Сказание о Великом Рыцаре Легком и Его Крутобедрой Подруге и Соратнике Сереге - Андрей Акаемов

— Хто то нэбэ, — еле произнес он, — Уды.

— Что? — вдруг закричала Влада,

— Что ты сказал?

— Тут кто-то есть, — сказал Легкий нормальным голосом, — И этого кого-то я сейчас прирежу.

— Как ты сказал до этого? — спросила Влада.

— Я сказал, чтобы он уходил. — Меня не интересует, что ты сказал. Меня интересует, как ты это сказал. Как это у тебя получилось?

— Да ничего у меня как раз и не получилось. Вытрахался сил нет как. Язык как замерз.

— Вот как раз сейчас то у тебя все и получилось,

— ответила Влада, Ты сказал в том мире, а там ты спишь и говорить толком не можешь. Ты произнес это там во сне. Наверно растравил свой двигательный центр. Попробуй провести рукой.

Но сколько Легкий ни водил рукой и ни пытался найти капельницу с глюкозой, ничего у него не получилось…

Во дворце вставали рано. Естественное освещение слишком ценилось и им надо было пользоваться, но Легкий, конечно, проспал. Влада его будила, пыталась накормить, но он продрых таки до обеда. В обед Влада опять оказалась одетой, и ему опять пришлось доставлять ей кайф.

— У тебя есть какое-нибудь барахло кроме этой дрючки? — спросила Влада.

— Совсем немного. — ответил Легкий.

— Завтра, — сказала она, — Мы официально поженимся, поэтому сходи за своими шмотками. Если на что-то будешь способен в эту ночь, то постарайся не задерживаться.

Легкий вряд ли был на что-то способен в эту ночь, как, впрочем, и в следующую, да и желания не малейшего не испытывал. Но он все-таки решил перенести барахло в комнату своей новой супруги как можно быстрее, прежде всего потому, что без своего основного лезвия чувствовал себя как без штанов. Легкий догадывался о ценности меча и вполне мог полагать, что ради этой ценности его могут прирезать среди ночи, отравить или затрахать в усмерть. Поэтому Легкий и шел по узкому коридору и был готов к любой неожиданности. Причем, готов настолько, что случиться она ну никак не могла. Но, видать, именно поэтому она и случилась.

Не было ни мешка на голову, ни внезапной проверки документов. Он просто полетел куда-то вниз, а потом его схватили и быстро куда-то понесли. Потом все-таки опомнились, одели все таки наголову мешок и понесли дальше. Не били, хотя вырваться, конечно, из десяти пар цепких рук было совершенно невозможно. Место, куда его принесли, представляло собой большую и хорошо освещенную комнату. Дверь на веранду не из марьиного стекла и не из цветных кусочков обычного а сплошного полированног куска да еще впридачу тонированного (Веранды выполняли функции коридоров для слуг а слугами здесь были почти все)

— Вы хотя бы оцените, что у Вас не отобрали меч. — сказал невысокий худощавый немного волосатый мужичинка, который сидел напротив Легкого, закинув ногу на ногу демонстрируя черные кожанные с сереьрянными листьями туфли.

Легкий был знаком с бюрократическим стилем. В его мире это был стол и телефон. Здесь это был огромнейший полуко мод полусекретер с многочисленными маленькими ящичками. Лысый протянул руку, и паж, стоявший сзади, шустро поскочил к этому самому комоду, открыл один из ящичков, достал оттуда скрученную в трубочку бумагу и протянул лысому. Но тот не торопился ее ни разворачивать, ни читать.

— Угощайтесь, кстати, — сказал он Легкому, когда малый подал им бокалы с ужасающе противной смесью виноградного сока и меда. Здесь эту липкую мерзость почитали за напиток богов, и отказаться от нее мог разве уж совершенно больной человек. Легкий взял бокал и стал отпивать из него эту дрянь маленькими глоточками, расчитывая при первой возможности плеснуть этой мерзостью в лысого, разбить стекло и прыгать с веренды (перил здесь не признавали только колоны). Он уже знал, где он был. Это был кабинет начальника тайной канцелярии. Таких дверей, сделанных из единого куска полузеркального стекла, было всего три во дворце- у императора, у Влады и в особой службе. Плоское стекло здесь делать не умели, но Влада знала секрет и реакцию серебрянного зеркала и пожаловалась Легкому, что ей не удалось сделать этот секрет всеобщим достоянием. Этот лысый козодой убедил императора, что общество к нему еще не готово. Но себя он подготовил к этому секрету очень и очень хорошо. Дверь у него была больше, чем у Влады чуть ли не в полтора раза. И самое обидное, что похоже толще примерно вдвое.

— Меч, — сказал Легкий, — Вы забирали у меня ночью причем с колдовством и, кстати, накажите ваших исполнителей, сделали они это исключительно неграмотно.

— Спасибо за донос, — сказал лысый, — А Вы, я гляжу, догадались, где находитесь.

— Да уж, знаете, — ответил Легкий, — Как-то ожидал чего-то подобного.

— А Вы знаете, Ваша будущая супруга тоже. И ей уже пошли доносить, что Вы не дошли до конца коридора. Как Вы думаете, получится, нет?

— С первого раза, вероятно, все-таки не получится.

— А если даже и получится, — спросил лысый, Тогда что?

— Это Вы меня об этом спрашиваете? — спросил Легкий.

— Лысый рассмеялся, развернул бумагу, прочитал и протянул Легкому. Это было прошение на имя императора поселить во дворце своего мужа.

— Наша служба, — сказал лысый, — Занимается безопасностью, и здесь должна быть моя виза. Поэтому беседу я с Вами провожу по долгу службы.

— У вас довольно странный способ вызывать на собеседование.

— Положение обязывает. Обычно мы применяем еще более странные способы. Но и вы то положем оказались сдесь ну тоже скажем так несанкционированно… Что касается меня лично, я бы предпочел сам к Вам прийти и поговорить без дураков. Но мои дураки должны видеть, что служба работает. Они, кстати, вообще не признают никаких иных способов, кроме…хм-хм…Понимаете, редкостные козоносы, и чтобы хоть как-то выжить, вынуждены врать всем и вся. А самим шило в жопу воткни, маму родную продадут. Поэтому и считают, что все так.

— А Вы не такой? — спросил Легкий.

— Был бы таким, не дослужился бы до их начальства, — сказал лысый, Врать можно и пытать можно, но не со всеми этот номер проходит. Но сдругой стороны, если никакой другой номер не пройдет, то надо же отчитаться, что все методы были испробованы. Вы все-таки не забывайте что я беседую не с будыщим мужем а нарушителем даступа у охраняемому объекту и мой долг разобраться и отчитаться как это произошло

— А перед кем отчитываться?

— Я отчитываюсь только перед императором.

— А что, император тоже, скажем так, не понимает? Лысый засмеялся.

— Безопасность, — вздохнул он, — Тут лучше перестраховаться, чем допустить хотя бы малейшую возможность. Перестраховка — это одна лишняя голова на шесте. А их шестов вон сколько. И свободного ресурса знае-те больше половины. Одним занятым больше, одним меньше. А безопасность империи — это безопасность империи. -