Карты древнего мага - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Она была совершенно черная, святой отец. Говорю же – черная, как вакса, от ушей до кончика хвоста.
Монах записал эти важные соображения и поднял глаза на женщину:
– Больше ты ничего не видела?
Та немного подумала и проговорила:
– Как же, я вспомнила еще один случай. На прошлое Крещенье, поздно вечером, я шла мимо ее дома и увидела, как что-то вылетело из трубы. Я пригляделась – а это сама Катрина летит на помеле. Думаю, она направлялась на Лысую гору, на шабаш, где обычно собираются все ведьмы…
– Ты уверена, женщина? – недоверчиво переспросил монах. – Авторитеты считают, что шабаши на Лысой горе происходят исключительно в Вальпургиеву ночь.
– Что же я, по-вашему, вру? – обиделась Грета. – Говорю же, что видела ее своими глазами, вот прямо как вас сейчас!
– Интересно! – монах записал еще несколько строк. – Возможно, благодаря вашей бдительности мы узнаем новые факты о ведьмах… еще что-нибудь ты помнишь, добрая женщина?
– Сейчас не могу больше ничего вспомнить, но если припомню еще что-то, непременно сообщу вам.
– Непременно. А сейчас, если тебе нечего добавить, можешь подписать свои показания.
– Дело в том, святой отец, – Грета смутилась, – дело в том, что я не разумею грамоты.
– Ничего страшного, порядочной женщине вроде тебя грамота ни к чему. Поставь здесь крест…
Грета поставила крест внизу листа.
– А теперь можешь идти, добрая женщина… – и монах сделал рукой нетерпеливый знак.
– Да, святой отец… – Грета отступила к двери, но все не уходила.
– Ты еще что-то вспомнила?
– Нет, но я подумала, святой отец, что за такие важные свидетельства вы могли бы вознаградить меня… допустим, три или четыре гульдена…
– Деньги? – Лицо монаха скривилось, как от чего-то кислого. – Я думал, что ты пришла ко мне не из-за денег, а по искреннему зову сердца. Пришла потому, что желаешь искоренить в своем городе мерзкую ересь и чернокнижие. Пришла, в конце концов, из искренней любви к матери нашей церкви.
– Все так, святой отец, из любви и по искреннему зову, но три или четыре гульдена мне бы очень пригодились. Понимаете, я бедная женщина, и у меня каждый пфенниг на счету. А тут, как назло, крыша прохудилась, а починить ее очень дорого. А если четыре гульдена это слишком много, меня устроили бы и два.
– До чего же ты настырная женщина! На, возьми один гульден, но помни, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому попасть в Царствие Небесное!
– Премного благодарна вам, святой отец! – Грета сделала книксен, весьма нелепо выглядевший при ее габаритах, взяла монету, попробовала ее на зуб и наконец вышла из комнаты.
У Надежды было множество знакомых в самых разных сферах – от художников до парикмахеров, от инженеров до собаководов, и среди них – журналистка Лиля Путова, колоритная личность под два метра ростом. Знакомые остроумцы прозвали ее Лилипутовой, но Лиля на это прозвище не обижалась, она вообще была необидчива.
Познакомились они случайно на какой-то тусовке – Надежда тогда помогла Лиле выпутаться из трудного положения, а потом нередко сталкивались в разных местах, потому что Петербург, как известно, город маленький, и не мир узок, а слой тонок.
Надежда не раз обменивалась с Лилей ценной информацией, и Лиля ее очень уважала, а пару раз они даже вместе расследовали дела.
Вот и сейчас Надежда Николаевна позвонила Лиле и договорилась с ней о встрече в небольшом кафе поблизости от редакции, где Лиля работала.
Прибыв на место, Надежда удивленно огляделась. Кафе оказалось явно переполнено – за каждым столиком, рассчитанным на четверых, сидели по пять-шесть человек, и все непрерывно громко разговаривали, стараясь перекричать друг друга. В основном это были студенты из расположенного поблизости медицинского института.
Наконец среди этого бедлама Надежда нашла свою приятельницу – благодаря гренадерскому росту Лилю трудно было не заметить в любом, даже самом людном месте.
Она сидела на подоконнике, подложив под себя подушку, а вторую подушку придерживала рукой. Заметив в дверях Надежду Николаевну, она помахала ей.
Надежда протиснулась к окну и села на подушку, которую сберегла для нее Лиля.
– Привет! – крикнула Надежда Николаевна, пытаясь перекрыть окружающий гам. – Может, нам найти какое-нибудь местечко потише, а то здесь слишком шумно? Как поговорить-то?
– Как раз наоборот! – возразила Лиля. – Здесь можно спокойно разговаривать о чем угодно и не бояться, что нас кто-то подслушает.
– Ну, если ты так считаешь…
– Давайте, Надежда Николаевна, выкладывайте прямо, что вы такое накопали.
– Ну, ты уж сразу быка за рога берешь!
– Некогда мне тянуть! Лучше брать быка за рога, чем тянуть кота за хвост! У меня редакционная летучка через двадцать минут, а я к вам… улетучилась. Главный редактор меня взгреет. Так что если у вас что-то интересное, выкладывайте, а если нет… я полетела. Так о чем вы хотели поговорить?
– Вот как! Ну а что ты скажешь, если у меня есть эксклюзивная информация о странной смерти четырех человек в ресторане «Мама не горюй»?
– «Убийство АББЫ?» – глаза Лили загорелись.
– Ну да, так его называют. Мне тоже сразу показалось, что они похожи на шведскую группу.
– И какая у вас информация об этом деле? Действительно настоящий эксклюзив?
– Эксклюзивнее не бывает. То, что я расскажу, тебе никто другой не расскажет.
– Но вы наверняка хотите что-то получить взамен?
– Разумеется.
– И что же вам от меня нужно?
– Ты ведь все про всех знаешь…
– Ну, грубой лестью вы от меня ничего не добьетесь. Я девушка недоверчивая. Так что баш на баш!
– А я и не пытаюсь. Я констатирую факт. Короче, что ты знаешь об одном из погибших, о Петре Безбородове?
– А почему вас именно он интересует?
– Скажем так, интуиция. Поскольку про Моргунова раскапывать нечего, он в общем-то весь на виду был…
– Ну, должна признать, что в этом случае интуиция вас не подвела. Безбородов – действительно интересная фигура… точнее, с ним связана очень необычная история, хотя и с налетом мелодрамы…
Лиля махнула рукой официантке и заказала два кофе с карамельным сиропом. Кофе тут подавали не в чашках, а в закрытых стаканчиках, и бутерброды не на тарелках, а в пакетах. Два таких пустых, пропитанных жиром пакета уже лежали рядом. Лилька при ее росте все время хотела есть.
– Итак, – она поудобнее устроилась на подушке, – родился Петя Безбородов в глухой провинции, в городе Зауральске. Отца не знал, мать растила его одна. Работала она в местной гостинице сменным администратором. Жили мать с сыном не то чтобы в нищете, но, прямо скажем, бедновато. И вот в один прекрасный день в Зауральск приехал крупный бизнесмен из Петербурга Петр Павлович Витюков.
– Тот самый? – оживилась Надежда.
– Ну да, тот самый. Владелец заводов, дворцов, пароходов, спонсор театров и музеев. Ныне покойный. У него были тогда какие-то далеко идущие планы, связанные с Зауральском, – он собирался построить там то ли завод по производству удобрений, то ли химкомбинат, то ли еще что-то подобное. Остановился Витюков в той самой гостинице, где работала мать Пети Безбородова. Она в тот день как раз дежурила на рецепции, и Витюков ее увидел. Увидел – и прямо в лице переменился. «Лена, – говорит, – это ты?» Тут и она побледнела. В паспорт его заглянула, потом на него посмотрела и говорит: «А ты очень изменился, Петя. Встретились бы на улице, я бы тебя не узнала». В общем, оказалось, что двадцать с лишним лет назад у них был роман… и даже не роман, а большая настоящая любовь. Тут они разговорились, вспомнили былое, и в этом разговоре Елена призналась, что родила от него ребенка. «Я его даже назвала твоим именем…» – «А что ж ты мне тогда не сказала, что беременна? Может, я бы все бросил и ушел к тебе!» – «Да я хотела тебе сказать, начала уже… но, сам понимаешь, такое сказать трудно… впрочем, где тебе понять… в общем, я все выбирала подходящий момент и уже начала
