя должен.

– Ну, накажешь, и что? Ты же под следствием! Тебя же посадят! – Митя смотрел на Никиту глазами жертвенной овцы на заклании. Страшно ему. До безумия страшно.

– Не посадят. Улик против меня нет. Если тебя мертвым найдут, твой Самород покрывать тебя не станет. Тогда и запись голоса твоего на экспертизу отдадут, и свидетель тебя опознает без проблем… Ты же левша, да?

– Э-э, да…

– Ты Антонину левой рукой ударил…

– Ну а вдруг на тебя все свалят?

– Не свалят.

– А вдруг?.. Хочешь, я в ментовку пойду, вину на себя возьму!

Именно этого Никита и хотел, но ему нужно было, чтобы Сухонин сам дошел до такого решения. А это рано или поздно должно было случиться.

– Ну да, я тебя в ментовку отвезу, а ты рот на замок закроешь…

– Честное слово, не закрою! – не очень убедительно заверил Горелова Митя.

– Ну, может, и не закроешь… Самород за что тебя замочить хотел?

– Не знаю, – пробормотал Сухонин.

– А я знаю… Самород за тебя похлопотал, а уверенности в том, что ты будешь молчать, нет. Вдруг менты тебя за жабры возьмут? Ты такой, что и Саморода сдать можешь, да?

– Я?! Да никогда!

– Кто такой Самород? – Никита провел ножом по горлу, постепенно усиливая давление на клинок.

– Он старший у нас, – не выдержал напряжения Сухонин.

– У кого у вас?

– Мафия у нас.

– И что за дела у вашей мафии?

– Автобизнес…

– Все, кто в этом бизнесе, отстегивают вам, так?

Инна поделилась с Никитой всем, что узнала насчет Сухонина. А взамен попросила его не гнать коней, потому и следил он за Митей. Всего лишь следил, хотя сразу мог взять его за жабры… Это случай свел их вместе на узкой дорожке, а так бы он и завтра бегал за ним, как хвост за собакой.

– Ну да, все.

– А если не отстегиваешь, то кирдык, да?

– Не кирдык, но мало не покажется…