Шахматы для одного - Александра Дмитриевна Тельных

сказать, чем-то сродни особенности семьи Трубецких, о чем быстро догадалась Ольга благодаря сестринскому любящему сердцу, а также элементарным познаниям в биологии, истории, логическому мышлению, простой наблюдательности и идеальному слуху. Фактически все три брата были мертвы, но их организм после смерти возобновил свою работу, существенно увеличив физические и умственные способности, лишив возможности естественной смерти, так сказать, остановив время, и оставив в ежедневном рационе только кровь (но последний пункт не подтвержден юридически). Термин, которым обозначают вышеперечисленные особенности, – вампир, им я и буду оперировать. Разумеется, никакой речи о союзе создания, служащего для соблюдения естественных законов природы, и создания, одно существование которого противоречит этой самой природе, не могло идти.

Однако, не смею больше занимать вас своей болтовней, пора возвратиться в дом, к сестрам, а именно, в гостиную. Ольга читала, удобно расположившись на диване в то время, как раздался звонок, и Женя спустилась открывать дверь. В гостиную вошел кто-то в черных туфлях, молча остановился в метрах пяти от дивана и Ольги. Из-за краев книги ей было видно лишь обувь гостя, но по твердому, спокойному шагу и недавно произошедшим событиям необходимость угадать человека не вызывала затруднений. Дэниэл три минуты стоял молча, ожидая увидеть хоть какой-то знак приветствия, но Ольга только придвинула книгу ближе к носу, совсем пряча за ней свое лицо.

Если история и знает человека сильного, спокойного и скромного, то это непременно Дэниэл Дэйли. В совсем терпении он победил бы Тихий океан в то время как по нему плыл Магелан, а благородство передалось ему по наследству. После знакомства с Ольгой в душе его поднялись чувства, которые долго спали, и он был слишком стар и мудр, чтобы бегать от них, поэтому на следующее утро он решил ехать в дом к брату только за тем, чтобы ещё увидеть Трубецкую.

– Что ты делаешь? – строго спросил Дэн.

– Читаю, – голосом полным безразличия отвечала Трубецкая.

– Это неправда, – утвердительно и уверенно заявил гость, усаживаясь в кресло около журнального столика, – Если бы ты действительно хотела читать, ты бы поднялась к себе в комнату и закрылась бы там, а не сидела бы здесь, в гостиной, демонстрируя мне свое безразличие.

Речь Дэна была слишком спокойной, размеренной и правильной для нарастающего пожара в голове Ольги. Как раздражает комар, которого слышишь, но не видишь и не можешь поймать, умиротворенность и непоколебимость Дэна раздражали Ольгу. Пытаясь собрать всю свою сдержанность в одно целое, она заговорила все еще через книгу:

– Хочу, чтобы на мое безразличие обратили внимание.

– Я обратил, – коротко заметил нежеланный гость.

– Теперь я могу пойти к себе в комнату и закрыться там.

С этими словами Ольга опустила книгу, бросила острый взгляд своих темных глаз в сторону раздражителя, поднялась и направилась к лестнице наверх.

– Или, – после некоторой паузы продолжил Дэн, – можешь пойти в комнату, переодеться и демонстрировать свое безразличие во время прогулки со мной.

Он смотрел прямо на взбудораженную фигуру Ольги, руки его при этом создали конструкцию треугольника, и подушечки пальцев двух рук поочередно немо стучали друг об друга. Вид у него был умиротворенный, хотя за глубиной голоса слышалось довольство собою и радость от происходящего. Ольга же, предугадав предложение Дэна, до дна души поразила их двоих своим скорым ответом:

– Я быстро соберусь.

– Жду, – улыбнулся Дэниэл.

В то время как Ольга собиралась на свидание, которого желала избежать, а Дэниэл ждал встречи, которую давно представлял себе, младшая Трубецкая без лишних лукавств, с трепетом и нескрываемой радостью поила чаем и кормила разговорами Альберта Дейли.

– Почему физика? – звеня чашками из домашнего сервиза, спросила Юлия, и глаза ее при этом светились восторгом и детским любопытством.

– Это у меня от отца, – Альберт отвечал ей с восторгом, но более сдержанным,– он все время работал в своем кабинете, проводил опыты, а мне давал какую-нибудь книгу из своей библиотеки, чтобы я не мешал ему. Он думал, что я ничего не понимаю, но я запоминал каждое его движение и сейчас смогу повторить все его эксперименты.

– Но Джек говорил, что папа врач, – Юля подняла обе свои тонкие бровки вверх.

– У нас разные отцы, – пояснил Альберт, – У Джека – врач, у Дэна – военный, у меня – ученый.

– Как вы оказались вместе?

– Эдмунд, крестный отец Джека, с Робертом (родным отцом Джека) познакомился очень давно, но о том, кто по своей природе Эдмунд, Роберт не знал до того, как Джеку не исполнилось двадцать восемь лет. Джек и Эдмунд подолгу находились вместе, у них были прекрасные отношения, из чего отец сделал вывод, что Джека уже обратили. В одну из ночей Роберт зашел в комнату сына с ножом. Эдмунд следил за крестником и успел как раз вовремя.

– Шрам на щеке – это его отец сделал, – с ужасом догадалась Юля.

– Да, – рассказывал Дейли, – Джек потерял много крови, был весь в порезах, тогда Эдмунд обратил его и забрал к себе. А отца отдал в дом для душевнобольных.

– А Дэниэл? – жадно расспрашивала девушка, поставив локти на стол и сложив обе щеки на ладони.

Альберт был рад поделиться хоть с кем-то историей своей семьи, кроме того от улыбки Юлии у него возникало непонятное ему приятное жжение в груди.

– Джек и Дэн вместе служили, – продолжал он рассказ, – стали близкими друзьями. Они внешне очень похожи, так что их принимали за братьев. Эдмунду нравился Дэн, он несколько раз предлагал обратить его, но Джек всегда давал отрицательный ответ. Однажды в рукопашном бою Дэна ранили прямо в сердце, тогда Эдмунд и обратил его.

– А как тебя обратили? – аккуратно спросила Юлия, бросая скромный взгляд на собеседника из-под своих пышных ресниц.

– Когда началась вторая мировая война, мой отец погиб при бомбежке, – вспоминал Альберт, – Мы жили тогда во Франции. Дэн воевал на стороне СССР, и в 1945 году он забрал меня из пустого заброшенного и разрушенного дома. Мне было десять лет. Он привез меня к Джеку и Эдмунду. Я рос, зная, что мои названные братья несколько отличаются от людей. Эдмунд обратил меня на мой двадцатый день рождения.

Юлия заметила, что кружка Альберта опустела, быстро полетела к чайнику, налила еще кипятка в чашку, подвинула поближе к гостю тарелку со сладостями и продолжила расспрашивать:

– А где сейчас Эдмунд?

– Надеюсь, далеко от этого места, – сквозь зубы сказал Альберт и сжал кулак так, что стало видно вены на руках.

– Что между вами случилось?

Тут Юлии и самой показалось, что она слишком много спрашивает и уже наверняка перешла все границы